♀Сумерки Ѽ Сага-700♂

...Сколько бы лет нам не было, куда бы ни забросила нас жизнь, каким бы ни были наш дом, работа, положение в обществе - все мы связаны единым.
Мы вздрагиваем, увидев случайно мелькнувший на экране кадр.
Наши глаза затуманиваются, когда мы слышим знакомый саундтрек, и начинаем подпевать с любого места.
Мы смотрим фильмы по десять раз. И не потому, что с первого нам что-то было непонятно.
Мы все любим группу Muse, а Лунный свет Дебюсси - наша избранная классика.
Наши книги зачитаны до дыр, до вываливающихся страниц.
У каждой из нас в компьютере есть тайничок, куда мы складываем фотографии, ссылки и видеоролики.
Мы помним дни рождения и наизусть знаем фильмографии.
Наши сердца начинают биться чаще, когда мы слышим слово "Сумерки".


...Ѽ Ѽ Ѽ



Клуб сумеречных сердец, чаяний и надежд продолжает свое заседание! Здесь рады новообращенным и просто сочувствующим! Проходим, рассаживаемся, не толкаемся - на всех хватит! Чай/кофе/чего покрепче/надувные актёры по выбору :)

Всем - ВЭЛКАМ! :)

Если кто-то до сих пор искренне верит, что на протяжении нескольких лет в топе с названием "Сумерки" можно обсуждать только Сумерки, то вот вам, пожалуйста - все о Сумеречной саге: http://eva.ru/R9Hmu
Если же фильмы просмотрены по десять раз и вы можете повторить все диалоги героев наизусть, а душа просит большего - посмотрите другие фильмы с участием НАШИХ, мечтательно повздыхайте над трейлерами, полюбуйтесь прекрасным клипами или послушайте музыку http://eva.ru/R9Htd
Если ваши книги зачитаны до дыр, но очень, очень хочется почитать что-нибудь еще о любимых героях, с которыми вы не в силах расстаться - вам сюда http://eva.ru/R9HuL

Ведь сказка не заканчивается, пока мы продолжаем в нее верить!

И для тех, кто еще верит в сказки, откроем тайну :)) Этот топ - не просто место сбора фанатов, где можно обсудить фильмы, книги и подробности личной жизни актеров, всласть посплетничать и поахать :) Фотографии, кадры из фильмов, клипы, красивая музыка, ссылки, впечатления, мечты, споры - все так и есть. Но он стал для нас гораздо большим. Общаясь здесь несколько лет, мы давно вышли из виртуального пространства. Мы встречаемся в реале, мы вместе ходим в кино и друг к другу в гости, мы обмениваемся открытками и подарками. И вместе нам интересно и весело! Мы узнали много нового о себе самих. Мы не разучились мечтать. http://eva.ru/R9Hus Мы сбываем свои мечты и гордимся этим! http://eva.ru/R9Huv
И не стыдимся, если порой нам хочется подурачиться и поиграть. И получается неплохо! http://eva.ru/R9HvJ
Мы пытаемся творить - открываем фотошоп, мастерим открытки, создаем чудесные клипы , достаем ножницы и клей, зовем на подмогу тараканов и даже пробуем потихоньку писать :) http://eva.ru/R9Hym
Нас много, очень много, мы разбросаны по всему глобусу, и зачастую, когда на освещенной утренним солнцем стороне планеты сумеречные поклонники, позевывая, еще только садятся с чашкой кофе за компьютер и набирают "привет!", на другой, закатной стороне такие же верные участники топа уже ложатся спать :) И это не мешает нам общаться. Но на всякий случай, чтобы не путаться, кому писать "С добрым утром!", а кому - "Спокойной ночи!", смотрим Часовой календарь http://eva.ru/R9HvU

Здесь интересно и весело, сюда хочется приходить снова и снова; а "если кто-то кое-где у нас порой" свернет в сторону, увлечется новым фильмом/актером/книгой, то... он все равно вернется :) И не потому что от Сумерек невозможно избавиться, как от зависимости.
Нет.
Потому, что самое ценное, что мы здесь находим - это друзья. И это главное! :)

Мы храним свою историю:

699: http://eva.ru/topic/119/3267275.htm
698: http://eva.ru/topic/119/3266285.htm
697: http://eva.ru/topic/119/3265279.htm
696: http://eva.ru/topic/119/3263113.htm Inside Rover
695: http://eva.ru/topic/119/3262552.htm
694: http://eva.ru/topic/119/3261343.htm
693: http://eva.ru/topic/119/3259407.htm
692: http://eva.ru/topic/119/3258296.htm
691: http://eva.ru/topic/119/3257185.htm
690: http://eva.ru/topic/119/3255618.htm - 28
689: http://eva.ru/topic/119/3254812.htm
688: http://eva.ru/topic/119/3253301.htm
687: http://eva.ru/topic/119/3250942.htm
686: http://eva.ru/topic/119/3247659.htm
685: http://eva.ru/topic/119/3244496.htm
684: http://eva.ru/topic/119/3243657.htm
683: http://eva.ru/topic/119/3238905.htm
682: http://eva.ru/topic/119/3236499.htm
681: http://eva.ru/topic/119/3234350.htm
680: http://eva.ru/topic/119/3233824.htm
679: http://eva.ru/topic/119/3231856.htm
678: http://eva.ru/topic/119/3229047.htm
677: http://eva.ru/topic/119/3228067.htm
676: http://eva.ru/topic/119/3226339.htm
675: http://eva.ru/topic/119/3224597.htm
674: http://eva.ru/topic/119/3223279.htm
673: http://eva.ru/topic/119/3221279.htm
672: http://eva.ru/topic/119/3220340.htm
671: http://eva.ru/topic/119/3218881.htm
670: http://eva.ru/topic/119/3216733.htm
669: http://eva.ru/topic/119/3214629.htm
668: http://eva.ru/topic/119/3213172.htm
667: http://eva.ru/topic/119/3212434.htm
665: http://eva.ru/topic/119/3211739.htm
664: http://eva.ru/topic/119/3210547.htm
663: http://eva.ru/topic/119/3210152.htm


Кому любопытно, как начиналось и развивалось это плодотворное общение, можно покопаться здесь:
Архив 2013 http://eva.ru/albumpage/352446/1052041.htm
Архив 2012 http://eva.ru/albumpage/352446/1016248.htm
Архив 2011 http://eva.ru/R9HwK
Архив 2009-2010 http://eva.ru/R9HwU

А вот здесь можно взглянуть на наш топ со стороны
http://eva.ru/topic/119/2854322.htm?messageId=72250131
http://eva.ru/topic/119/2854322.htm?messageId=72268676 (да, мы такие! )
...и улыбнуться, вспомнив что не стоит относиться ко всему слишком серьезно )

И еще раз ВЭЛКАМ! :)

"Здравствуйте, здравствуйте все! Добро пожаловать в семисотый топ! Всем - вэлкам, проходим, рассаживаемся, выбираем надувных/картонных/нарисованных/склеенных актеров, рассаживаемся-раскладываемся, не толкаемся - места всем хватит!"

На этот раз дежурный украсил приветственное объявление не смайликами и сердечками, а маленькими солнышками - потому что лето и вообще, надо меняться. Но - в рамках, в рамках. Подумал и все же дорисовал смайлики - получилось множество улыбающихся солнышек.
"Красота!" - с умилением подумал дежурный, потянулся и сладко зевнул. Аккуратно пришпилил объявление к двери, и, прихватив по пути пачку полученных утром писем, неторопливо зашагал по пустому коридору назад. В отделении было пусто, тихо и светло - в огромные, до потолка, распахнутые окна било яркое, радостное летнее солнце. Несмотря на то, что палаты опять были пусты, настроение у дежурного было отличное - лето, и вообще все хорошо! Солнышко светит, погода замечательная, ну и что, что никого нет - вон сколько открыток прилетело! Англия, Чехия, а эти вот с днем рождения, ой, а здесь вышивка - красота какая! Надо пойти развесить их по стенам, может, что-то еще на часы влезет. Дежурный с опаской покосился на часы - за прошедший год они изрядно подросли в размерах и теперь верхний край круглого циферблата устрашающих размеров почти касался потолка. Он знал, почему место для открытки всегда найдется на часах - знал, как знали все обитатели отделения, но, как и они, не мог объяснить сей феномен. Все просто приняли, как данность, что на часах всегда найдется клочок пустого места для сувенира, магнитика или какой другой милой сердцу штуковины. Раз пытались провести эксперимент - всемером навешивали на часы все новые и новые вещицы (как раз был новогодний наплыв сюрпризов), азартно, с задором и огоньком, и все равно, как ни старались закрыть ими всю поверхность циферблата - место оставалось. Правда, через семь с половиной минут (время засекали!) часы угрожающе накренились и заскрипели, и все перепугались и перестали мучить механизм. После того, как с часов сняли лишнее, неизвестно откуда послышался отдаленный ехидный смешок - многие клялись, что слышали.
"Меморабилии," - важно, про себя произнес дежурный вкусное слово, рассматривая пеструю коллекцию. Слово ему нравилось. - "Ладно, пускай не совсем меморабилии, а просто сувениры, но для нас-то! Надо бы что-то яркое повесить - а вот, с пляжем и морем, самое то. Потому что лето, и вообще!"
Он привесил солнечную "меморабилию" на циферблат, чуть подвинув строгую винтажную открытку с Биг-Беном. И улыбнулся - настроение стало совсем летнее, несмотря на то, что никого нет... Ничего, они придут, они вернутся, все, обязательно вернутся!! Продолжая перебирать открытки, дежурный пошел по коридору вдоль распахнутых дверей палат. Туда он даже не заглядывал - там давно ничего не менялось - те же коечки, пледики, пижамки и капельнички. Пижамки давно никто не надевал, пустые капельницы запылились от времени. А еще не заглядывал потому, что становилось грустно - иногда немножко, иногда очень. Когда было совсем фигово - длинными одинокими осенними вечерами, он включал на всю громкость саундтреки, вытаскивал в коридор проектор и прямо на беленой стене показывал фильм - самому себе, одному. После просмотра становилось легче, отпускало немного... Сейчас, средь бела дня, смотреть кино на стене было глупо. А вот музыку включить ничто не помешает. Решено! Что же это будет? Пускай - "Neutron star collision"!! Да, да!
http://www.youtube.com/watch?v=MTvgnYGu9bg
Песня помогла - вскоре дежурный громко, во всю силу подпевал: "Love would be forever
And if we die, we die together!.. " От избытка положительных чувств он схватил надувной круг для купания в виде гуська, который кто-то оставил в палате - лето, и вообще! - и принялся с ним отплясывать. Эх, вот бы еще кто-нибудь пришел, прямо сейчас, повеселились бы!

Дверь тем временем распахнулась и незнакомый голос громко произнес:
- Это что такое?

