107
Толоконникова объявила голодовку: утверждает, что в колонии заставляют работать по 17 часов
Отбывающая наказание участница Pussy Riot Надежда Толоконникова объявила голодовку в колонии, заявив, что администрация угрожает ей убийством и не дает спать больше четырех часов в день, передает "Интерфакс" со ссылкой на ее мужа Петра Верзилова. Между тем администрация колонии говорит о шантаже со стороны осужденной, ее супруга и защиты.
"В понедельник, 23 сентября, я объявляю голодовку. Это крайний метод, но я абсолютно уверена в том, что это единственно возможный выход для меня из сложившейся ситуации. Администрация колонии отказывается меня слышать", - написала сама Толоконникова в письме, которое передал в агентство Верзилов.
По словам девушки, в колонии, где она отбывает наказание, заключенные вынуждены работать по 16 часов. "Вся моя бригада в швейном цехе работает по 16-17 часов в день. С 7:30 до 0:30. Сон - в лучшем случае часа четыре в день. Выходной случается раз в полтора месяца. Почти все воскресенья - рабочие. Осужденные пишут заявления на выход на работу в выходной с формулировкой "по собственному желанию". На деле, конечно, никакого желания нет. Но эти заявления пишутся в приказном порядке по требованию начальства и зэчек, транслирующих волю начальства", - рассказала Толоконникова.
По словам участницы Pussy Riot, некоторые заключенные подвергаются побоям со стороны других женщин. "Режим в колонии действительно устроен так, что подавление воли человека, запугивание его, превращение в бессловесного раба осуществляется руками осужденных, занимающих посты мастеров бригад и старшин отрядов, получающих указания от начальников", - написала она. "Поэтому с 23 сентября я объявляю голодовку и отказываюсь участвовать в рабском труде в лагере, пока начальство колонии не начнет исполнять законы и относиться к осужденным женщинам не как к выброшенному из правового поля скоту для нужд швейного производства, а как к людям", - заявила Толоконникова.
Пользователи интернета живо откликнулись на жалобу арестантки- на портале Change.org появилась петиция в поддержку заключенной, в которой несколько сотен подписавшихся требуют "принять незамедлительные меры для устранения угрозы жизни Надежды Толоконниковой, а также для пресечения правонарушительных действий руководства и сотрудников ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия, описанных в заявлении (...) о голодовке".
Замначальника колонии пригрозил Толоконниковой "тем светом"
Осужденная написала заявление о начале голодовки во ФСИН, пожаловалась в Следственный комитет России на угрозу убийством со стороны администрации колонии и обратилась к уполномоченному по правам человека Владимиру Лукину.
По ее словам, 30 августа во время обсуждения обстоятельств, связанных с ее обращениями в компетентные органы по вопросам соблюдения администрацией колонии законодательства и установленных норм по продолжительности рабочего дня осужденных, заместитель начальника ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия Ю.В. Куприянов сказал девушке следующее: "Тебе уже точно никогда не будет плохо, потому что на том свете плохо не бывает". Такое заявление Толоконникова расценила как прямую угрозу убийством
Отметим, майская голодовка другой осужденной участницы панк-группы Марии Алехиной закончилась частичным исполнением требований девушки администрацией колонии. Девушка отказалась от пищи в знак протеста против того, что ее лично не привезли на судебное заседание, на котором решался вопрос об ее условно-досрочном освобождении. Кроме того, поводом для отказа от пищи стало ужесточение режима в колонии. Алехина голодала 11 дней, после чего сотрудники колонии продемонстрировали ей меры, предпринятые к смягчению режима содержания заключенных.
Сотрудники колонии обвиняют Толоконникову в шантаже
Между тем во ФСИН утверждают, что защита Толоконниковой и ее супруг шантажировали замначальника Мордовской колонии заявлением об угрозах в ее адрес, сообщает "Интерфакс" со ссылкой на пресс-бюро ФСИН РФ.
"17 сентября заместителю начальника ИК-14 Ю. Куприянову обратились супруг осужденной Петр Верзилов и ее адвокат Ирина Хрунова. Во время беседы они предложили перевести Толоконникову в другой отряд и трудоустроить ее в художественную мастерскую", - заявил сотрудник пресс-бюро.
По его словам, в случае невыполнения этих условий Верзилов и Хрунова пригрозили, что направят в СКР, Генпрокуратуру, ФСИН и СМИ заявление о том, что Куприянов угрожает Толоконниковой физической расправой и убийством. При этом они продемонстрировали Куприянову подготовленные заранее заявления.
Напомним, пять девушек, участниц группы Pussy Riot, в конце февраля 2012 года пришли в храм Христа Спасителя в Москве и, надев маски, провели "панк-молебен". Видеоролик с выступлением был выложен в интернете, троих участниц группы задержали. Надежду Толоконникову, Марию Алехину и Екатерину Самуцевич Хамовнический суд Москвы в августе 2012 года приговорил к двум годам колонии общего режима за хулиганство. В октябре прошлого года Мосгорсуд изменил Самуцевич наказание на условное и освободил из-под стражи в зале суда. Приговор Алехиной и Толоконниковой был оставлен в силе, их срок заключения истекает в начале марта 2014 года.
http://www.newsru.com/russia/23sep2013/tolokonn.html
Это amp страница - сокращенная версия обсуждения
Читать полную версию обсужденияОтбывающая наказание участница Pussy Riot Надежда Толоконникова объявила голодовку в колонии, заявив, что администрация угрожает ей убийством и не дает спать больше четырех часов в день, передает "Интерфакс" со ссылкой на ее мужа Петра Верзилова. Между тем администрация колонии говорит о шантаже со стороны осужденной, ее супруга и защиты.
"В понедельник, 23 сентября, я объявляю голодовку. Это крайний метод, но я абсолютно уверена в том, что это единственно возможный выход для меня из сложившейся ситуации. Администрация колонии отказывается меня слышать", - написала сама Толоконникова в письме, которое передал в агентство Верзилов.
По словам девушки, в колонии, где она отбывает наказание, заключенные вынуждены работать по 16 часов. "Вся моя бригада в швейном цехе работает по 16-17 часов в день. С 7:30 до 0:30. Сон - в лучшем случае часа четыре в день. Выходной случается раз в полтора месяца. Почти все воскресенья - рабочие. Осужденные пишут заявления на выход на работу в выходной с формулировкой "по собственному желанию". На деле, конечно, никакого желания нет. Но эти заявления пишутся в приказном порядке по требованию начальства и зэчек, транслирующих волю начальства", - рассказала Толоконникова.
По словам участницы Pussy Riot, некоторые заключенные подвергаются побоям со стороны других женщин. "Режим в колонии действительно устроен так, что подавление воли человека, запугивание его, превращение в бессловесного раба осуществляется руками осужденных, занимающих посты мастеров бригад и старшин отрядов, получающих указания от начальников", - написала она. "Поэтому с 23 сентября я объявляю голодовку и отказываюсь участвовать в рабском труде в лагере, пока начальство колонии не начнет исполнять законы и относиться к осужденным женщинам не как к выброшенному из правового поля скоту для нужд швейного производства, а как к людям", - заявила Толоконникова.
