"Прекрасно, кто он?!"
Апрелева размышляет о мужской ревности
30.04.10 00:00
AD
Апрелева размышляет о мужской ревности
Ева.Ру представляет новую авторскую колонку "Записки Апрелевой". Ее автор - Наталья Апрелева - возраст 32-34 года (в зависимости от настроения); по образованию авиационный инженер; работает копирайтером, пишет тексты к рекламным буклетам, слоганы, а также новости в местные газеты. Натура безмерно увлекающаяся. Если что-то ест - то все, что не оказывает сопротивления. Если учит французский, то сразу и английский. Если влюбляется в мужчину, то он не спасется и в бункере Сталина. В первом выпуске Апрелева размышляет о мужской ревности:
- Прекрасно, - произнес муж, - кто он?
За пять минут до этого я радостно встречала его на пороге. Начинался чудесный вечер, в приоткрытом окне бушевала апрельская метель, холодный воздух пах огурцами и немного жжеными листьями, так как субботник. На кухонном столе, нарядно убранном свежевыглаженной скатертью, пламенела запеченная форель на подушке из пряных трав. Вокруг форели, прихотливо уложенная в сложный орнамент, покоилась жареная ломтиками картошка. Огурцы вытарчивали неброско сбоку. Неспешно оттаивала бутылка водки. С ней соседствовал рослый красавец шшшвепсссс. Муж ценит эту еду и напитки.
Из полотняных салфеток я пыталась сложить сначала голубей мира, потом фунтики, потом конвертики, но потерпела полное поражение и сплела их чем-то вроде пионерских галстуков, разложила по просторным тарелкам, получилось необычно.
К приходу мужа я принарядилась практически в национальный костюм баварской крестьянки. По крайней мере, за корсаж, шнуровку и упругие рукава фонариком ручаюсь. Не было уверенности в аутентичности чулок с шелковыми бантами, но они очень украшали щиколотки.
Муж немного растерялся. Отодвинул меня с корсажем и шнуровкой в сторону. Заглянул за плечо.
- А почему ты не в гигантской майке с собачкой, - отрывисто спросил он, - как обычно?
- Там не собачка, - с достоинством ответила я, - на гигантской майке, а белочка из мультфильма про ледниковый период. Захотелось принарядиться…
- Принарядиться… - мрачно повторил муж.
Промаршировал гулко по натертому паркету. Размеренности его строевого шага могли позавидовать любые гвардейцы английской королевы и кремлевская элитная рота. Заглянул попутно в ряд комнат. Зачем-то приоткрыл шкаф-купе в спальне. Привычно выставил вперед руки, готовясь поймать падающие простыни, наволочки, хлопчатобумажные детские колготки, скрученные цветными жгутами, и прочие элементы гардероба семьи. Увидел ровные стопки постельного белья и махровые полотенца, разложенные по цветам. Здесь - зеленоватые. Там - полосатые. Тут - бледно-розовые. Бледно-розовое, правда, всего одно, неважно. В тягостном недоумении обернулся:
- Ты убралась в шкафу?
- А что тут такого? - я оправила на пышной груди тугую шнуровку, - Обычное дело…
- Обычное дело… - эхом отозвался муж. Наверное, внял психологическим советам, и стремится расположить к себе собеседника, повторяя его последние слова. Так я могла бы подумать, но вовсе не подумала.
Муж быстро прошел в гостиную. Встал на цыпочки. Дотянулся до своей коллекции антикварных касок, размещенной на крепкой дубовой полке сверху. Достал одну. Наиболее дорогостоящую. Называется «халкинголка», или как-то так. Голосом, полным ужаса, спросил:
- Ты протирала пыль с моих касок?
Между словами муж делал существенные паузы. Это придавало им особый вес и значимость.
Метель стихла. Низкое вечернее солнце осветило кривоватую стену в бумажных обоях цвета песка. Выделялись кривоватые буквы, любовно процарапанные сыном. «Вика - голубь», написал он про старшую сестру.
- Протирала, а что? - непринужденно ответила я, кружась в танце. Широкая юбка взлетала и опадала снова. Банты на чулках отливали золотом. Вошли нарядные дети. Дочь приветливо улыбнулась, поправила густую челку и присела в реверансе, сын сказал, что занимается французским языком, учит роль часов с кукушкой для школьного спектакля. Джинсы его были непривычно чистыми.
Пока муж медленно сползал с табуретки, я сбегала на кухню и вынесла ему рюмку водки в серебряной стопке. Стопка прекрасно уместилась на плоской тарелке в роли подноса. Тарелку я находчиво покрыла белым отрезом крученого кружева. С полупоклоном предложила все это благообразие мужу, он испуганно спрятал руки за спину, мы с детьми хором убежденно запели:
- Выпьем за Андрюшу, Андрюшу дорогого! Мир еще не видел красивого такого!
Дочь ловко танцевала «яблочко», сын пытался тоже, но матросский танец выглядел в его исполнении не очень. Муж протянул правую руку вперед, левую прижал к груди, в манере начинающего политика, и произнес вот это самое, любимую фразу:
- Прекрасно, кто он?
Я закатила глаза и замаскировала газетой растянутый в пяльцах носовой платок с витиеватыми инициалами мужа, вышитыми двусторонней гладью.