Заслышав его, дежурный остолбенел и застыл на месте, как вкопанный. От изумления ему никак не удавалось как следует рассмотреть вошедших - лица казались вроде бы знакомыми и в то же время чужими. Вот этот строгий, требовательный взгляд - у кого же... Соседка по площадке, бабушка, нет, начальница... А вот этого, серого, в невзрачной одежде и с незапоминающимся лицом, уже точно видел. А может, это был другой, только похожий? Или такой же? Там был еще кто-то, с возмущенным выражением, и надменно-снисходительный с важным видом, и какая-то девчонка, которая топталась позади всех, не решаясь войти, и кто-то еще. От множества взглядов дежурному сделалось не по себе. По инерции он пропел растерянно в такт песне: "Hail the preachers, fake and proud... " Позади раздался насмешливый присвист; дежурный побагровел, сдернул с пояса надувного гуська, который никак не хотел сниматься, и суетливо кинулся в коридор - выключить музыку. Наконец стало тихо. Он снова повернулся к гостям и только тут спохватился:
- Здравствуйте.
- Здравствуйте, здравствуйте... - ответили ему тем самым тоном, от которого хочется спрятаться и сжечь школьный дневник.
- Проходите, пожалуйста. Вы к нам?
- Да так, знаете ли, проходили мимо, решили вот заглянуть, ознакомиться, так сказать...
- Народ интересуется знать, что за фигня здесь творится?!
- Шесть... ого, уже семьсот топов! И о чем? О чем, я вас спрашиваю?
- А давайте я вам расскажу! И покажу! - с готовностью откликнулся дежурный Происходящее ему ужасно не нравилось, но он, во-первых, четко помнил инструкцию, а во-вторых, не терял тайной надежды (хотя уже давно следовало бы) - а вдруг? Вдруг не станут, как всегда, смеяться, поучать, стыдить, вдруг им тоже будет интересно? Вот именно сегодня, сейчас?
- Ну, и что вы нам покажете? - ответил ему устало-безразличный снисходительный голос.
- А вы вот сюда пройдите. Смотрите. Здесь у нас книжки - это основные, все четыре. Это - фанфикшен...
Позади раздался чей-то шепот:
- Фнафикшен - это чего?
- Ну, когда фанаты сами пишут.
- ЧТо пишут?
- Ну, по книжке, когда она закончилась.
- Так чего по ней писать, раз закончилась? Продолжение, что ли?
- Не только...
Дежурный не стал отвлекаться - у него была важная, хоть и нелегкая, миссия.
- Вот здесь другие - Сверхъестественное, Настоящая кровь, Дневники вампира, Братство черного кинжала, Лихорадка... А это уже по ним фанфики.
Тот же шепот:
- Фанфики - это чего?
- Ну, фанфикшен...
- А-а-а...
- Вот здесь, смотрите, фотографии. Фото актеров, кадры из фильмов, ролики, клипы, трейлеры, и даже тизеры сохранили, пусть будут, это меморабилия...
Позади почтительно притихли.
- Здесь музыка. Хорошая музыка! Хотите, включу?
Поскольку вошедшие хмуро молчали, дежурный осмелился и включил "It will rain"
http://www.youtube.com/watch?v=gjXPCn-TqGY&list=RDgjXPCn-TqGY

Когда музыка стихла, ответом было лишь гробовое молчание. Нехорошее молчание.
- А вот зде-е-есь... - с сюрпризом в голосе позвал дежурный, уже не надеясь на благополучный исход, но решив пустить в ход безотказное средство. - А вот здесь у нас... автографы!!
Автографы действительно ненадолго заинтересовали визитеров. То и дело слышались удивленные возгласы:
- Что. вот прямо в своих руках держал?
- А вот эта бутылочка пустая? Мусорите, однако...
- Листок... Мятый какой-то, грязный... Его что, к полу приклеивали? Обезъяна нарисована, что за обезъяна, не пойму... Сумерки-то здесь причем?!
- Так это копия!
- Оригинал находится у владельца, - подняв палец, важно пояснил дежурный. - А копия - общественное достояние. - Там у нас еще автографы, фото, календари - да, календари - такая красота! А фотки с совместного отдыха! Ну что, будете смотреть?
Чей-то голос решительно отрезал:
- Нет. Не будем. Мы уже увидели все, что хотели.
- И поняли все, что нужно было понять.
- Хорошо, что поняли! - дежурный обрадовался. - Нет, правда, поняли, в самом деле? Пойдемте тогда почитаем, что ли... Какую книжку возьмете?
Тот же голос рассердился:
- Вот что, гражданин хороший! Вы нам тут ерунду не городите. Какие книжки, какие фотки, о чем вы?
И тут гостей как прорвало. Они заговорили все хором, одновременно и вразнобой, и от этой многоголосицы у дежурного голова пошла кругом.
- Вы же взрослые люди!
- Как вам не стыдно такой чепухой заниматься!
- У вас же семьи!
- Это не книги, это... я даже не знаю, что!
- И это красивый актер? Да вы видели красивых актеров?!
- А фильмы... Разве можно такое смотреть?!
- Ну вы, блин, даете! - это серенький.

Стиснув зубы, дежурный зажмурился, глубоко вздохнул и выдохнул. Он снова вспомнил инструкцию, которая действовала безотказно во всех подобных случаях. Открыл глаза и растянул губы в вежливой улыбке:
- Мы взрослые, но имеем право на любые увлечения и на свое собственное время. Чепухой заниматься не стыдно, смотря что считать чепухой. Красивый или некрасивый - дело вкуса, а о вкусах не спорят. Если фильм или книга доставили радость хоть одному человеку, они уже имеют право на существование... Если у вас еще есть вопросы, я с радостью отвечу на них...
Спор продолжался, но в итоге стороны так ни к чему и не пришли. Окатив дежурного презрительными, снисходительными или жалостливыми взглядами, гост постепенно потянулись к выходу. И только одна девчонка осталась стоять на пороге - та самая, которая пряталась за спинами. Серенький оглянулся на нее и нетерпеливо шикнул:
- Ты чего? Идем.
Девчонка осталась стоять, исподлобья поглядывая на остальных. Те тоже остановились, с недоумение разглядывая ее.
- Идем же!
- Я не хочу, - тихо ответила та.
- ЧТо?
- Я не хочу уходить. Хочу, как они.
- Ты что, тоже с ума сошла? Как... эти?
- Я хочу остаться. Мне здесь нравится! - с вызовом выкрикнула она, попятилась и встала рядом с дежурным.
- Ты... ты чего?! - неверяще воскликнул серенький. - Ты чего, эй, ты чего?!

Заварилась новая свара, которая так окончилась ничьей. Громко хлопнув на прощание дверью, посетители отбыли, а дежурный остался наедине с неожиданной союзницей. Покосился на нее и шепотом произнес:
- Привет.
Та слабо улыбнулась:
- Привет.
Поколебался и добавил:
- Что, в самом деле останешься?
Та кивнула, а он подумал про себя - если даже на один день останется, это замечательно! Есть надежда, надежда-то есть!
Он заметил, что девчонка расстроена, и поспешил ее утешить:
- Идем, я что-то покажу!
Про себя дежурный порадовался, что строгая комиссия не дошла до палат с пижамками и капельницами. А вот новой пациентке, похоже, там было самое место!
Придержав перед нею дверь, дежурный спохватился:
- Ой, погоди, я ж совсем забыл... - он остановился, прижал ладонь к груди и торжественно произнес традиционную формулу:
- Добро пожаловать в нашу палату! Вэлкам! Проходи, ложись, здравствуй! Тебе с кем пижамку выдать?
***

Ответить девчонка не успела - в коридоре послышался привычный шум и гам, топот ног и веселые вопли. Дверь грохнула о стену, и все ворвались в палату, вопя:
- Привет!
- Здорово! А это кто? Эй, ты кто?
- Давайте кино посмотрим.
- А кто моего гуська взял? Никто гуська не видел? Я с ним сплю...
- А пижамка моя где?
- Очнись, какая пижама, на улице +28.
- Да, лето, и вообще!
- Давайте уже кино посмотрим!
- Давай. Какое?
- Сейчас выберу.
- Ой, мне открытка! Смотрите!
- Прелесть какая.
- И мне... Здоорово!
Дежурный смотрел на эту толпу - веселую загорелую, улыбающуюся и такую родную, и тоже улыбался. КТо-то толкнул его локтем:
- Ну, как ты тут без нас? Не скучал?
- Нет, - счастливо ответил дежурный.
- Все тихо, без происшествий?
- Все тихо, без происшествий.
Девчонка посмотрела на него с удивлением, но дежурный только головой тряхнул презрительно. И спохватился:
- Стойте, стойте! Важное сообщение.
Откашлялся и громко продолжил:
- А у нас новенькая!
И все завопили еще громче:
- Привет!
- Здорово!
- Садись вот сюда.
- Кино будешь с нами смотреть?
- Тебе с кем пижамку выдали? Эй, ты чего, даже пижамку ей не дал?! Чем ты тут занимался весь день?
- Чаю кому налить?
- А капельничку?
- Рано ей еще капельничку...
Дежурный был счастлив, как никогда. Все шло своим чередом, все было правильно и просто - все уходят, но все возвращаются. Загорелые, отдохнувшие, довольные, с фотками, сувенирами и впечатлениями. Похудевшие, с новыми детьми и котами. Грустные, расстроенные, гневные, веселые, радостные, задумчивые - всегда возвращаются и будут возвращаться. Потому что здесь хорошо.
Дежурный поднял руку, привлекая всеобщее внимание:
- А давайте сейчас не фильм посмотрим, то есть фильм тоже посмотрим, но сначала.. маленький кусочек, совсем небольшой! И он включил видео.

http://www.youtube.com/watch?v=sZYTUk6HPrw

)))))) С новым юбилейным семисотым топом, друзья, с пятницей, с чтениями!!Иииии ВЭЛКАМ ВСЕМ!!!

Иии сегодня в полупустом юбилейном топе мы проведем наши традиционные пятничные чтения и закончим очередную главу!!!

Как всегда, вспомним, на чем остановились в прошлый раз!