Пользователи интернета живо откликнулись на жалобу арестантки- на портале Change.org появилась петиция в поддержку заключенной, в которой несколько сотен подписавшихся требуют "принять незамедлительные меры для устранения угрозы жизни Надежды Толоконниковой, а также для пресечения правонарушительных действий руководства и сотрудников ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия, описанных в заявлении (...) о голодовке".
Замначальника колонии пригрозил Толоконниковой "тем светом"
Осужденная написала заявление о начале голодовки во ФСИН, пожаловалась в Следственный комитет России на угрозу убийством со стороны администрации колонии и обратилась к уполномоченному по правам человека Владимиру Лукину.
По ее словам, 30 августа во время обсуждения обстоятельств, связанных с ее обращениями в компетентные органы по вопросам соблюдения администрацией колонии законодательства и установленных норм по продолжительности рабочего дня осужденных, заместитель начальника ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия Ю.В. Куприянов сказал девушке следующее: "Тебе уже точно никогда не будет плохо, потому что на том свете плохо не бывает". Такое заявление Толоконникова расценила как прямую угрозу убийством
Отметим, майская голодовка другой осужденной участницы панк-группы Марии Алехиной закончилась частичным исполнением требований девушки администрацией колонии. Девушка отказалась от пищи в знак протеста против того, что ее лично не привезли на судебное заседание, на котором решался вопрос об ее условно-досрочном освобождении. Кроме того, поводом для отказа от пищи стало ужесточение режима в колонии. Алехина голодала 11 дней, после чего сотрудники колонии продемонстрировали ей меры, предпринятые к смягчению режима содержания заключенных.
Сотрудники колонии обвиняют Толоконникову в шантаже
Между тем во ФСИН утверждают, что защита Толоконниковой и ее супруг шантажировали замначальника Мордовской колонии заявлением об угрозах в ее адрес, сообщает "Интерфакс" со ссылкой на пресс-бюро ФСИН РФ.
"17 сентября заместителю начальника ИК-14 Ю. Куприянову обратились супруг осужденной Петр Верзилов и ее адвокат Ирина Хрунова. Во время беседы они предложили перевести Толоконникову в другой отряд и трудоустроить ее в художественную мастерскую", - заявил сотрудник пресс-бюро.
По его словам, в случае невыполнения этих условий Верзилов и Хрунова пригрозили, что направят в СКР, Генпрокуратуру, ФСИН и СМИ заявление о том, что Куприянов угрожает Толоконниковой физической расправой и убийством. При этом они продемонстрировали Куприянову подготовленные заранее заявления.
Напомним, пять девушек, участниц группы Pussy Riot, в конце февраля 2012 года пришли в храм Христа Спасителя в Москве и, надев маски, провели "панк-молебен". Видеоролик с выступлением был выложен в интернете, троих участниц группы задержали. Надежду Толоконникову, Марию Алехину и Екатерину Самуцевич Хамовнический суд Москвы в августе 2012 года приговорил к двум годам колонии общего режима за хулиганство. В октябре прошлого года Мосгорсуд изменил Самуцевич наказание на условное и освободил из-под стражи в зале суда. Приговор Алехиной и Толоконниковой был оставлен в силе, их срок заключения истекает в начале марта 2014 года.
http://www.newsru.com/russia/23sep2013/tolokonn.html
"В понедельник, 23 сентября, я объявляю голодовку. Это крайний метод, но я абсолютно уверена в том, что это единственно возможный выход для меня из сложившейся ситуации. Администрация колонии отказывается меня слышать", - написала сама Толоконникова в письме, которое передал в агентство Верзилов.
По словам девушки, в колонии, где она отбывает наказание, заключенные вынуждены работать по 16 часов. "Вся моя бригада в швейном цехе работает по 16-17 часов в день. С 7:30 до 0:30. Сон - в лучшем случае часа четыре в день. Выходной случается раз в полтора месяца. Почти все воскресенья - рабочие. Осужденные пишут заявления на выход на работу в выходной с формулировкой "по собственному желанию". На деле, конечно, никакого желания нет. Но эти заявления пишутся в приказном порядке по требованию начальства и зэчек, транслирующих волю начальства", - рассказала Толоконникова.
По словам участницы Pussy Riot, некоторые заключенные подвергаются побоям со стороны других женщин. "Режим в колонии действительно устроен так, что подавление воли человека, запугивание его, превращение в бессловесного раба осуществляется руками осужденных, занимающих посты мастеров бригад и старшин отрядов, получающих указания от начальников", - написала она. "Поэтому с 23 сентября я объявляю голодовку и отказываюсь участвовать в рабском труде в лагере, пока начальство колонии не начнет исполнять законы и относиться к осужденным женщинам не как к выброшенному из правового поля скоту для нужд швейного производства, а как к людям", - заявила Толоконникова.
Пользователи интернета живо откликнулись на жалобу арестантки- на портале Change.org появилась петиция в поддержку заключенной, в которой несколько сотен подписавшихся требуют "принять незамедлительные меры для устранения угрозы жизни Надежды Толоконниковой, а также для пресечения правонарушительных действий руководства и сотрудников ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия, описанных в заявлении (...) о голодовке".
Замначальника колонии пригрозил Толоконниковой "тем светом"
Осужденная написала заявление о начале голодовки во ФСИН, пожаловалась в Следственный комитет России на угрозу убийством со стороны администрации колонии и обратилась к уполномоченному по правам человека Владимиру Лукину.
По ее словам, 30 августа во время обсуждения обстоятельств, связанных с ее обращениями в компетентные органы по вопросам соблюдения администрацией колонии законодательства и установленных норм по продолжительности рабочего дня осужденных, заместитель начальника ФКУ ИК-14 УФСИН России по Республике Мордовия Ю.В. Куприянов сказал девушке следующее: "Тебе уже точно никогда не будет плохо, потому что на том свете плохо не бывает". Такое заявление Толоконникова расценила как прямую угрозу убийством
Отметим, майская голодовка другой осужденной участницы панк-группы Марии Алехиной закончилась частичным исполнением требований девушки администрацией колонии. Девушка отказалась от пищи в знак протеста против того, что ее лично не привезли на судебное заседание, на котором решался вопрос об ее условно-досрочном освобождении. Кроме того, поводом для отказа от пищи стало ужесточение режима в колонии. Алехина голодала 11 дней, после чего сотрудники колонии продемонстрировали ей меры, предпринятые к смягчению режима содержания заключенных.
Сотрудники колонии обвиняют Толоконникову в шантаже
Между тем во ФСИН утверждают, что защита Толоконниковой и ее супруг шантажировали замначальника Мордовской колонии заявлением об угрозах в ее адрес, сообщает "Интерфакс" со ссылкой на пресс-бюро ФСИН РФ.