Если бы я встретила его в рубище, белом противогазе второго размера и японских неудобных шлепанцах «гэта», он бы постучал кончиками пальцев по гофрированному шлангу и глухо спросил:
- Прекрасно, кто он?
Если бы я вообще не встретила мужа, а спряталась бы под ванной с тюбиком клея во вспотевших красных ладонях, он бы отобрал у меня клей и спросил, нагнувшись:
- Прекрасно, кто он?
Просто потому, что он любит так говорить.
- Нельзя быть столь подозрительным, дорогой, - кротко ответила я и быстро взбила синюю диванную подушку, - я лишь хотела сделать тебе приятное.
Дети недлинной цепью выбежали из гостиной и вернулись к Скайпу, муж осторожно примерил антикварную непыльную каску на голову. Посмотрел на свое отражение в стеклянную дверцу. Продолжил подозревать в каске:
- Приятное! Мне! С чего бы это? Вот помню случай с телефоном и военным врачом…
Я просто руками в фонариках всплеснула. Буквально не знаю. Буквально сколько можно.
- Ты чудовищно злопамятен! - сказала с подходящим выражением. И отправилась на кухню, поедать огурцы. Форель я недолюбливаю. Она представляется мне слишком жирной.
А история «с телефоном и военным врачом» произошла около года назад. Чуть ли не в апреле. Но было не в пример теплее.
Ехала я около года назад на маршрутке, слушала музыку в телефоне. Вдруг кто-то позвонил, а мой телефон отказывается соединять меня с миром через наушники. Для связи с миром требуется действовать взвешенно, не перепутать алгоритма, а то рискуешь нарушить путь звука и направить его наружу. Хорошо, если это окажется Богемская Рапсодия, но, как правило, наружу отправляется лихая песенка «Ушаночка» или суровая «Поезд Воркута-Ленинград», где «дождик капал на рыло, и на дуло нагана». Пассажиры бледнеют и отсаживаются подальше, при наличии такой возможности. При отсутствии - просто бледнеют. Улыбки долго не возвращаются на их осунувшиеся лица.
В тот раз мне удалось ничего не перепутать, не огласить автобусное нутро любимыми мелодиями. Но я так много времени и внимания уделяла всему этому - отсоединить шнурок, нажать на клавишу, сказать «алло!», поднять шнурок с грязного пола, вытереть шнурок квитанцией за коммунальные платежи, свернуть квитанцию за коммунальные платежи так, чтобы грязные места оказались внутри - что ненароком обронила собственно телефон. И он остался в движущемся транспорте, а я пошла себе домой. И вскоре пришла.
И обнаружила, что мобильник потерян. Сделалась безутешна. Безутешная, мерила шагами комнаты, строя стратегические планы переустройства мира. Внезапно зазвонил домашний телефон. Я недовольно проорала свое «алло». Трубка ответила бархатно, проникновенно и басом:
- Добрый день. Прошу прощения, но мною был обнаружен мобильный телефон в салоне общественного транспорта. Не исключаю, что он принадлежит вам. В адресной книге обнаружилась запись: «Дом». Счел возможным воспользоваться ею для совершения этого звонка…
С бархатноговорящим в итоге мы договариваемся встретиться близ одного ресторана неподалеку. Я очень взволнована, празднично возбуждена, потому что он себя описал как военного врача в соответствующей форме, уважаю врачей. Пусть даже военных. Живое воображение рисует мне чудесные картины похищения военврачом моего мобильного с целью личного и близкого знакомства. Сюда прелестно подходят корзины белых лилий, дивные комплименты, ледяное шампанское, можно виски. Иногда я предельно романтична, хорошо, что нечасто. Поднимаюсь по горе к назначенному месту. Там уже дожидается мужчина в строгой одежде оттенков зеленого. Подхожу ближе, складываю рот в улыбку, она называется у меня «благодарно-обольстительная». Мужчина поворачивается, смотрит внимательно, машет досадливо рукой и четко выговаривает:
- Эх, ошибся! Был уверен, что вы - та стройная блондинка с чувственной родинкой над верхней губой!
После такого позора я просто обязана была встретиться с подругами в особо злачном месте Самары, и мы там встретились. Выпили примерно тридцать девять коктейлей на троих, блистали безудержно, уронили одну из нас в декоративный бассейн с густой позолотой в оформлении. Наверное, у одной из нас открылась острая аллергия на алкоголь, так часто бывает. Одну из нас спасали разные мужчины, выуживали, отжимали и ставили с трудом на непослушные ноги.
Муж, приехавший выручать меня из особо злачного места Самары, удачно зашел именно в момент нашего объединения столиками с разными мужчинами. Его не убедил даже мокрый до нитки наряд одной из нас. Он твердо решил, что я незаконно дружила с разными мужчинами в особо злачном месте Самары, а одну из нас вероломно намочила - для конспирации.
Последующую неделю я исправно жарила рыбу, сортировала носки по парам, даже съездила на дачу и прочитала свекровин ЗОЖ с предметным обсуждением нескольких ведущих статей об аскаридах и иных обитателях глубин.
Случай же попал в семейный архив, получив имя «с телефоном и военным врачом», что абсолютно несправедливо по отношению к военным врачам, которые вовсе не виноваты в том, что классически предпочитают блондинок.
Наталья Апрелева
AD