Быстрым шагом девушка подошла к двери, распахнула ее и вышла в пустой коридор. Вокруг - ни души. Она сделала несколько шагов направо, повернула за угол. Вернулась назад и забрала из комнаты свою теплую накидку и шляпу. Выйдя в холл, она растерянно огляделась по сторонам, подумала минутку и зашагала направо, к видневшимся вдали изогнутым перилам лестницы. Дойдя до лестницы, Ники удивилась - это была совсем другая лестница, не та - широкая, светлая, по которой она поднималась к Луизе Моро. Поколебавшись, девушка спустилась вниз и только тут сообразила, что ей, видимо, нужно было повернуть не направо, а налево - и вернуться тем же путем, которым Франсуа привел ее в ту комнату наверху. Она не стала возвращаться и подниматься по лестнице, и зашагала вперед, через анфиладу пустых комнат – туда, где виднелся широкий светлый холл и белые перила. Солнце ярко светило в окна, плескалось зайчиками по полу, по украшенным гобеленами стенами, играло на ледяных гранях стекол в к шкафах и дверях. Через минуту Ники оказалась в том самом холле, что располагался на входе в дом, и там же находилась другая, та самая светлая лестница. Невнимательно взглянув в огромное, в два роста, настенное зеркало, она быстро натянула накидку и вышла на улицу. Солнце тут же ударило ей в глаза, и Ники непроизвольно зажмурилась и прикрыла лицо от яркого света растопыренными пальцами. Поправила шляпку, надвинув ее ниже на глаза – от солнца, огляделась по сторонам и неуверенно зашагала к приоткрытым воротам. Увидев в нескольких ярдах от себя Карла, Ники собралась его окликнуть, но передумала. Тот был занят - на пару с высоким плечистым крепышом, с трудом удерживал на месте огромного, черного, как уголь, оседланного коня, крепко прихватив его за узду и бодро ругаясь на двух языках. Конь всхрапывал, дико глядел на пленителей налитым кровью глазом, мотал гривастой головой – так, что Карл и его помощник едва держались на ногах, и все порывался встать на дыбы. Оба мужчины с трудом уворачивались от широких подкованных копыт, руки их, вцепившиеся в упряжь, были напряжены, каблуки сапог скользили по мокрым от снега булыжникам двора, лица были сосредоточенны и сердиты. К ним на подмогу заспешил кто-то третий, – Ники едва успела посторониться и пропустить его.

«Уехать, что ли?» - с тоской подумала она. Оглянулась на дом, нерешительно потопталась на месте и, никем не замеченная, выскользнула за ворота.

Пройдя по пустой дороге несколько ярдов, девушка невольно прибавила шаг, а потом и вовсе побежала, оскальзываясь на неровных булыжниках. Добежав до поворота, она едва сдержала радостный возглас. Слава богу, ее карета была на месте, и седоусый кучер дремал в том же самом положении, в котором они оставила его пару часов назад - или больше? или меньше? – обстоятельно завернувшись в теплый плащ и сунув в руки под мышки. Ники хотела позвать его, но не успела - тот сам, будто услышав ее шаги, проснулся и открыл ясные глаза, будто и не спал вовсе. Завидев свою пассажирку, он трубно прочистил горло и сипло спросил:
- Ну что, мы едем, мисс?
"Будь, что будет," - внезапно решила Ники.

Иии поехали дальше!!
предупреждаю - сегодня много, реально много, может, буду выкладывать часто и помногу. А может, даже все сразу, муахаха!!!
Иххааа! напоминаю - конец главы!!

Пятью минутами ранее в той самой гостиной, в которой госпожа Моро принимала Ники Скофилд, а потом имела невыносимо тягостный разговор с мужем, она получила новое потрясение. В коридоре послышался звук шагов – четкий, уверенный, дверь распахнулась и усталый голос произнес:
- Вот вы где. А я искал, куда вы спрятались.
Луиза, которая за минуту до этого вытирала покрасневшие заплаканные глаза, стиснула в кулаке изодранный платок, и Франсуа, стоящий перед ее креслом на коленях, разом повернули головы. Лицо женщины побледнело еще больше:
- Анри... - Анри, что ты здесь делаешь?
Франсуа неторопливо поднялся на ноги; он так и не выпустил из пальцев ладонь жены.

Анри Моро скупо усмехнулся:
- Всего лишь заглянул к вам поздороваться. Чтобы сразу же попрощаться. Было бы странно, если бы я заехал домой и не повидался с родителями.
Он рассеянно взял со столика бокал с водой, поднес его к губам и принялся пить воду жадными глотками.
- Ты вернулся? Почему? – с изумлением и страхом спросила его мать.
- Пришлось вернулся. Мне не повезло - этот хваленый конь споткнулся и захромал. Я не смог ехать дальше. Мы едва успели добраться до Эндерсли, - он утер губы ладонью.
- Где твой брат?
- Он был очень расстроен из-за случившегося. Сначала хотели найти другого коня, но у нас ничего не вышло – попадались все какие-то клячи одна хуже другой. Я решил не задерживать Мишеля и отправил его в Лестер одного. Оказалось, что быстрее и проще вернуться домой, чем тратить неизвестно сколько времени на поиски приличной лошади.
- Хорошо, что ты вернулся, - проронил молчавший до этого Франсуа. Выжидающе посмотрел на жену – та вернула ему долгий взгляд и обреченно кивнула.
- Ненадолго, папа. Я только сменю коня и снова уеду.

Луиза судорожно, прерывисто вздохнула и произнесла еле слышно:
- Послушай, Анри... Тебе не нужно никуда ехать, - голос ее сорвался и затих.
Тот хладнокровно пожал плечами:
- Мама, я уже говорил тебе - я уеду. Постой, ты что – плакала? – он с изумлением посмотрел на мать и шагнул ближе.
- Господи боже, я всего раз в жизни видел твои слезы! Папа, что здесь произошло?! – Анри растерянно посмотрел на отца. - Мама, что с тобой? Ты здорова?
- Со мной все в порядке, - женщина отерла мокрые щеки и попыталась улыбнуться дрожащими губами – не вышло.
- Ты меня напугала! Кто тебя так расстроил?
- Я сама. Я сама себя расстроила. Так, знаешь, бывает иногда.
- На тебя это не похоже. С тобой точно все хорошо?
- Да, да. Послушай, я хотела поговорить с тобой… кое о чем.
- Мама, прости, если у вас все в порядке, я поеду. Я спешу. Поговорим в другой раз.
- …Вернее, кое о ком. О… Николь Скофилд.
Лицо молодого мужчины закаменело:
- Не нужно меня отговаривать. Это не имеет смысла. Я все равно поеду к ней.
- Послушай... Я… Я сейчас объясню, почему тебе не нужно никуда мчаться. Мисс Скофилд сейчас здесь, в Лондоне.
- Что?! Что ты сказала? – растерянные глаза Анри впились в лицо матери.
- Николь вчера приехала в Лондон. Сегодня утром она приходила ко мне, мы долго беседовали.
- Ники была здесь?! – он непроизвольно оглянулся по сторонам.
- Здесь, в этой комнате. Она пила из этого самого бокала, который держишь в руках.
Анри с недоумением посмотрел на пустой бокал в своих пальцах, и сжал его так сильно, что, казалось, тонкое стекло сейчас же разлетится вдребезги.
- Где она? – прошептал он.
- Терпение, Анри. Сначала мне нужно тебе кое в чем признаться.
- Потом, все потом, мама. Где Николь?!
- Анри, - предостерегающе произнес Франсуа.
- Пока ты меня не выслушаешь, я ничего тебе не скажу.
- Мама!

Карл уже несколько минут маялся под дверью. Из-за нее были слышны голоса – мелодичный голосок хозяйки, временами стихающий до шепота, удивленные возгласы ее сына, успокаивающий бас господина Моро. Судя по напряженному тону и долгим паузам, разговор, происходящий в малой гостиной, был не из легких. В другой день, наверное, Карл терпеливо подождал бы, пока разговоры стихнут, но известие, которое он принес, без всякого сомнения, не терпело отлагательств. Мадам продолжала что-то говорить, потом замолкла – надолго. Ей никто не ответил. И Карл решился. Деликатно стукнул в дверь и, не дождавшись разрешения, приотворил ее и заглянул внутрь:
- Мадам, мсье, прошу прощения. Я должен сообщить, что…
В эту минуту в комнате раздался даже не вопль, а самый настоящий рев:
- Мама! Как ты могла!!
Мсье Анри Моро – обычно спокойный, невозмутимый, обернул к вошедшему искаженное яростью и болью лицо и, будто не увидев его, снова повернулся к мадам. Та низко сгорбилась в кресле, закрыв лицо руками. Хозяин посмотрел на Карла тяжелым взглядом и молча покачал головой – уйди, мол, не время.
Карл сглотнул – происходящее далеко выходило за рамки его понимания и было пострашнее, чем многие вещи, что случались с семьей Моро раньше. Переминувшись с ноги на ногу, он было заикнулся:
- Но это очень важно. Ваша…
- Карл, не сейчас! – металлическим голосом оборвал его Франсуа. – Потом, все потом!
Тот не стал спорить, бесшумно прикрыл дверь и отступил в коридор. Постояв перед дверью, мужчина почесал затылок, поморгал, соображая что-то, затем ушел и через несколько минут вернулся. Он остался стоять на своем посту – в паре шагов от входа в гостиную, продолжая прислушиваться к голосам за дверями. Через минуту к нему подошли двое помощников, Карл быстро отдал необходимые распоряжения и вновь устроился у двери, приготовившись к терпеливому ожиданию.

Но долго ждать ему не пришлось – последующие события замелькали с головокружительной быстротой. Через несколько минут дверь распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Из гостиной вылетел – другого слова и не подберешь – господин Анри. Вид у него был такой дикий, будто ему было дурно – обычно смуглое лицо бледное, почти серое, на щеках нехорошие пятна, руки трясутся, синие глаза побелели до прозрачности. Ужас, да и только. Господин схватил себя за воротник и рванул его, будто ему тяжко стало дышать – добротная ткань жалобно треснула, на пол полетела пуговица. Отер рукавом взмокший лоб, отстраненно взглянул на Карла – тот терпеливо ждал, когда ему можно будет уже сообщить свою новость – но вновь будто вовсе его не увидел, как насквозь посмотрел. Подышал глубоко, размеренно, и спросил хрипло, вроде бы ни к кому не обращаясь:
- Где она? Где Николь?
И, не дожидаясь ответа, рявкнул так, что подвески на люстре качнулись:
- Где Николь, я вас спрашиваю?!!
Из комнаты послышались тяжелые шаги, и господин Франсуа ответил сыну:
- Она в гостевой комнате. Идем, я тебя провожу.
- Не нужно. В какой именно?
- В той, из которой окна в сад, с правой стороны. В голубой… нет, сиреневой.
Господин Анри повернулся и собрался сорваться с места, но тут Карл сумел наконец вставить словечко:
- Прошу прощения, мсье, но ее там нет.
Моро-младший остановился, будто на стену налетел.
- Что?
- Ваша гостья исчезла, мсье. Это я и пытался вам сообщить.
- Какого дьявола?!
- Карл, кто-нибудь видел, как она выходила?
- Нет, никто не видел. Я послал людей, они осмотрели весь дом сверху донизу, все комнаты – те, которые не заперты. Во дворе ее тоже никто не заметил.
- На чем она приехала?
- Кареты тоже нет.
- Как ты мог ее упустить?!
- Мне так жаль. Мне в голову не могло прийти, что нужно следить за нею.
- Девушка обещала подождать, - встревоженно произнес Франсуа. – Почему же она ушла?
Луиза, беззвучно подошедшая к мужчинам, тихо проронила:
- Я сказала Николь, что Анри поехал к ней. И что ей стоит спешить домой, как можно скорее, чтобы они снова не разминулись.
Одновременно с нею заговорил Карл:
- Я слыхал - мадемуазель Скофилд велела кучеру ждать ее два часа, не больше.
Не глядя на мать, Анри холодно спросил:
- Как долго длилась ваша беседа?
- Два с половиной… ох, почти три часа. Мне так жаль, Анри…
Он демонстративной повернулся к ней спиной.
- Ну конечно. Она не смогла больше ждать и уехала. Вдогонку за тобой.
- Папа, если бы вы сразу мне сказали, вместо того, чтобы тратить время на разговоры… А, что теперь! Карл, коня мне. Живо!
- Слушаю, мсье.
- Стой! Как выглядела карета, какие были лошади, с какой стороны подъехать? Где Ники остановилась, не упоминала?
- Анри, пожалуйста…
- Я поеду с тобой.
- Не нужно, папа. Я сам справлюсь.