"17 сентября заместителю начальника ИК-14 Ю. Куприянову обратились супруг осужденной Петр Верзилов и ее адвокат Ирина Хрунова. Во время беседы они предложили перевести Толоконникову в другой отряд и трудоустроить ее в художественную мастерскую", - заявил сотрудник пресс-бюро.
По его словам, в случае невыполнения этих условий Верзилов и Хрунова пригрозили, что направят в СКР, Генпрокуратуру, ФСИН и СМИ заявление о том, что Куприянов угрожает Толоконниковой физической расправой и убийством. При этом они продемонстрировали Куприянову подготовленные заранее заявления.
Напомним, пять девушек, участниц группы Pussy Riot, в конце февраля 2012 года пришли в храм Христа Спасителя в Москве и, надев маски, провели "панк-молебен". Видеоролик с выступлением был выложен в интернете, троих участниц группы задержали. Надежду Толоконникову, Марию Алехину и Екатерину Самуцевич Хамовнический суд Москвы в августе 2012 года приговорил к двум годам колонии общего режима за хулиганство. В октябре прошлого года Мосгорсуд изменил Самуцевич наказание на условное и освободил из-под стражи в зале суда. Приговор Алехиной и Толоконниковой был оставлен в силе, их срок заключения истекает в начале марта 2014 года.
http://www.newsru.com/russia/23sep2013/tolokonn.html
Anonymous
голодает...
Anonymous
ну похудеет:) а вообще заебали эти пуси
Anonymous
А вы бы зэков Гуантанамо послушали.....копейские вертухаи вам показались бы добрыми Дедами Морозами....
Anonymous
Оставаться в мордовской колонии — смертельно опасно
Самое главное: Надежду Толоконникову надо спасать. Тот факт, что девушку оградили от других зэчек и поместили в ШИЗО (или одиночку, что ситуации не меняет), — не гарантия ее безопасности. Именно в изолированных помещениях необъяснимо велик процент тюремного суицида, смертей от сердечного приступа или желудочного кровотечения. Ситуация, в которой оказалась Толоконникова, дает основания предполагать, что сейчас она находится в реальной опасности. Для руководства мордовской ИК-14 ее разоблачения, получившие широкую огласку, представляют слишком серьезную опасность: если проверка подтвердит факты, обнародованные Толоконниковой, то тюремное начальство увольнением не отделается. Там факты — уголовные.
Чтобы обезопасить жизнь Толоконниковой, необходимо перевести ее за пределы Мордовии. УФСИН республики уже втянулся в процесс «заметания следов» и тоже заинтересован в молчании Надежды. На местных общественников надежды нет: из семи членов общественной наблюдательной комиссии Мордовии пятеро — бывшие сотрудники ФСИН и прокуратуры. Председатель мордовской ОНК Геннадий Морозов по совместительству руководит и местным советом ветеранов уголовно-исполнительной системы.
Достоверность фактов, изложенных в письме Толоконниковой, — о нравах мордовской ИК-14, о произволе, 16-часовом рабочем дне, культе «нормы», полном бесправии зэчек, издевательствах и нечеловеческих условиях содержания, угрозах замначальника колонии Куприянова — у меня сомнений не вызывает. Сам сидел, знаю. И реакцию системы узнаю. Заявление УФСИНа, похоже, готовилось в авральных условиях. Явно очень торопились оправдаться. И не перед обществом, а прежде всего перед вышестоящим руководством. Пресс-релиз УФСИН по Мордовии о том, что муж Надежды Петр Верзилов и адвокат Ирина Хрунова еще 17 сентября, за шесть дней до того, как получило огласку обращение Толоконниковой, «шантажировали» Куприянова, — это будничная реакция системы, вставшей на защиту своих негодяев… В текст из-за спешки попали откровенные ляпы.
Вот два очевидных момента.
Первый. О том, что замначальника колонии по безопасности и оперативной работе «трудоустройством осужденных не занимается — решение о переводе принимает специально созданная комиссия». Покажите мне хоть одну колонию, где эти комиссии реально работают. Уверен, нет таких колоний. Все вопросы жизнедеятельности в исправительных учреждений везде решают два человека — «хозяин» и «кум». «Хозяин» — это начальник колонии, «кум» — замначальника по безопасности и оперативной работе. Эта традиция пришла со времен ГУЛАГа и сохранилась до наших дней.
Второй момент, бросившийся в глаза и вызвавший недоумение, — это утверждение, что Куприянов обратился в местную прокуратуру и УФСИН с заявлениями об угрозах со стороны адвоката и мужа Толоконниковой. Не верю! Потому что кабинеты «кумов» во всех колониях России уже давно оборудованы системой скрытой аудиозаписи разговоров с посетителями. Разговор Куприянова с Хруновой и Верзиловым наверняка записан. И если бы в этих записях был хоть намек на угрозы, уверен, их обнародовали бы вместе с пресс-релизом УФСИНа. Кроме того, если бы угрозы действительно были, об обращении Куприянова в прокуратуру и УФСИН мы узнали бы еще 17 сентября, в крайнем случае — на следующий день. А «факт шантажа» вдруг возникает после заявления осужденной.
В отличие от прес-релиза УФСИНа, в словах Толоконниковой нет фальши. Свое письмо она начинает так: «Уже год прошел, как я приехала в ИК-14 в мордовском поселке Парца. Как говорят зэчки, «кто не сидел в Мордовии, тот не сидел вообще». О мордовских зонах мне начали рассказывать еще в СИЗО-6 в Москве. Самый жесткий режим, самый длинный рабочий день, самое вопиющее бесправие. На этап в Мордовию провожают как на казнь…»
И это правда. Разоблачение Толоконниковой — не первый сигнал о нравах мордовской ИК-14. Координатор проекта Gulagu.net Инна Жоголева рассказала мне о трагической судьбе гражданки Финляндии Людимилы Бюклинг. Оказавшись в ИК-14 по приговору по «экономической» статье, Людмила в колонии начала бороться за соблюдение требований уголовно-исправительного законодательства — 8-часовой рабочий день и оплату не менее российской минималки для всех осужденных. Урезонить ее пытались, постоянно отправляя в ШИЗО. Однажды в 30-градусный мороз женщину полдня продержали на плацу, не разрешая пройти в барак. Итог — отмороженные и ампутированные ноги.
Бюклинг выдержала, и пусть искалеченная, но вышла на свободу и уехала из России. А вот для Ольги Чушковой пребывание в ИК-14 закончилось летально. Я разговаривал с ее дочкой Марией, которая рассказывает, что в колонию ее мама попала абсолютно здоровой.
Я не нагнетаю, называя ситуацию Нади Толоконниковой катастрофической. Женские колонии — это зоны абсолютного беспредела. Там за «грев» в виде чая или сигарет легко могут выполнить любую прихоть «хозяина» или «кума».