Высокая ажурная створка ворот медленно поворачивалась, вырисовывала на снегу причудливые полукружья, жалобно скрипела, поддаваясь натужным усилиям. Толкавший ее человек едва успел отскочить в сторону – не дожидаясь, когда ворота откроются полностью, мимо него пронесся всадник на светлой лошади, толкнув его коленом и лязгнув железным стременем по кованой решетке. На нем не было ни шляпы, ни плаща. Галопом проскакал по дороге, в несколько скачков преодолев расстояние до поворота, натянул узду и дальше поехал медленнее. Крепко держась за луку седла одной рукой, удерживая другой поводья, мужчина свесился вбок и внимательно вглядывался в снег, испещренный следами копыт и колес. Покрутил головой по сторонам, оглядывая пустую заснеженную дорогу, и, видимо, приняв какое-то решение, с силой наподдал каблуками сапог под брюхо коню – тот всхрапнул сердито и вновь рванул вперед. По сторонам стремительно мелькали деревья, укутанные белым кружевом инея, кусты, показался и исчез длинный каменный забор, ворота, вдалеке над деревьями сверкнула светлым камнем крыша небольшой церквушки. Осыпая с веток неряшливые комья снега, в небо взметнулась переполошенная воронья стая – птицы громко кричали вразнобой, выражая недовольство тем, кто так бесцеремонно нарушил их холодный неуютный покой. Редкие колючие снежинки хлестали человека по щекам, но он, казалось, вовсе не замечал ни холода, ни ветра. Навстречу попалась повозка, другая, еще три оказались попутными – завидев их, всадник придерживал лошадь, и внимательно рассматривал экипажи. Не удовлетворившись увиденным, снова подгонял своего скакуна. Впереди показалась развилка дорог; за нею, укрытые густыми деревьями, виднелись серые безликие дома, ходили люди, слышались голоса и грустный, безнадежный лай невидимой одинокой собаки. Там начинался город. Всадник с раздражением пробормотал что-то себе под нос, выдохнув мерзлое облачко пара, растерянно провел рукой по коротко стриженым темным волосам, смахивая с них растаявший снег. Посмотрел вправо, влево и, решительно пришпорив коня, направился к развилке. Заметив еще одну карету, стоявшую на обочине рядом с густыми зарослями тиса, скользнул по ней невнимательным взглядом и нетерпеливо тряхнул поводьями, подгоняя лошадь. Отдалившись на пару сотен ярдов, Анри зачем-то обернулся через плечо. И резко остановил коня, до предела натянув узду – так, что тот встал на дыбы и жалобно заржал, молотя передними ногами воздух и громко жалуясь на столь неделикатное обращение. Анри резко развернул скакуна и стремительно помчался назад.

Было так странно ощущать эту пустоту – в голове, в груди, мыслях, чувствах… Будто все, все потускнело враз – краски, запахи, звуки. Небо было серым, день был серым, земля, как ей и положено быть зимой – грязно-серой, деревья – черными, снег – белым. Или почти белым. Но это не было плохо – пожалуй, сейчас Ники даже была рада этому бесцветью. Нынешнее утро выдалось слишком уж ярким и насыщенным событиями, их оказалось чересчур много и для одного дня, и для одного человека. И теперь девушка просто наслаждалась спокойствием и тишиной, рассеянно поглядывая на заснеженные деревья, на увязшие в грязных сугробах дома и копошившихся рядом людей. Стоя у обочины рядом с каретой, она глубоко и размеренно вдыхала холодный воздух, пахнущий снегом и почему-то полынью, вслушивалась в отдаленный собачий лай – он казался таким простым и понятным, как все вокруг, обыденным и объяснимым. Издалека послышался скрип колес – впереди, у развилки показалась доверху груженная тележка; невысокая темная лошадка размеренно топала копытами, встряхивала косматой спутанной гривой. Стая ворон снялась с веток, покружила над головой и исчезла за деревьями. Надсадный собачий лай умолк, но вскоре возобновился.

Проводив повозку равнодушным взглядом, кучер пошевелил хлыстом и сипло спросил:
- Ну что, мы едем, мисс?
- Едем. Еще пять минут, пожалуйста. Я… немного подышу воздухом, - сказала девушка, не оборачиваясь.
- Так в город? Или все же обратно?
- Еще не решила. Мне нужно подумать.
- Ну, воля ваша.

Когда Ники вышла из дома Моро и подошла к карете, он точно так же спросил: «Ну что, мы едем, мисс?» А ей в тот момент было так дурно, она была так сильно измучена бесконечным напряженным ожиданием, которому не было видно конца, что сама слабо понимала, что делает. И, краем сознания уцепившись за эту идею, зазвеневшую в голове бесконечным эхом – «Едем, едем, едем!» - отчаянно выкрикнула: «Едем! Скорей!» Тягостные события прошедших трех часов – болезненно откровенные разговоры с Луизой, ее признания и последние слова, которые Ники от волнения приняла за угрозы, неожиданное появление Франсуа Моро, бесконечное томительное ожидание в красивой, но чужой холодной комнате – все это мелькало в ее мыслях с сумасшедшей быстротой, крутилось, как пестрая визжащая ярмарочная карусель. И самое главное - известие о том, что Анри уехал за ней. Анри едет к ней, в Лестер, а она, Ники, в это самое время сидит в одиночестве в пустой комнате в его доме и ждет неизвестно чего! С каждой минутой расстояние между ними становится все больше, а надежда на их скорую встречу – все призрачнее. Неужели все придется начинать сначала? Безнадежно искать друг друга, бросаться навстречу, вперед, вдогонку, судорожно выбирать путь… И, возможно, снова разминуться! Ники отстраненно представила себе, как Анри и Мишель приезжают в ее дом и обнаруживают там одну Свити. Свити и Мишель, конечно, помирятся. Она простит его, конечно, простит. А Анри, конечно, тут же бросится искать ее. Как, куда он помчится? Где станет ее разыскивать? Она же действительно никому не сказала, куда направится… Дядя Уильям знает, что она собиралась навестить Линду, но он сам сейчас в Лондоне. Может, отправить домой срочное письмо? Но если она поедет домой прямо сейчас, навряд ли письмо прибудет намного раньше. Да еще придется тратить время на поиски почтовой станции…

Глядя на мелькающий за окошком кареты серый зимний пейзаж, жадно глотая холодный воздух, пахнущий сырым деревом и старой потертой кожей, девушка отдышалась и немного пришла в себя. К ней вернулось если не обычное присущее ей хладнокровие, то хотя бы способность рассуждать спокойно и здраво. Даже если сейчас она поедет домой прямо сейчас… Что, если поедет? Выйдет ли из этого толк? Неизвестно. Наверное, зря она сбежала из дома Моро, ничего не сказав, никого не предупредив... Можно, конечно, написать записку и отправить ее Франсуа или Луизе, и объяснить, куда она подевалась. Но ведь она обещала Франсуа подождать! А сама сбежала. Некрасиво вышло... Ники привыкла держать слово. Имеет ли смысл бросаться вдогонку Анри прямо сейчас, сию минуту?!.
Почувствовав, что от путаницы мыслей у нее снова начинается головокружение, Ники отчаянно застучала в оконце; карета замедлила ход и остановилась, мягко качнувшись на рессорах. Девушка открыла дверцу и спрыгнула на землю, ухватившись за ручку.
- Что случилось, мисс? С вами все хорошо? – встревоженно спросил кучер, сочувствующе глядя на бледную, как полотно, пассажирку.
Та только рукой махнула и через силу кивнула – да, хорошо.
- Я только подышу немножко, - выдавила она. - Постоим вот здесь, ладно? А потом, наверное… вернемся. Хотя нет, поедем в город. Мне нужно отправить письмо. Или… Я не знаю, что мне делать! – с отчаянием воскликнула она.
Кучер с удивлением посмотрел на нее, хмыкнул в усы и неодобрительно покачал головой. Странная девица. Кто знает, что там у нее на уме… То едем, то не едем, то ждем, то возвращаемся…
- Ладно, подожду, пока решите, - проворчал он в усы и отошел к лошадям.

Ники равнодушно посмотрела ему в спину, отвернулась и сделала несколько глубоких вздохов, обжигая горло и легкие морозным воздухом. Так. В первую очередь нужно просто успокоиться. Она всегда так делала в трудных ситуациях – успокоиться, все хорошенько продумать, чтобы понять, что нужно делать – шаг за шагом, минута за минутой. Наверное, в первую очередь все же стоит …
Мимо по дороге промчался всадник на светлой лошади – так стремительно, что мерзлые комья земли брызгами летели из-под ее копыт. Рассеянно оглянувшись вслед лихачу, девушка на всякий случай отступила в сторону; под подошвами башмачков зашуршал снег. Снова посмотрела на дорогу. И в этот миг всадник повернул голову.

Тусклый солнечный свет, казалось, померк, исчезли все ощущения и чувства – усталость, холод, отчаяние, глухая безнадежная тоска; звуки стихли, пронзительный вороний гам, собачий лай, бурчание кучера остались где-то позади, в стороне, за беззвучной стеной. Мир потемнел и сузился до одной маленькой немой картинки – белый снег, белое небо, неживые черные деревья по обочинам, зависшие в небе птицы и маленькая темная фигура впереди. Человек на лошади, далеко-далеко отсюда вдруг остановился, отчаянно натянув поводья, конь встал на дыбы, молотя передними ногами воздух. Грузно ударил копытами о землю, в одно мгновение развернулся на месте и быстро помчался назад. Тишина, стояла полнейшая, что называется – мертвая тишина, и нарушал ее только стук копыт о мерзлую дорогу, становившийся все ближе, все громче, и его перебивал такой же бешеный стук ее сердца, гулким колоколом бившийся в ушах. Неизвестно зачем Ники подняла трясущуюся ледяную руку – наверное, чтобы унять этот оглушительный звон, а может, чтобы придержать сердце – чтобы оно совсем не выскочило из груди. Чужие холодные губы шевельнулись, хватая такой же холодный сухой воздух, приправленный колючими снежинками, девушка судорожно схватилась за горло и хрипло закричала. Вернее, ей только показалось, что закричала – на самом деле крик ее был больше похож на тихий бессильный стон.
- Анри, - едва слышно прокричала Ники. – Анри, Анри, Анри!..

Она наконец сбросила сковавшее ее оцепенение, покачнулась и, спотыкаясь, неловко побежала по дороге. Подол платья загребал падавший с равнодушного серого неба снежок, в ушах шумело чье-то тяжелое дыхание, картинка перед глазами вдруг отчего-то стала расплываться и тускнеть. Мужчина впереди соскочил с лошади и бросился ей навстречу. Он тоже что-то кричал – девушка видела, как двигались его губы, но не могла разобрать ни слова. Казалось, будто расстояние между ними не сокращается, и Ники вдруг испугалась, что они так и не смогут приблизиться, и всю жизнь будут бежать навстречу друг другу, крича беззвучно и отчаянно, не в силах преодолеть разделяющую их пропасть… И все же через пару секунд Анри оказался рядом, настоящий, живой. Он неловко протянул руки, и вдруг замер на месте. Ники растерянно уставилась в его лицо, и увидела на нем смятение и боль. И новый страх завладел ею, заставив сердце похолодеть и противно ухнуть куда-то в живот – мысль, которая отчего-то никогда раньше не приходила ей в голову. А вдруг он ее не простит? Она ведь тоже обманула его – тогда, осенью! Не только мадам Моро заставила его мучиться и страдать, в этом есть и ее, Ники, собственная вина! Она лгала ему, когда писала то проклятое письмо, лгала, когда смотрела в его полные безнадежного отчаяния глаза, лгала, когда не находила сил отыскать его и рассказать правду. Лгала своим молчанием, своим бездействием и трусостью, и Анри вправе ненавидеть и презирать ее за эту ложь! Как сказала Луиза – неужели это было только сегодня утром? – «Мои дети умеют ненавидеть так же сильно, как любить!» Вдруг все, что осталось Ники от этих долгих месяцев разлуки – это только сокрушительная ненависть и чувство вины?! Что, если…

..............
Додумать Ники не успела – Анри моргнул, словно избавляясь от такого же наваждения, шагнул к ней, и девушка, отбросив все безумные ненужные мысли, с плачем бросилась в его объятия. Уткнувшись носом в грудь Анри, чувствуя, как его руки крепко, до боли стискивают ее спину и бока, как он поднимает ее, отрывая от земли, прижимает к себе так яростно, что становится трудно дышать. Судорожно втягивая воздух, Ники захлебывалась рыданиями, подвывая совершенно по-детски, размазывая рукавом слезы, бессильно пытаясь произнести хоть одно связное слово. Она чувствовала, как отпускает сковывавшее ее напряжение, слабеет и исчезает; как кровь, горячая, живая кровь бежит по жилам, согревает обезумевшее сердце. Кто-то темный и расплывчатый рядом вопил тревожно и грозно, требовал кого-то отпустить, какую-то девушку, а Ники отмахивалась и все пыталась объяснить глупому кучеру, чтоб отстал – это же Анри, Анри! Он нашел ее, а, может, это она сама его нашла, не зря же она зачем-то топталась здесь, в снегу, на этой мерзлой дороге! И теперь они вместе, он здесь!.. Ники наконец смогла оторваться от Анри и посмотреть ему в лицо. Непослушные слезы опять подступили к глазам, Ники сердилась на них, потому что они мешали смотреть, мешали убедиться, что Анри действительно здесь, с нею, что он не приснился ей, не привиделся в тяжкой безнадежной дреме, мечтах по несбывшемуся и несбыточному, отчаянном дурном предрассветном сне. Девушка отерла перчаткой глаза, засмеялась, всхлипнула, но тут он снова прижал ее к себе, и она передумала плакать. Отстранившись, она завороженно рассматривала его лицо – похудевшее, осунувшееся, трогала свежий розовый шрам на скуле, короткие волосы, покрытые снегом, а он смотрел на нее отчего-то виновато, крепко сжимал ее, и повторял: «Ники, Ники, Ники…» Бережно взял ее ладошку и прижал к своей щеке, зажмурился на миг, и лицо у него вдруг исказилось – так, будто он тоже собрался заплакать, и Ники перепугалась, и обняла его голову двумя руками, а когда холодная, твердая щека царапнула ее ладонь, она вдруг вспомнила все – все, как у них было раньше, как она сама обнимала его, трогала его щеки, виски, веки, как проводила носом по коротким волосам, упиваясь их запахом, как дышала одним дыханием с ним – в такт, в такт, как его губы прикасались к ее – нежно, настойчиво, невесомо, яростно… Вопросительно посмотрела в родные синие глаза, вздохнула, зажмурилась и…

....................
И не успела, потому что он успел первым, он первым поцеловал ее, и то, что произошло, нельзя было назвать поцелуем, потому что это был целый мир, целая история, роман – признание вины, и тоска – «как долго я тебя искала!», и мольба – «где же ты была?!», и прощение, и освобождение, победа и головокружительный восторг, от которых хочется кричать так, чтоб оглохнуть хорошенько, и вдруг снова страх – а если уже никогда не будет, как раньше?! Видимо, эта глупая мысль отразилась на лице девушки, потому что Анри застонал недовольно и слегка встряхнул ее за плечи, и это было правильно, потому что голова вдруг стала пустой и легкой, и в ней не было больше никаких мыслей, напрасных страхов, и все стало просто и правильно – так, как должно было быть всегда. Ники с трудом оторвалась, чтобы глотнуть воздуха, а потом они снова целовались, еще и еще, упиваясь допьяна этими поцелуями, до головокружения, до предобморока, и трогали друг друга – осторожно и нежно, будто боясь развеять мираж, и боясь, что это все сон, мираж, вздыхая освобожденно и легко. Постепенно начали возвращаться цвета, и звуки, и запахи, и ощущения - холод, неровная дорога, снег, который падал на их лица, и это было замечательно, потому что так было еще лучше, еще ярче, и все стало совсем настоящим, и Ники смеялась и снова плакала – от восторга, потому что Анри – настоящий, совсем настоящий – с непокрытой головой, со снежинками в темных волосах, разорванным воротником и легкой щетиной на щеках – был рядом и держал ее за руки, и его горячее учащенное дыхание застывало в воздухе светлыми облачками, а лицо его – изменившееся за эти месяцы так, будто прошло, по меньшей мере, три года, было таким родным, и все же – чуточку непривычным. От сознания того, что теперь он никуда не денется – Ники лично позаботится об этом, чтобы больше они не расставались! – и теперь им предстоит заново узнавать друг друга, узнавать новое и вспоминать прежнее, сердце вздрогнуло и забилось – быстро и трепетно, как летящая на свободу птица. Голова легонько кружилась, ноги не слушались, она покачнулась и оперлась о его плечо – вернее, попыталась опереться, потому что Анри опять оказался первым и бережно подхватил ее, и это было невыносимо прекрасно, потому что теперь, поняла она, больше не нужно быть сильной и храброй, взваливать на свои плечи и бороться против всего мира, и можно снова стать беззащитной и слабой, потому что теперь Анри будет заботиться обо всем, прогонит прочь ее страхи и осушит слезы. И слез больше не будет – разве что от радости. Ники вытерла мокрые щеки и засмеялась своим глупым мыслям, и счастливо взглянула в его синие глаза, и поцеловала их – раз, и еще раз, и еще. Голове было холодно, она провела рукой по волосам и обнаружила, что шляпа куда-то подевалась, и светлые пряди выбились из пучка и вольготно вьются на ветру, и накидка сползла с плеча и чудом держится на одной завязке, не падая на землю. Некстати подумалось, что она, наверное, выглядит ужасно – усталая, лохматая, с красным от слез носом и опухшими глазами, и это тоже было глупо. Кто-то вдалеке насмешливо присвистнул, кто-то ворчал неодобрительно – не разобрать, и Ники вдруг почувствовала, что ужасно замерзла, а Анри почувствовал, как ее колотит дрожь – от мороза ли, от волнения, от возбуждения, и заторопился вдруг, приговаривая – идем, идем, и они куда-то шли, спотыкаясь, поднимались, а потом, видимо, куда-то ехали, наверное, долго, потому что они снова говорили, говорили, целовались и прикасались друг к другу…

-----------------------------------------

- …Я так скучала по тебе, ты представить себе не можешь, как, ужасно скучала, я плакала дни напролет – так мне было худо…
- Эй, не плачь, слышишь? Все, все. Теперь все будет хорошо.
- Да-да, я знаю. Все будет хорошо…
- Мне до сих пор не верится, что мы встретились – здесь, сейчас. Когда я узнала, что ты уехал за мной, мне хотелось кричать от отчаяния – ну почему, почему судьба не дает на свидеться? И я поехала за тобой…
- А я поехал за тобой.
- Почему ты вернулся?
- Мой конь захромал, и мне пришлось вернуться.
- Я расцелую твоего коня. Как-нибудь потом.
- Нет уж! Лучше ты меня поцелуй…

*
- …Ты похудел. И этот шрам на щеке… Откуда он?
- Неважно. Это все ерунда… А ты стала еще красивее. Представь, я забыл, какая ты красивая!
- Тоже скажешь. Какая там красивая – нос, наверное, опух, глаза красные…
- Ты прекрасней всех на свете. Ники, Ники, моя Ники… Я люблю тебя. Бог мой, как сильно я люблю тебя! Как мне тебя не хватало!
- Я люблю тебя, Анри
- Я люблю тебя…

*
- …Что ты делал, как жил без меня?
- Сейчас мне кажется, что вовсе не жил. Что я умер, и долго был мертвым, куда-то ходил, что-то делал, с кем-то разговаривал, а внутри все было пусто и безжизненно. Как в пустыне. Я живу только сейчас, когда ты рядом. Ты оживила меня. А ты?
- А я… Я… Я все время куда-то бежала и тоже что-то делала. Сейчас и не вспомню, как, куда, с кем… Я ездила в Ливерпуль. Была в Беркли. Ездила к матери. Теперь вот я в Лондоне.
- Больше не нужно никуда ехать. Мы вместе, рядом, навсегда…

*
- Я никак не могу успокоиться. Мне до сих пор не верится, что это правда. Что ты здесь, рядом, живой и настоящий.
- Вот, потрогай мою руку. Я самый что ни на есть настоящий. Теперь веришь?
- Поверю еще больше, если ты меня поцелуешь. М-м-м… Как же хорошо! Я скучала по тебе. По твоим поцелуям. По твоим рукам. Дай мне ладонь…
- Мы больше никогда не расстанемся, Ники.
- Никогда-никогда?
- Разве что ненадолго.
- Давай это будет не сейчас. Потом, потом.
- Давай. Сейчас – только ты и я…