"Новая газета", 24.09.2013
Самое главное: Надежду Толоконникову надо спасать. Тот факт, что девушку оградили от других зэчек и поместили в ШИЗО (или одиночку, что ситуации не меняет), — не гарантия ее безопасности. Именно в изолированных помещениях необъяснимо велик процент тюремного суицида, смертей от сердечного приступа или желудочного кровотечения. Ситуация, в которой оказалась Толоконникова, дает основания предполагать, что сейчас она находится в реальной опасности. Для руководства мордовской ИК-14 ее разоблачения, получившие широкую огласку, представляют слишком серьезную опасность: если проверка подтвердит факты, обнародованные Толоконниковой, то тюремное начальство увольнением не отделается. Там факты — уголовные.
Чтобы обезопасить жизнь Толоконниковой, необходимо перевести ее за пределы Мордовии. УФСИН республики уже втянулся в процесс «заметания следов» и тоже заинтересован в молчании Надежды. На местных общественников надежды нет: из семи членов общественной наблюдательной комиссии Мордовии пятеро — бывшие сотрудники ФСИН и прокуратуры. Председатель мордовской ОНК Геннадий Морозов по совместительству руководит и местным советом ветеранов уголовно-исполнительной системы.
Достоверность фактов, изложенных в письме Толоконниковой, — о нравах мордовской ИК-14, о произволе, 16-часовом рабочем дне, культе «нормы», полном бесправии зэчек, издевательствах и нечеловеческих условиях содержания, угрозах замначальника колонии Куприянова — у меня сомнений не вызывает. Сам сидел, знаю. И реакцию системы узнаю. Заявление УФСИНа, похоже, готовилось в авральных условиях. Явно очень торопились оправдаться. И не перед обществом, а прежде всего перед вышестоящим руководством. Пресс-релиз УФСИН по Мордовии о том, что муж Надежды Петр Верзилов и адвокат Ирина Хрунова еще 17 сентября, за шесть дней до того, как получило огласку обращение Толоконниковой, «шантажировали» Куприянова, — это будничная реакция системы, вставшей на защиту своих негодяев… В текст из-за спешки попали откровенные ляпы.
Вот два очевидных момента.
Первый. О том, что замначальника колонии по безопасности и оперативной работе «трудоустройством осужденных не занимается — решение о переводе принимает специально созданная комиссия». Покажите мне хоть одну колонию, где эти комиссии реально работают. Уверен, нет таких колоний. Все вопросы жизнедеятельности в исправительных учреждений везде решают два человека — «хозяин» и «кум». «Хозяин» — это начальник колонии, «кум» — замначальника по безопасности и оперативной работе. Эта традиция пришла со времен ГУЛАГа и сохранилась до наших дней.
Второй момент, бросившийся в глаза и вызвавший недоумение, — это утверждение, что Куприянов обратился в местную прокуратуру и УФСИН с заявлениями об угрозах со стороны адвоката и мужа Толоконниковой. Не верю! Потому что кабинеты «кумов» во всех колониях России уже давно оборудованы системой скрытой аудиозаписи разговоров с посетителями. Разговор Куприянова с Хруновой и Верзиловым наверняка записан. И если бы в этих записях был хоть намек на угрозы, уверен, их обнародовали бы вместе с пресс-релизом УФСИНа. Кроме того, если бы угрозы действительно были, об обращении Куприянова в прокуратуру и УФСИН мы узнали бы еще 17 сентября, в крайнем случае — на следующий день. А «факт шантажа» вдруг возникает после заявления осужденной.
В отличие от прес-релиза УФСИНа, в словах Толоконниковой нет фальши. Свое письмо она начинает так: «Уже год прошел, как я приехала в ИК-14 в мордовском поселке Парца. Как говорят зэчки, «кто не сидел в Мордовии, тот не сидел вообще». О мордовских зонах мне начали рассказывать еще в СИЗО-6 в Москве. Самый жесткий режим, самый длинный рабочий день, самое вопиющее бесправие. На этап в Мордовию провожают как на казнь…»
И это правда. Разоблачение Толоконниковой — не первый сигнал о нравах мордовской ИК-14. Координатор проекта Gulagu.net Инна Жоголева рассказала мне о трагической судьбе гражданки Финляндии Людимилы Бюклинг. Оказавшись в ИК-14 по приговору по «экономической» статье, Людмила в колонии начала бороться за соблюдение требований уголовно-исправительного законодательства — 8-часовой рабочий день и оплату не менее российской минималки для всех осужденных. Урезонить ее пытались, постоянно отправляя в ШИЗО. Однажды в 30-градусный мороз женщину полдня продержали на плацу, не разрешая пройти в барак. Итог — отмороженные и ампутированные ноги.
Бюклинг выдержала, и пусть искалеченная, но вышла на свободу и уехала из России. А вот для Ольги Чушковой пребывание в ИК-14 закончилось летально. Я разговаривал с ее дочкой Марией, которая рассказывает, что в колонию ее мама попала абсолютно здоровой.
Я не нагнетаю, называя ситуацию Нади Толоконниковой катастрофической. Женские колонии — это зоны абсолютного беспредела. Там за «грев» в виде чая или сигарет легко могут выполнить любую прихоть «хозяина» или «кума».
"Новая газета", 24.09.2013
Anonymous
На фотографии оттуда она выглядит ПРЕКРАСНО, ухожена, волосы блестят, как модель. Не похожу совершенно, что ей там очень плохо. Сугубо ИМХО
Anonymous
Что-то почитаешь форум и усомнишься в том, что христианство проповедует прощение.
Хотя нынешние ньюхристиане и Христа-то наверное в тюрьму упаковали бы за ту ересь (с современной точки зрения), что он смел публично проповедовать в те жестокие времена.
Хотя нынешние ньюхристиане и Христа-то наверное в тюрьму упаковали бы за ту ересь (с современной точки зрения), что он смел публично проповедовать в те жестокие времена.
Прибывшие на проверку члены СПЧ подтвердили данные о нарушении в ИК-14. "Я уже говорил с несколькими заключенными, у меня волосы дыбом встают", - рассказал правозащитник Илья Шаблинский. Сейчас доследственную проверку по заявлению Н.Толоконниковой ведет СКР.
Читать полностью: http://top.rbc.ru/society/26/09/2013/879043.shtml
Читать полностью: http://top.rbc.ru/society/26/09/2013/879043.shtml
Ужас, какие в России жестокие люди. Ну, сглупили девчонки, теперь их нужно на куски разорвать? Нужно в тюрьме издеваться, как фашисты.
Тетки, вы чего? У вас же дети растут,мало ли кто из них какую ошибку в жизни сделает. Их тоже нужно будет по кускам рвать?
Тетки, вы чего? У вас же дети растут,мало ли кто из них какую ошибку в жизни сделает. Их тоже нужно будет по кускам рвать?
Anonymous
Кто стоит за письмом Толоконниковой
http://www.youtube.com/watch?v=9U_YE1uAX2I
http://www.youtube.com/watch?v=9U_YE1uAX2I
А вот колония для бывших чиновников
http://smartnews.ru/regions/irkutsk/11426.html
ИК-14 и ИК-3
Найдите 10 отличий...
http://smartnews.ru/regions/irkutsk/11426.html
ИК-14 и ИК-3
Найдите 10 отличий...
Достоевский, Шаламов, Гинзбург, Солженицын, Ходорковский, Переверзин... Далее везде. Удивительны не жестокие и мстительные, а, так сказать, несведующие - они так и не знают, в какой стране живут?
Самый прикол, что большинство верующих и атеистов узнали обо всем этом из-за шумихи в СМИ. Не было б суда, на хер никому они б не сдались.
Но вот то, что одна овца убила человека, а второго сделала инвалидом, а ее за это оправдали, т.к. у нее дети малые, кажется не очень логичным по сравнению с данным наказанием...
Но вот то, что одна овца убила человека, а второго сделала инвалидом, а ее за это оправдали, т.к. у нее дети малые, кажется не очень логичным по сравнению с данным наказанием...
Anonymous
В течение последних двух суток адвокаты Надежды Толоконниковой не могут связаться с ней. Как сообщил муж Толоконниковой, Петр Верзилов, у них нет никакой информации о самочувствии заключенной. Известно, что 26 сентября Надежда была переведена в медчасть колонии.
По сведениям "Каспаров.ру", Толоконниковой запрещено разговаривать по телефону. Начальник ИК-14, где она содержится, Александр Кулагин, заявил Верзилову, что это решение тюремных врачей. По словам Верзилова, Кулагин уверяет, что состояние Надежды "под контролем", но оно настолько плохое, что врачи запретили ей разговаривать по телефону. 27 сентября тюремный врач назвал состояние Толоконниковой "ужасным".
По сведениям "Каспаров.ру", Толоконниковой запрещено разговаривать по телефону. Начальник ИК-14, где она содержится, Александр Кулагин, заявил Верзилову, что это решение тюремных врачей. По словам Верзилова, Кулагин уверяет, что состояние Надежды "под контролем", но оно настолько плохое, что врачи запретили ей разговаривать по телефону. 27 сентября тюремный врач назвал состояние Толоконниковой "ужасным".
Вот очень интересная статья по теме
Почитайте, не пожалеете
Тюрьма и кормилица
Женщины на каторге и в колонии: со времен Ивана Грозного до «перестройки»
http://lenta.ru/articles/2013/09/27/gulag
Почитайте, не пожалеете
Тюрьма и кормилица
Женщины на каторге и в колонии: со времен Ивана Грозного до «перестройки»
http://lenta.ru/articles/2013/09/27/gulag
Власти нечего делать, как только сражаться с дурой Толоконниковой. Вчера с Соловьевым была передача. Колонии забиты под завязку, кормят на 59 р в день, зафигом государству деньги на нее тратить? Кстати, сказали, что количество этих колоний будет сокращено- у нас денег не хватит всех пересажать ващще то. Человекозащитники требуют ремонта колоний, новых унитазов, еды для заключенных... И тут эта дама, она выйдет и расскажет все в деталях, обозленная... Почему Васильева на перинах дома валяется, а эта девка робы шьет? Где разум? Обида и мстительность точат нашего светлоокого, видать...и двое дочек ведь имеет...НЕ понимаю. Все перекошено в государстве. Битва с тенями идет.
Anonymous
Ну и как? Не померла еще эта "киска" с голоду то?:)
Anonymous
«Вы теперь всегда будете наказаны»
«Лента.ру» публикует письмо Надежды Толоконниковой из мордовской исправительной колонии
Утром 23 сентября участница Pussy Riot Надежда Толоконникова, отбывающая наказание в ИК-14 (поселок Парца, Мордовия), заявила о том, что начинает голодовку и отказывается от работы в швейном цехе колонии — в связи с массовым нарушением прав осужденных женщин на производстве. Одновременно Толоконникова подала обращение в Следственный комитет по поводу того, что ей угрожает убийством заместитель начальника колонии. «Лента.ру» публикует письмо Надежды Толоконниковой, в котором она объясняет, почему вступила в открытое противостояние с руководством исправительного учреждения.
В понедельник, 23 сентября, я объявляю голодовку. Это крайний метод, но я абсолютно уверена в том, что это единственно возможный выход для меня из сложившейся ситуации.
Администрация колонии отказывается меня слышать. Но от своих требований я отказываться не буду, я не буду молчаливо сидеть, безропотно взирая на то, как от рабских условий жизни в колонии падают с ног люди. Я требую соблюдения прав человека в колонии, требую соблюдения закона в мордовском лагере. Я требую относиться к нам как к людям, а не как к рабам.
Уже год прошел, как я приехала в ИК-14 в мордовском поселке Парца. Как говорят зэчки, «кто не сидел в Мордовии, тот не сидел вообще». О мордовских зонах мне начали рассказывать еще в СИЗО-6 в Москве. Самый жесткий режим, самый длинный рабочий день, самое вопиющее бесправие. На этап в Мордовию провожают как на казнь. До последнего надеются: «Может, все-таки ты не в Мордовию? Может, пронесет?» Меня не пронесло, и осенью 2012 года я приехала в лагерный край на берегу реки Парца.
Мордовия встретила меня словами замначальника колонии подполковника Куприянова, который фактически и командует нашей ИК-14: «И знайте: по политическим взглядам я — сталинист». Другой начальник (а колонией правят в тандеме) полковник Кулагин в первый же день вызвал меня на беседу, целью которой было вынудить меня признать вину. «У вас в жизни произошло горе. Ведь так? Вам дали два года колонии. А когда в жизни человека происходит горе, он обычно меняет свои взгляды. Вам нужно признать вину, чтобы уйти пораньше по УДО. А если не признаете — УДО не будет». Я сразу же заявила начальнику, что работать я собираюсь только положенные по Трудовому кодексу восемь часов в день. «Кодекс кодексом, но главное — выполнение норм выработки. Если вы не выполняете — остаетесь на продленный рабочий день. И вообще мы здесь еще и не таких ломали!» — ответил полковник Кулагин.
Вся моя бригада в швейном цехе работает по 16-17 часов в день. С 7.30 до 0.30. Сон — в лучшем случае часа четыре в день. Выходной случается раз в полтора месяца. Почти все воскресенья — рабочие. Осужденные пишут заявления на выход на работу в выходной с формулировкой «по собственному желанию». На деле, конечно, никакого желания нет. Но эти заявления пишутся в приказном порядке по требованию начальства и зэчек, транслирующих волю начальства.
Ослушаться (не написать заявление на выход на промзону в воскресенье, то есть не выйти на работу до часа ночи) никто не смеет. Женщина 50-ти лет попросилась выйти в жилзону не в 0.30, а в 20.00, чтобы лечь спать в 22.00 и хотя бы раз в неделю поспать восемь часов. Она плохо себя чувствовала, у нее высокое давление. В ответ было созвано отрядное собрание, где женщину отчитали, заплевали и унизили, заклеймили тунеядкой. «Тебе что, больше всех спать хочется? Да на тебе пахать надо, лошадь!» Когда кто-то из бригады не выходит на работу по освобождению врача, его тоже давят. «Я с температурой 40 шила, ничего страшного. А ты вот подумала, кто будет шить за тебя?!»