*
- Я не понимал, Ники, нет, не понимал, никак не мог понять. Когда ты ушла, мне показалось, что воздуха нет, нечем дышать, и сердце замерло и не бьется, так было больно… А еще то письмо…
- Прости, прости меня! Я не должна была обманывать тебя. Я была трусливой, глупой и слабой, мне стоило все тебе рассказать, сразу, с самого начала!..
- Не плачь, Ники, прошу тебя. Это я виноват. Я виноват… Я не должен был верить, так сразу…
- Почему же поверил?
- Не знаю. Не знаю! Сейчас и сам думаю – как я мог! Мне хочется убить себя. Если б я не был так глуп и слаб, если бы не поверил, все было бы по-другому. Я не дал бы нам расстаться. Ники, прости меня, Ники!
- Ты меня прости…

ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх
Признания, слезы, покаяние, окрыление, радостные путаные слова и бестолковые вопросы, поцелуи, снова признания… Они крепко обнимали друг друга, и словно боялись разомкнуть объятия, вновь потерять то, что так долго искали, к чему так мучительно шли, и говорили, говорили, говорили… Острое, только что обретенное ощущение счастья наполняло их желанием кричать от восторга, всхлипывать, говорить, шептать о своей любви. А потом… потом настал миг, когда они оба вдруг замолчали и посмотрели друг на друга совсем иначе – глаза в глаза. Ники вспоминала и заново узнавала этот взгляд – напряженный мужской взгляд, полный желания, и плавилась в этом взгляде, таяла, как льдинка у жаркого очага, и тоже чувствовала горячую волну, идущую, наверное, из самого сердца, которое так долго было замерзшим и несчастным, а потом, наконец, растаяло; волну, растекавшуюся по всему телу, до самых кончиков пальцев, волну, от которой запылали щеки и загорелись глаза, и губы, вспухшие от бесчисленных поцелуев, тоже стали горячими и сухими. Сердясь на непослушное платье, Ники пыталась расстегивать его одной рукой, а другой стаскивала с Анри рубашку, а та застревала на его плечах, и он тоже сердился и смеялся, и помогал ей избавиться от разделявших их последних преград. И это было так упоительно, так прекрасно – заново узнавать друг друга, прижимаясь всем телом, восхищаться и восторгаться, вспоминать, как это было раньше, естественно и прекрасно, и повторять заново, и удивляться, захлебываться вздохами, и сдерживать стоны, и не сдерживать стоны, и кричать от наслаждения. Цепляться ногтями за спину, и целовать гладкую смуглую кожу на плече, и выдыхать прямо в волосы, в шею, трогать губами жадные пальцы, изо всех сил закрывать глаза, чтобы умереть ненадолго, а потом снова возрождаться и оживать. Бросаться друг на яростно и отчаянно, как звери, чтобы окончательно победить, изгнать, задавить отравившую их обоих долгую глухую тоску, и уничтожить само воспоминание о ней, чтобы не возвращалось никогда. Проникать, упиваться родным запахом, трогать волосы и губы, смотреть в глаза, и просто любить друг друга, как люди, чтобы понять наконец – не телом, не умом, не душой – всем своим естеством осознать, что теперь они вместе, просто вместе, сейчас, и потом, и всегда. И снова кричать – от счастья.
- Я люблю тебя…
Ники застонала от нахлынувшей вдруг нежности, и от того, как долго она ждала этих слов, как тосковала по ним, как отчаянно в них нуждалась.
- Я люблю тебя. Мы больше никогда не расстанемся. Ники, я люблю тебя, слышишь?!
- Я люблю тебя, Анри!! Боже, как давно я хотела сказать это вслух… Но я не могла, не могла, у меня не было права… Я люблю тебя!

.................11111111111111

Отдышавшись, Анри и Ники передохнули немножко, а потом, углядев в глазах другого отражение собственного неуспокоенного желания, снова потянулись друг к другу. И Ники снова хотелось плакать – так это было чудесно! Тело, отвыкшее от столь яростного напора, сладко ныло, с готовностью отзываясь на каждое сильное движение; горящие губы, казалось вспухли еще больше, волосы были мокрыми от пота, хотя голой спиной она чувствовала нешуточный холод, и это ощущение тоже было прекрасно. Она смотрела на Анри во все глаза, и восторгалась тем, что видела – темно-синие, почти черные глаза; смуглая кожа, казавшая в полумраке совсем темной, слушала его хриплое дыхание и вторила ему своими стонами... И они снова взлетели на небеса вдвоем, в обнимку, крепко держа друг друга, чтобы больше не потерять никогда, не уронить подымавших их крыльев, не давая пропасть ни капле, ни мигу того, что окрыляло их сейчас, и снова рухнули с небес на землю – совершенно счастливыми...
Потом они как-то одновременно заснули, и Ники даже успела схватить краешек сна, но тут же проснулась с диким криком, потому что ей приснилось, будто все это ей только приснилось, и Анри хватал ее за руки и снова обнимал, прижимая к теплой голой груди и шептал что-то успокаивающе, и Ники, трясясь от пережитого во сне, вновь испытывала ни с чем не сравнимое ощущение счастья. Но все же она решила больше не засыпать, и они просто лежали рядом с другом, расслабленно переплетя пальцы, руки, ноги, дремали, и сонно разговаривали, и обоим все время казалось, что они никак не успевают сказать, объяснить главного, самого важного, а потом вспоминали, что впереди у них вся жизнь, целая вечность, и замолкали успокоенно, а потом вспоминали, спохватывались и снова говорили.

************************************
- …Я приехала в Лондон вчера вечером – неужели только вчера?! Мне кажется, с тех пор прошла целая вечность.
- Почему ты не пришла сразу? Тогда мы бы встретились раньше. И не было бы этой безумной сегодняшней гонки. Ники, бог мой, мне было так страшно – я жутко боялся, что мы опять разминемся.
- Я тоже боялась. Поэтому и кинулась вдогонку – за тобой.
- Так что ты делала вчера вечером?
- Не поверишь, мне было нужно… подготовиться, настроиться. Собраться с силами.
- Тебе не нужно было собираться с силами, чтобы встретиться со мной.
- Сначала я хотела поговорить с твоей матерью. Расставить все знаки препинания в нашей истории. И нарисовать самую большую, окончательную, решающую точку. Признаться, я ужасно трусила.
- Ники, бедная моя девочка! Я знаю, мать тебе угрожала, а я… - лицо мужчины исказилось гримасой боли и отвращения. – Мне становится тошно от мысли, что я ничего, ничего об этом не знал и не смог тебя защитить!
- Анри, ты…
- Я всю жизнь буду нести вину за свою глупость и слепоту. И всю жизнь буду просить у тебя прошения. Ники, моя Ники, любимая моя…
- Ну все, успокойся, все уже позади.
- Нет, не позади. Мы оба не в силах изменить то, что произошло.
- Что ты имеешь в виду? Мы же… с нами все будет хорошо, правда?
- Разумеется. Но есть вещи, которые не забываются со временем.
- Давай не будем сейчас об этом?
- Да. Прости. Скажи мне… Куда ты подевалась из Лестера? Я искал тебя. Два месяца назад. Мне сказали, ты сбежала от дяди Уильяма.
- Именно тогда я и была в Ливерпуле,. Я провела там несколько недель, ужасно долго, как мне теперь кажется.
- Ох, это целая история! Зачем ты ездила в Ливерпуль?
- Я встречалась со своим отцом. Он мне очень понравился. Я никогда не жалела, что его не было рядом – дядя Уильям заменил мне и отца, и мать… а теперь пожалела. Он замечательный. Я хотела бы, чтобы вы познакомились. А еще Шарлот, Шарлот, то есть Шукар Перкин. Это удивительная женщина! Мы обязательно туда съездим, правда? И я вас познакомлю. И с ее сыновьями. И с Деревяшкой…
- Что за деревяшка?
- На самом деле имя этого почтенного человека - Натаниэль Георг Ливингстон. Он нищий без ног, бывший моряк. Он мне очень помог.
- Надо же… Что ж, съездим к твоему Ливингстону. Поедем, куда захочешь, будем делать, что вздумается… А почему ты искала отца?
- М-м-м… Что тебе рассказали родители? Не хмурься, посмотри на меня, прошу.
- Все.
- А…
- И о… твоей матери тоже. Я помыслить не мог, что такое возможно…
- И я не могла.
- Я узнала об этом… еще тогда, осенью, накануне отъезда из Лондона.
- Бедная моя, бедная… Дай я тебя обниму.
- Вот так хорошо… Еще крепче!
- С огромным удовольствием, любовь моя. Что было дальше?
- Потом я ездила в Беркли…
- Зачем?
- Сначала я сама не понимала – зачем. Мне казалось, для того, чтобы поговорить с Оливией. У меня голова шла кругом, мне нужно было с кем-то посоветоваться, а она способна любую сложную задачу разложить по полочкам – быстро и просто. И притом умеет держать язык за зубами.
- Оливия тебе помогла?
- Я не стала ничего ей рассказывать. Передумала. А потом оказалось, что мы с нею оказались там для того, чтобы помочь Малышу… Диггори Беркли.
- Славный парнишка.
- Он собирается путешествовать, а до лета хотел бы провести некоторое время здесь, В Лондоне. Нужно будет ему помочь освоиться.
- Значит, поможем.
- Но не теперь, верно? Что мы будем делать дальше? Останемся здесь, вернемся домой? Нет, остаться никак нельзя, - Ники с сожалением вздохнула. – Нужно вернуться до возвращения дяди Уильяма и мистера Сомерсета.
- Где они?
- Здесь, в Лондоне. Судья Донован вызвал их к себе. Ты знаешь, нашелся тот кучер, Хью Адамс, который…
Глядя на сдержанную усмешку Анри, девушка всплеснула руками и воскликнула:
- Ну что я несу! Конечно, ты знаешь, ведь это вы с Мишелем нашли его!

ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх


- А тебе-то откуда это известно? Мы вроде как не кричали направо и налево о его поисках.
- Я догадалась! – хвастливо воскликнула Ники и пристроила подбородок ему на грудь. Лежать так было очень удобно – опираясь на сложенные ладони и глядя ему в лицо. – Я обо всем догадалась, сама. Как вам удалось найти его так быстро?
- Нам не удалось бы этого сделать, если бы не Карл. Он очень помог.
- Он проводил поиски вместе с вами?
- Скорее… Мы с Мишелем долго искали Адамса, и дважды на своем пути встретили Карла, сначала в Шеффилде, потом в северном предместье Лондона. Он не скрывал, что ищет того же человека по поручению Луизы. Мы подумали и решили не отказываться от его помощи. Конечно, можно было встать в красивую позу и гордо заявить – не нужно, мы сами! Но нам не по девять лет, и на кону стояло слишком многое. Мы объединили усилия, и через каких-то две недели… - Анри не сдержал улыбки и прыснул.
Ники ехидно улыбнулась:
- Ужасно смешная затея – напоить бедолагу до бесчувствия и увезти, как куль с репой, в город. И вывалить на ступенях суда…
- Он сам виноват. Не нужно было скрываться от правосудия. Давай, я потом о нем все расскажу, ладно? Не хочу тратить на это время. Сейчас я желаю любоваться тобой и говорить с тобой о тебе. О нас.
- Хорошо. Все равно здорово, что у вас все получилось. Видел бы ты, как был счастлив мистер Сомерсет! И Свити это известие придало сил. Ох, ты знаешь – ведь Свити была больна, ужасно больна, она еле выжила… Ее кто-то отравил!
- Я узнал об этом только сегодня, два часа… который теперь час? Да все равно… Это ужасно – то, что с ней произошло.
- Доктор Элтимор ее вылечил. Ты знаком с доктором Элтимором?
Мужчина мрачно кивнул:
- Жуткий тип.
- Луиза прислала Элтимора, чтобы он помог нам. И он это сделал, он спас Свити.
- Не будем о ней говорить.
- Но…
- Я не представляю, как поведет себя Мишель, когда узнает, что Свити умирала – одна, без него, а он даже ничего не знал об этом! Не мог быть с нею рядом!
- Я не представляю, что скажет Свити, когда…
- Вот именно.
- Слушай, у меня… появилась одна мысль. Наверное, не очень красивая. Как ты смотришь на то, что…
- Ники. Ты думаешь то же, что думаю я?
- А что ты думаешь?
- Ты хочешь, чтобы мы сохранили… эту историю… в тайне от Свити и Мишеля?
- Не знаю. Не знаю, как будет лучше… Но я не хочу, чтобы она пережила такое потрясение. Нам нужно придумать, что им рассказать.
- Потом придумаем. У нас будет много времени на раздумья - в дороге.
- Мы…
- Вернемся к тебе. И обо всем, обо всем поговорим. Ты расскажешь мне о каждом дне, каждом часе, что провела без меня.
- А ты – мне, - девушка сонно моргнула - веки ее снова стали слипаться от сладкой блаженной усталости.
- Договорились… А теперь спи.

............................
***
Наверное, потом они снова задремали, потому что через какое-то время она почувствовала, что озябла. Ники вздохнула, не открывая глаз, и перевернулась на живот, уложив голову на локоть. Скользкие шелковые простыни оказались довольно прохладными, и разгоряченная кожа покрылась мурашками.
- Ты где? – пробормотала она, не открывая глаз. – Анри!
- Что, любовь моя? – отозвался он.
- Мне холодно, - пожаловалась девушка.
- Потерпи немножко. Помнишь, я поклялся, что больше не оставлю тебя одну.
- Помню. Иди скорей.
- Скоро будет тепло.

Она приоткрыла глаз и уставилась на своего мужчину. Анри, опустившись на одно колено, подбросил в камин парочку поленьев и поворошил угли кочергой. Ники с удовольствием рассматривала его силуэт, подсвеченный неярким пламенем, теплые золотистые блики, пляшущие на гладкой коже. Уверенные, сильные движения рук, коротко стриженые волосы, крепкие плечи. Мужчина обернулся, на загорелом лице сверкнула лукавая белозубая улыбка:
- Сейчас я тебя согрею.
Ники села в постели и поежилась от стылого сквозняка; одеяло соскользнуло с ее спины. Анри поднялся на ноги и неторопливо подошел к кровати. Встряхнул скомканное меховое покрывало и накинул на девушку, укутав ее с головой. Она сладко зажмурилась, нежась под ласковым шелковистым мехом, наслаждаясь этим будоражащим прикосновением к обнаженной коже. Мужчина схватил ее в охапку и прижал к себе:
- Ну что, так теплее? – прошептал он в самое ухо.
Ники, уткнувшись губами в его крепкую шею, невнятно ответила:
- Ненамного. Хотя покрывало роскошное. Что это за зверь?
- Не помню. Кажется, горностай.
Он погладил светлые локоны девушки, рассыпавшиеся по белому меху.
- Горностай?! – воскликнула Ники. – Покрывало из горностая? Но… Это просто безумие! Это же не королевская мантия, чтобы…
- Для тебя и королевская мантия будет недостаточно хороша.
Она с изумлением рассматривала покрывало, осторожно трогала и гладила его. Потом, будто проснувшись, подняла голову, посмотрела на высокий потолок, покрытый затейливой росписью. Оглядела огромную кровать с пышным бархатным балдахином на столбах, стены, затянутые гобеленами, изящную резную мебель. Просторная спальня, выходящая окнами в заснеженный сад, была очень, очень красива. И все в ней было светлым – белое покрывало, нежно-голубой балдахин, стены, обивка кресел.
- Я так и не спросила, где мы?
- Да, не спросила. Ты была слишком занята, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Мы оба были слишком заняты, - вкрадчиво пробормотал Анри, щекоча губами ее висок.
- Чей это дом?
Анри помедлил и смущенно улыбнулся:
- Твой.

>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
- Мой?!
- Да. Твой и Свити.
- А-а-а… Погоди… Я не понимаю… Объясни!
- Кажется, здесь кто-то жаловался на холод, - поцелуи мужчины становились все более настойчивыми. Ники закрыла глаза и бессильно простонала, покорно подставляя им шею, отдаваясь во власть упоительных, давно забытых ощущений. Дразнящее прикосновение теплого меха к коже, гладкость шелковый простыни под голой ступней, волна жара, расплывающаяся из камина по комнате... Знакомый, привычный, и до обидного несправедливо и надолго потерянный родной запах, руки, крепко сжимающие ее ребра, сбивчивое, торопливое дыхание над ухом, щекочущее шею, и хриплый шепот:
- Я люблю тебя…
Торопливые, жадные прикосновения жестких пальцев, скользящее по обнаженной спине покрывало, сухие горячие губы – у самого уголка нежного рта. Короткий розовый шрам на щеке – новый, его раньше не было; седые искры в темных, коротко стриженых волосах, непривычная горечь во взгляде. Ники гладила, трогала, стискивала в объятиях своего мужчину, будто заново узнавая его запах, звук его голоса, движения тела.
- Я люблю тебя!..
Всхлип перешел в стон, роскошное меховое покрывало свалилось на ледяной пол, огонь в камине вспыхнул яростным жарким факелом. Пламя дрожало под сквозняком, его горячие отсветы метались по стенам, тени плясали в причудливом странном танце, и было невозможно разобрать, где чья тень. Хрупкая светловолосая девушка в объятиях мужчины, его губы на ее груди, ее руки на его спине и плечах, запрокинутая голова, стиснутые зубы, капельки пота на лбу, приоткрытый в беззвучном крике рот, стон, всхлип, выдох, вдох, огонь, тепло, жар, стремительно бегущий по венам, бешеный стук двух сердец – одно напротив другого, совсем рядом, совсем близко, очень близко…
И бессильный стон, выкрик победителя и побежденного, взрыв и острое, ни с чем не сравнимое, неминуемое ощущение счастья.
- Я люблю тебя.

////////////////////////////////////////

- … Ники. Я уйду – ненадолго.
Она расстроенно ахнула, глядя, как он собирает с пола разбросанную одежду:
- Куда?! Мы же собирались не расставаться больше… Никогда-никогда, помнишь? И ты так скоро покидаешь меня?
- Обещаю, это совсем ненадолго. Я скоро вернусь. Да, я пришлю прислугу.
- Погоди, я с тобой!
Анри застегнул штаны и нехорошо усмехнулся:
- Сомневаюсь, что тебе захочется возвращаться в дом моих родителей. Даже вместе со мной. Будь умницей и жди меня здесь.
- Зачем ты идешь туда? Мы же собирались поехать в Лестер!
- Во-первых, мне нужно забрать кое-какие вещи - я намереваюсь пробыть в Лестере очень долго. Во-вторых – сказать отцу, что я тебя нашел, и попрощаться с ним.
- А... твоя мама?
- Я не хочу ее видеть, - ровным тоном ответил мужчина.
- Как же…
- И говорить о ней не желаю.
Она помолчала.
- Думаешь, это правильно?
- Не знаю, Ники, не знаю. Не хочу об этом думать. Понимаешь… - он сел на кровать рядом с нею и стиснул рукам голову: - Я... я пока не готов не то что принять ее предательство – даже просто осмыслить его.
Она легко погладила его волосы и вздохнула:
- Хорошо. Как скажешь.
- Еще я хочу повидаться с твоим дядей – ты говорила, он здесь? Где я могу его отыскать, как думаешь?
- В суде Олд-Бейли, полагаю, они с мистером Сомерсетом находятся там, если еще не уехали домой. Зачем тебе дядя Уильям?
Анри ухмыльнулся:
- Я уже сказал, что теперь мы всегда будем вместе. И я хочу находиться в твоем доме на законных основаниях. Мне нужно получить хотя бы приглашение хозяина. А потом…
- Что – потом?
- Ники, - взгляд его стал серьезным. – Наверное, я не должен говорить об этом сейчас. Может быть, еще слишком рано. Я пока не знаю решения. Но, как показала жизнь, если ждать слишком долго, может стать слишком поздно – так, что и не заметишь.
- Я тебя не понимаю.
- Ники, - он взял ее руки в свои ладони и легонько сжал их. – Ники… Ты выйдешь за меня замуж?

.............................................
- Ох… - от неожиданного сообщения у нее перехватило дух. – Анри!
Взгляд его моментально стал испуганным:
- Так ты выйдешь за меня?
- Дай-ка подумать минутку… Глупый парень. Конечно, я выйду за тебя! Или мне стоит посомневаться еще немножко, посоветоваться с родственниками, с соседями?
Он облегченно выдохнул:
- Прости, что делаю тебе предложение в такой… обстановке. У меня даже кольца нет.
Она хихикнула:
- Да и я не совсем подходяще одета для помолвки, - он подтянула повыше сползшее с белого плеча меховое покрывало.
- Ты замечательно одета для помолвки. Мне ужасно нравится, как ты одета.
- Вернее, раздета. Я голая, ты забыл?
- Мне нравится, что ты голая – здесь, в моем, то есть в нашем доме, в нашей постели. Я постараюсь поскорее расправиться с делам, и все это время буду думать о тебе.
- Тогда иди и возвращайся скорей.