Мой жилой отряд в лагере меня встретил словами одной осужденной, досиживающей свою девятилетку: «Мусора тебя прессовать побоятся. Они хотят сделать это руками зэчек!» Режим в колонии действительно устроен так, что подавление воли человека, запугивание его, превращение в бессловесного раба осуществляется руками осужденных, занимающих посты мастеров бригад и старшин отрядов, получающих указания от начальников.
Для поддержания дисциплины и послушания широко используется система неформальных наказаний: «сидеть в локалке до отбоя» (запрет на вход в барак — осень, зима ли; во 2-м отряде, отряде инвалидов и пенсионеров, живет женщина, которая за день сидения в локалке отморозила себе руки и ноги так, что пришлось ампутировать одну ногу и пальцы рук), «закрыть гигиену» (запрет подмыться и сходить в туалет), «закрыть пищевую каптерку и чайхану» (запрет есть собственную еду, пить напитки). И смешно, и страшно, когда взрослая женщина лет сорока говорит: «Так, сегодня мы наказаны! Вот интересно, а завтра нас тоже накажут?» Ей нельзя выйти из цеха пописать, нельзя взять конфету из своей сумки. Запрещено.
Мечтающая только о сне и глотке чая, измученная, задерганная, грязная, осужденная становится послушным материалом в руках администрации, рассматривающей нас исключительно в качестве бесплатной рабсилы. Так, в июне 2013 года моя зарплата составила 29 (двадцать девять!) рублей. При этом в день бригада отшивает 150 полицейских костюмов. Куда идут деньги, полученные за них?
На полную замену оборудования лагерю несколько раз выделяли деньги. Однако начальство лишь перекрашивало швейные машины руками осужденных. Мы шьем на морально и физически устаревшем оборудовании. Согласно Трудовому кодексу, в случае несоответствия уровня оборудования современным промышленным стандартам нормы выработки должны быть снижены по сравнению с типовыми отраслевыми нормами. Но нормы лишь увеличиваются. Скачкообразно и внезапно. «Покажешь им, что можешь дать 100 костюмов, так они повысят базу до 120!» — говорят бывалые мотористки. А не давать ты не можешь — иначе будет наказан весь отряд, вся бригада. Наказан, например, многочасовым коллективным стоянием на плацу. Без права посещения туалета. Без права сделать глоток воды.
Две недели назад норма выработки для всех бригад колонии была произвольно повышена на 50 единиц. И если до этого база составляла 100 костюмов в день, то сейчас она равна 150 полицейским костюмам. По Трудовому кодексу об изменении нормы выработки работники должны быть извещены не позднее чем за два месяца. В ИК-14 мы просто просыпаемся в один прекрасный день с новой нормой, потому что так вздумалось начальству нашей «потогонки» (так называют колонию осужденные). Количество людей в бригаде уменьшается (освобождаются или уезжают), а норма растет — соответственно, оставшимся работать приходится все больше и больше. Механики говорят, что нужных для ремонта оборудования деталей нет и не будет: «Нет деталей! Когда будут? Ты что, не в России живешь, чтобы такие вопросы задавать?» За первые месяцы на промзоне я практически освоила профессию механика. Вынужденно и самостоятельно. Бросалась на машину с отверткой в руках в отчаянной надежде ее починить. Руки пробиты иглами и поцарапаны, кровь размазывается по столу, но ты все равно пытаешься шить. Потому что ты — часть конвейерного производства, и тебе необходимо наравне с опытными швеями выполнять свою операцию. А чертова машина ломается и ломается. Потому что ты — новенький, и в лагерных условиях нехватки качественного оборудования тебе, естественно, достается самый никчемный из моторов на ленте. И вот мотор опять сломался — и ты снова бежишь искать механика (которого невозможно найти). А на тебя кричат, тебя понукают за то, что ты срываешь план. Курса обучения швейному мастерству в колонии не предусмотрено. Новеньких сразу же сажают за машинку и дают операцию.
«Если бы ты не была Толоконниковой, тебя бы уже давно *********» — говорят приближенные начальникам зэчки. Так и есть, других бьют. За неуспеваемость. По почкам, по лицу. Бьют сами осужденные, и ни одно избиение в женском лагере не происходит без одобрения и ведома администрации. Год назад, до моего приезда, до смерти забили цыганку в 3-м отряде (3-й отряд — пресс-отряд, туда помещают тех, кого нужно подвергать ежедневным избиениям). Она умерла в санчасти ИК-14. Факт смерти от избиений администрации удалось скрыть: причиной указали инсульт. В другом отряде неуспевающих новеньких швей раздевали и голыми заставляли шить. С жалобой к администрации никто обратиться не смеет, потому что администрация улыбнется в ответ и отпустит обратно в отряд, где «стукачку» изобьют по приказу той же администрации. Начальству колонии удобна контролируемая дедовщина как способ заставить осужденных тотально подчиняться режиму бесправия.
На промзоне царит угрожающе нервная атмосфера. Вечно невысыпающиеся и измученные бесконечной погоней за выполнением нечеловечески огромной нормы выработки зэчки готовы сорваться, орать в голос, драться из-за ничтожнейшего повода. Совсем недавно юной девушке пробили ножницами голову из-за того, что она вовремя не отдала брюки. Другая на днях пыталась себе проткнуть ножовкой живот. Ее остановили.
Заставшие в ИК-14 2010-й, год пожаров и дыма, рассказывали о том, что в то время как пожар подбирался к стенам колонии, осужденные продолжали выходить на промзону и давать норму. Человека было плохо видно в двух метрах из-за дыма, но, повязав на лица мокрые платки, они шили. В столовую на обед из-за чрезвычайного положения не выводили. Несколько женщин рассказывали, как они, чудовищно голодные, вели в то время дневники, где старались фиксировать ужас происходящего. Когда пожары закончились, отдел безопасности колонии эти дневники старательно отшмонал, чтобы ничего не просочилось на свободу.
Санитарно-бытовые условия колонии устроены так, чтобы зэк чувствовал себя бесправным грязным животным. И хотя в отрядах есть комнаты гигиены, в воспитательно-карательных целях в колонии создана единая «общая гигиена», то есть комната вместимостью в пять человек, куда со всей колонии (800 человек) должны приходить, чтобы подмыться. Подмываться в комнатах гигиены, устроенных в наших бараках, мы не должны, это было бы слишком удобно. В «общей гигиене» — неизменная давка, и девки с тазиками пытаются поскорее подмыть «свою кормилицу» (как говорят в Мордовии), взгромоздившись друг другу на головы. Правом помыть голову мы пользуемся один раз в неделю. Однако и этот банный день время от времени отменяется. Причина — поломка насоса или затор в канализации. Иногда по две или три недели отряд не мог помыться.
Когда забивается канализация, из комнат гигиены хлещет моча и летит гроздьями кал. Мы научились самостоятельно прочищать трубы, но хватает ненадолго — она опять засоряется. А троса для прочистки у колонии нет. Стирка — раз в неделю. Прачка выглядит как небольшая комната с тремя кранами, из которых тонкой струей льется холодная вода.