Анри ушел. Ники повалялась еще немного– спать больше не хотелось, дрова прогорали быстро, и теплая комната быстро выстывала. Он нехотя поднялась с кровати, подняла с пола платье, чулки, корсет, панталоны, и принялась одеваться. Окинула комнату цепким ревнивым взглядом – похоже, постоянно в ней никто не жил. Занавеси выглядели так, будто их никогда не раздвигали, в гардеробе сиротливо ютилась одна-единственная сорочка, под кроватью стояли сапоги. Девушка сморщила носик, обнаружив на столике блюдо с обглоданными куриными костями и изрядным куском засохшего сыра; здесь же обнаружились несколько яблок и початая бутылка вина. Ники отхлебнула прямо из горлышка – вино оказалось отменным. Сделав еще пару глотков, она почувствовала, как немножко согрелась. Подумала, стащила с кровати белоснежное меховое покрывало, накинула его на плечи; выбрала яблоко порумяней и отправилась осматривать свой дом.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Дом ей понравился – он не был слишком маленьким, чтобы казаться тесным, и не слишком большим, чтобы чувствовать себя в нем неуютно. На первом этаже размещались столовая, библиотека и три гостиных – одна огромная, две поменьше, и хозяйственные помещения. Второй этаж был примечателен тем, что все помещения в нем были разделены на две равные половины и зеркально отображали друг друга – спальни, гардеробные комнаты, ванные, маленькие кабинеты, гостиные. Очевидно, это были хозяйские покои. На третьем находились гостевые комнаты. В доме было немного мебели, полностью обставленными оказались лишь спальни и столовая. Ники неторопливо шагала по коридорам, с любопытством рассматривая арки и высокие потолки; поднималась по лестницам, заглядывала в окна. Жилой оказалась только одна комната, кроме той, в которой они с Анри провели нынешний день – такая же точно спальная, только другого цвета, и меховое покрывало на кровати было не белым, а серебристо-серым. Уголок его был откинут и смят, будто-то – очевидно, Мишель – спал поверх него, прямо в одежде. Ники хмыкнула и попредставляла себе, понравится ли Свити эта спальня. По всему выходило – что очень, очень понравится. Она счастливо улыбнулась, аккуратно поправила покрывало и отправилась путешествовать дальше. Звук ее шагов гулко раздавался в холодном воздухе, отражаясь от стен и полов. Чтобы рассеять эту пустую, неуютную тишину, Ники громко спросила себя:
- Как вам нравится ваш новый дом, мисс Скофилд?
Помолчала, вслушиваясь в тишину; дом молчал, будто не желая отвечать. Что-то было… чего-то не хватало, Ники ощущала это весьма отчетливо, но не могла понять – чего? Мебели, ковров, картин? Нет, не так, дело не в этом…
В ту же минуту где-то вдалеке послышались приглушенные голоса нескольких людей. Ники, которая только что откусила от яблока здоровенный кусок, замерла на месте, потом осторожно двинулась вперед. Прислушиваясь к шуму, который, несомненно, доносился снизу, от лестницы, она отчетливо разобрала, как незнакомый мужской голос отчетливо произнес: «Мадам Моро», и другой, женский, тут же ответил ему.
Мадам Моро. Мадам Моро? В этом доме? Что ей здесь нужно?

Ники вдруг почувствовала, как внутри закипает злость. Какого черта эта женщина делает в этом доме, в е е доме?! Как смеет она появляться здесь, сегодня, после всего, в чем она призналась? Как у нее совести хватает – или наглости, или нахальства?!.
Она больше не боится. Ничего и никого. Даже мадам Моро.

Торопливо прожевав яблоко и поправив тяжеленное покрывало, которое все норовило сползти с плеч, девушка решительно зашагала вперед, к лестнице. Четко печатая шаги, она остановилась наверху, а потом принялась неторопливо спускаться по лестнице; горностаевое покрывало волочилось следом по ступенькам, как королевская мантия. Остановившись на середине, Ники вопросительно уставилась на двух незнакомцев. Один из них был невысокий полноватый мужчина лет сорока пяти, одетый в небогатый, но добротный костюм; женщина в чепце была одного с ним возраста, круглолицая и румяная; позади них на полу стояли корзины и мешки. Завидев Ники, гости сначала замерли, с восхищением рассматривая ее - светлые волосы Ники рассыпались по белоснежному меху, щеки раскраснелись, глаза сияли, а потом, будто очнувшись, заговорили разом:
- Добрый день, мадам!
- Извините за беспокойство.
Девушка проглотила остатки яблока и хрипло спросила:
- Кто вы и что вам здесь нужно?
Мужчина живо откликнулся:
- Мадам, мое имя Огюст, а это моя жена Катарина, - он почтительно поклонился.
Катарина сделал книксен:
- Мы присматриваем за домом в отсутствие хозяев.
Ах да, Анри что-то такое говорил про слуг.
- Мсье Моро... - Огюст напряженно задумался, затем с облегчением выдохнул: - Мсье Анри Моро сообщил нам, что приехала его жена. И велел нам немедленно отправляться сюда. Мы с Катариной полностью в вашем распоряжении, мадам.
Женщина застенчиво улыбнулась и добавила:
- Добро пожаловать домой, мадам Моро.

ииииииииии последний кусочек на сегодня!!!!!!

Ники замерла на месте, как оглушенная - так ее поразило это обращение. Мадам Моро. Ну конечно! Почему она никогда, никогда не задумывалась о том, что если они с Анри обвенчаются - нет, к о г д а они обвенчаются - ее будут звать так же, как Луизу?!
-... ЧТо-нибудь нужно? Я приготовлю ужин, а пока можете перекусить, я сейчас накрою...
- ...Отопить весь дом будет сложновато, потребуется хотя бы денек, потерпите, мадам? Уголька не пожалеем, это уж точно!..
-... Нагреть воды и наполнить ванну, хотите? Я помогу вам прибрать волосы, я умею...
- Погодите, - сказала Ники и подняла руку. - Значит, так. Весь дом топить не нужно. Вот нашу спальню, пожалуйста, прогрейте получше. И приберите там, в спальне ужасный беспорядок. Дальше. Я сейчас не голодна, но вы, Катарина, приготовьте ужин - вечером приедет мой...
Ники поколебалась. Неизвестно почему, она не стала разуверять Катарину и Огюста в их ошибке. Но называть Ани своим мужем она тоже пока не могла. Поэтому она просто скзаала:
- Вечером приедет Анри, мы будем ужинать вместе. Да, можете нагреть воды, я с удовольствием приму ванну.
- Будет сделано, мадам. Что-нибудь еще? Мне разложить ваши вещи, отутюжить платья, почистить башмаки или туфли?
- Нет, ничего не нужно. Я приехала налегке и ненадолго, - она с трудом сдержала разочарованный вздох. - Уже завтра.... нет, послезавтра мы уедем отсюда.
- Хорошо, мадам.

Они поговорили еще минутку, затем Огюст и Катарина поволокли на кухню тяжелые корзины, а Ники, потрясенная недавним открытием - таким простым, таким очевидным! - стала подниматься по лестнице. И так же, как четверть часа назад, громко спросила себя:
- Как вам нравится ваш новый дом, мадам Моро?

Дом ответил ей одобрительным, уютным молчанием. "Теперь все совсем правильно", - поняла Ники. - "Теперь все будет хорошо".

КОНЕЦ ГЛАВЫ :))

вот такие стремительные чтения получились! :)) Я пока еще здесь, но могу уснуть в любой момент, поэтому на всякий случай заранее всем огромное спасибо за внимание, комментарии и отзывы!! Всех люблю, всех целую, спасибо еще раз! :)))

Оля!! Срочно проверь телефон!!! Вера мне прислала Смску что она тоже со свечками уже во всю и комментит тебе на каждое сообщение на телефон твой!!!!

Девочки спасибо за совети. Уже сьездили и вернулись. усталии кашмар. Все таки жарко сеичас на пляже. и вода кипяток. из еди друзья привезли гамбургери, сделали на гриле прямо на плаже. мои овоши и фрукти пошли. а так дети все время сидели в воде, ммнемного понамивали акульих зубов, но потом просто плескались. самим болшим намивалшиком бил мои муж:))

Я ржу. Венька и Тея в рекламе кошачьего корма:-))) И главное марка, которую они едят, только серию ПРО
https://www.youtube.com/watch?v=4ac6VX-Pql4

И всё же хочу отдельным постом выпить. Выпить за нас таких хороших и замечательных, которые приносят удовольствие друг другу вот уже на протяжении 700 топов!
И на эмоциях от чтений хочу ещё выпить на будущую чету Монро. За Анри и за Ники!
Вот как всё смешалось в нашем доме)))

а я еще немножко похвастаюсь :)) Мы вчера ходили в бильярдную, я сто лет в бильярдной не была и столько же не играла, хотя раньше, давно, мы могли два-три раза в неделю играть ходить (муж большой любитель и умелец, и друзья у нас в разных бильярдных работали).
Взяла палку в руки, думала, после такого перерыва вообще никуда не попаду. Через часок размялась, а потом мужа обыграла!! Правда, 8-7, хороший счет :)) На русском, на 12-футовом столе!!! Я ваще такая довоооольная была, и из 8 шаров только 1 дурак был, остальные честно добытые :)) Вот, гордюсь :)) Ну и так, из дома выбрались, на людей посмотрели, коктейльчик вкусный скушала :))

что-то мне наша Забава в отпуске за сегодня уже второй раз попадается:-)

все, убежала я - записалась ножки в порядок приводить :) как же я люблю ети процедуры... массаж, масочка.... аааа! :)))

с этого видео начались мои "Сумерки"...
http://my.mail.ru/mail/dyukin.rashid/video/8549/8606.html

то же видео на ютубе(может качество получше?), у меня к сожалению не идет
https://www.youtube.com/watch?v=Nc05FFaMx2Q

Настя наша торжественно обещала по приезду с дачи обязательно зайти в топ, у нее все хорошо, занята сильно.

О, да Робка наш в цветнике. Правда фотки можно обозвать Найти Роба.(действо в Малибу)
Опять зарос паразитина.

Ой, а я сейчас вернулась ну прямо из эпизода Супернатурального :):) - Сезон 8 епизод 11, где они попадают в ролевую игру Мондур королевство средневековья - там рыцари, королевы, короли - где все одеваются под средневековье. Вот у нас эти выходные типа того фестиваль проходит :):) Я прямо как там побывала, фотки покажу попозже :) Мы всеми ездили туда :)

Вот фотки с нашего Средневекового Феста :) :
https://plus.google.com/photos/109837567967772610741/albums/6032796328632904961?authkey=CKSHuZ2W3KGB0wE

Олечка,будет время и возможность,вышли своё творение,пожалуйста!:-)

Прочитала в ин-те про Ноэля Круза. Он делает куклы. Это нам.

По ходу у Келлана цветник лучше чем у Робки:-)

а Лундгрена вообще я сто лет уже не видела

Данила на доску серчает? Видать тяжко идут сьёмки на Бали:-))