Из воспитательных же видимо целей осужденным всегда дается только черствый хлеб, щедро разбавленное водой молоко, исключительно прогоркшее пшено и только тухлый картофель. Этим летом в колонию оптом завозили мешки склизких черных картофельных клубней. Чем нас и кормили.
О бытовых и промышленных нарушениях в ИК-14 можно говорить бесконечно. Но главная, основная моя претензия к колонии лежит в другой плоскости. Она в том, что администрация колонии самым жестким образом препятствует тому, чтобы хоть какие-либо жалобы и заявления, касающиеся ИК-14, выходили за ее стены. Основная моя претензия к начальству — то, что они заставляют людей молчать. Не гнушаясь самыми низкими и подлыми методами. Из этой проблемы вытекают все остальные — завышенная база, 16-тичасовой рабочий день и т.п. Начальство чувствует себя безнаказанным и смело угнетает заключенных все больше и больше. Я не могла понять причин, по которым все молчат, пока сама не столкнулась с той горой препятствий, которая валится на решившего действовать зэка. Жалобы из колонии просто не уходят. Единственный шанс — обратиться с жалобой через родственников или адвоката. Администрация же, мелочно-мстительная, использует все механизмы давления на осужденного, чтобы тот понял: лучше от его жалоб никому не будет, а будет только хуже. Используется метод коллективного наказания — ты нажаловался, что нет горячей воды — ее выключают вовсе.
В мае 2013 мой адвокат Дмитрий Динзе обратился в прокуратуру с жалобой на условия в ИК-14. Замначальника лагеря подполковник Куприянов мигом установил в колонии невыносимые условия. Обыск за обыском, вал рапортов на всех моих знакомых, изъятие теплой одежды и угроза изъятия теплой обуви. На производстве мстят сложными в пошиве операциями, повышением нормы выработки и искусственно создаваемым браком. Старшина смежного с моими отрядом, правая рука подполковника Куприянова, открыто подговаривала осужденных порезать продукцию, за которую я отвечала на промзоне, чтобы за порчу «государственного имущества» был повод отправить меня в ШИЗО. Она же приказывала осужденным своего отряда спровоцировать драку со мной.
Все можно перетерпеть. Все, что касается только тебя. Но коллективный колонийский метод воспитания означает другое. Вместе с тобой терпит твой отряд, вся колония. И, что самое подлое, те люди, которые успели стать тебе дороги. Одну мою подругу лишили УДО, к которому она шла семь лет, старательно перевыполняя на промке норму. Ей дали взыскание за то, что она пила со мной чай. В тот же день подполковник Куприянов перевел ее в другой отряд. Другую мою хорошую знакомую, женщину очень интеллигентную, перекинули в пресс-отряд для ежедневных избиений за то, что она читала и обсуждала со мной документ Минюста под названием «Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений». На всех тех, кто имел общение со мной, были составлены рапорта. Мне было больно оттого, что страдают близкие мне люди. Подполковник Куприянов, усмехаясь, сказал мне тогда: «Наверняка у тебя уже совсем нет друзей!» И пояснил, что все происходящее — из-за жалоб адвоката Динзе.
Сейчас я понимаю, что мне стоило объявить голодовку еще в мае, еще в той ситуации, но видя чудовищный пресс, который включили в отношении других осужденных, я приостановила процесс жалоб на колонию.
Три недели назад, 30 августа, я обратилась к подполковнику Куприянову с просьбой обеспечить всем осужденным в бригаде, в которой я работаю, восьмичасовой сон. Речь шла о том, чтобы сократить рабочий день с 16 часов до 12 часов. «Хорошо, с понедельника бригада будет работать даже восемь часов», — ответил он. Я знаю — это очередная ловушка, потому что за восемь часов нашу завышенную норму отшить физически невозможно. Следовательно, бригада будет не успевать и будет наказана. «И если они узнают, что это произошло из-за тебя, — продолжил подполковник, — то плохо тебе уже точно никогда не будет, потому что на том свете плохо не бывает». Подполковник сделал паузу. «И еще — ты никогда не проси за всех. Проси только за себя. Я много лет работаю в лагерях, и всегда тот, кто приходил ко мне просить за других, отправлялся из моего кабинета прямо в ШИЗО. А ты первая, с кем этого сейчас не случится».
В следующие несколько недель в отряде и на промке была создана невыносимая обстановка. Близкие начальству осужденные стали подстрекать отряд на расправу: «Вы наказаны на потребление чая и пищи, на перерывы на туалет и курение на неделю. И вы теперь всегда будете наказаны, если не начнете вести себя по-другому с новенькими и особенно с Толоконниковой — так, как вели себя старосиды с вами в свое время. Вас били? Били. Рвали вам рты? Рвали. Дайте и им *****. Вам ничего за это не будет».
Меня раз за разом провоцировали на конфликт и драку, но какой смысл конфликтовать с теми, кто не имеет своей воли и действует по велению администрации?
Мордовские осужденные боятся собственной тени. Они совсем запуганы. И если еще вчера все они были к тебе расположены и упрашивали — «сделай хоть что-то с 16-тичасовой промкой!», то после того как на меня обрушивается пресс начальства, все они боятся даже разговаривать со мной.
Я обращалась к администрации с предложением уладить конфликт, избавив меня от искусственно созданного начальниками давления подконтрольных им зэчек, а колонию — от рабского труда, сократив рабочий день и приведя в соответствие с законом норму, которую должны отшивать женщины. Но в ответ давление лишь усилилось. Поэтому с 23 сентября я объявляю голодовку и отказываюсь участвовать в рабском труде в лагере, пока начальство колонии не начнет исполнять законы и относиться к осужденным женщинам не как к выброшенному из правового поля скоту для нужд швейного производства, а как к людям.
Надежда Толоконникова
http://lenta.ru/articles/2013/09/23/tolokonnikova/
«Лента.ру» публикует письмо Надежды Толоконниковой из мордовской исправительной колонии
Утром 23 сентября участница Pussy Riot Надежда Толоконникова, отбывающая наказание в ИК-14 (поселок Парца, Мордовия), заявила о том, что начинает голодовку и отказывается от работы в швейном цехе колонии — в связи с массовым нарушением прав осужденных женщин на производстве. Одновременно Толоконникова подала обращение в Следственный комитет по поводу того, что ей угрожает убийством заместитель начальника колонии. «Лента.ру» публикует письмо Надежды Толоконниковой, в котором она объясняет, почему вступила в открытое противостояние с руководством исправительного учреждения.
В понедельник, 23 сентября, я объявляю голодовку. Это крайний метод, но я абсолютно уверена в том, что это единственно возможный выход для меня из сложившейся ситуации.
Администрация колонии отказывается меня слышать. Но от своих требований я отказываться не буду, я не буду молчаливо сидеть, безропотно взирая на то, как от рабских условий жизни в колонии падают с ног люди. Я требую соблюдения прав человека в колонии, требую соблюдения закона в мордовском лагере. Я требую относиться к нам как к людям, а не как к рабам.
Уже год прошел, как я приехала в ИК-14 в мордовском поселке Парца. Как говорят зэчки, «кто не сидел в Мордовии, тот не сидел вообще». О мордовских зонах мне начали рассказывать еще в СИЗО-6 в Москве. Самый жесткий режим, самый длинный рабочий день, самое вопиющее бесправие. На этап в Мордовию провожают как на казнь. До последнего надеются: «Может, все-таки ты не в Мордовию? Может, пронесет?» Меня не пронесло, и осенью 2012 года я приехала в лагерный край на берегу реки Парца.
Мордовия встретила меня словами замначальника колонии подполковника Куприянова, который фактически и командует нашей ИК-14: «И знайте: по политическим взглядам я — сталинист». Другой начальник (а колонией правят в тандеме) полковник Кулагин в первый же день вызвал меня на беседу, целью которой было вынудить меня признать вину. «У вас в жизни произошло горе. Ведь так? Вам дали два года колонии. А когда в жизни человека происходит горе, он обычно меняет свои взгляды. Вам нужно признать вину, чтобы уйти пораньше по УДО. А если не признаете — УДО не будет». Я сразу же заявила начальнику, что работать я собираюсь только положенные по Трудовому кодексу восемь часов в день. «Кодекс кодексом, но главное — выполнение норм выработки. Если вы не выполняете — остаетесь на продленный рабочий день. И вообще мы здесь еще и не таких ломали!» — ответил полковник Кулагин.
Вся моя бригада в швейном цехе работает по 16-17 часов в день. С 7.30 до 0.30. Сон — в лучшем случае часа четыре в день. Выходной случается раз в полтора месяца. Почти все воскресенья — рабочие. Осужденные пишут заявления на выход на работу в выходной с формулировкой «по собственному желанию». На деле, конечно, никакого желания нет. Но эти заявления пишутся в приказном порядке по требованию начальства и зэчек, транслирующих волю начальства.
Ослушаться (не написать заявление на выход на промзону в воскресенье, то есть не выйти на работу до часа ночи) никто не смеет. Женщина 50-ти лет попросилась выйти в жилзону не в 0.30, а в 20.00, чтобы лечь спать в 22.00 и хотя бы раз в неделю поспать восемь часов. Она плохо себя чувствовала, у нее высокое давление. В ответ было созвано отрядное собрание, где женщину отчитали, заплевали и унизили, заклеймили тунеядкой. «Тебе что, больше всех спать хочется? Да на тебе пахать надо, лошадь!» Когда кто-то из бригады не выходит на работу по освобождению врача, его тоже давят. «Я с температурой 40 шила, ничего страшного. А ты вот подумала, кто будет шить за тебя?!»
Мой жилой отряд в лагере меня встретил словами одной осужденной, досиживающей свою девятилетку: «Мусора тебя прессовать побоятся. Они хотят сделать это руками зэчек!» Режим в колонии действительно устроен так, что подавление воли человека, запугивание его, превращение в бессловесного раба осуществляется руками осужденных, занимающих посты мастеров бригад и старшин отрядов, получающих указания от начальников.
Для поддержания дисциплины и послушания широко используется система неформальных наказаний: «сидеть в локалке до отбоя» (запрет на вход в барак — осень, зима ли; во 2-м отряде, отряде инвалидов и пенсионеров, живет женщина, которая за день сидения в локалке отморозила себе руки и ноги так, что пришлось ампутировать одну ногу и пальцы рук), «закрыть гигиену» (запрет подмыться и сходить в туалет), «закрыть пищевую каптерку и чайхану» (запрет есть собственную еду, пить напитки). И смешно, и страшно, когда взрослая женщина лет сорока говорит: «Так, сегодня мы наказаны! Вот интересно, а завтра нас тоже накажут?» Ей нельзя выйти из цеха пописать, нельзя взять конфету из своей сумки. Запрещено.
Мечтающая только о сне и глотке чая, измученная, задерганная, грязная, осужденная становится послушным материалом в руках администрации, рассматривающей нас исключительно в качестве бесплатной рабсилы. Так, в июне 2013 года моя зарплата составила 29 (двадцать девять!) рублей. При этом в день бригада отшивает 150 полицейских костюмов. Куда идут деньги, полученные за них?
На полную замену оборудования лагерю несколько раз выделяли деньги. Однако начальство лишь перекрашивало швейные машины руками осужденных. Мы шьем на морально и физически устаревшем оборудовании. Согласно Трудовому кодексу, в случае несоответствия уровня оборудования современным промышленным стандартам нормы выработки должны быть снижены по сравнению с типовыми отраслевыми нормами. Но нормы лишь увеличиваются. Скачкообразно и внезапно. «Покажешь им, что можешь дать 100 костюмов, так они повысят базу до 120!» — говорят бывалые мотористки. А не давать ты не можешь — иначе будет наказан весь отряд, вся бригада. Наказан, например, многочасовым коллективным стоянием на плацу. Без права посещения туалета. Без права сделать глоток воды.
Две недели назад норма выработки для всех бригад колонии была произвольно повышена на 50 единиц. И если до этого база составляла 100 костюмов в день, то сейчас она равна 150 полицейским костюмам. По Трудовому кодексу об изменении нормы выработки работники должны быть извещены не позднее чем за два месяца. В ИК-14 мы просто просыпаемся в один прекрасный день с новой нормой, потому что так вздумалось начальству нашей «потогонки» (так называют колонию осужденные). Количество людей в бригаде уменьшается (освобождаются или уезжают), а норма растет — соответственно, оставшимся работать приходится все больше и больше. Механики говорят, что нужных для ремонта оборудования деталей нет и не будет: «Нет деталей! Когда будут? Ты что, не в России живешь, чтобы такие вопросы задавать?» За первые месяцы на промзоне я практически освоила профессию механика. Вынужденно и самостоятельно. Бросалась на машину с отверткой в руках в отчаянной надежде ее починить. Руки пробиты иглами и поцарапаны, кровь размазывается по столу, но ты все равно пытаешься шить. Потому что ты — часть конвейерного производства, и тебе необходимо наравне с опытными швеями выполнять свою операцию. А чертова машина ломается и ломается. Потому что ты — новенький, и в лагерных условиях нехватки качественного оборудования тебе, естественно, достается самый никчемный из моторов на ленте. И вот мотор опять сломался — и ты снова бежишь искать механика (которого невозможно найти). А на тебя кричат, тебя понукают за то, что ты срываешь план. Курса обучения швейному мастерству в колонии не предусмотрено. Новеньких сразу же сажают за машинку и дают операцию.
«Если бы ты не была Толоконниковой, тебя бы уже давно *********» — говорят приближенные начальникам зэчки. Так и есть, других бьют. За неуспеваемость. По почкам, по лицу. Бьют сами осужденные, и ни одно избиение в женском лагере не происходит без одобрения и ведома администрации. Год назад, до моего приезда, до смерти забили цыганку в 3-м отряде (3-й отряд — пресс-отряд, туда помещают тех, кого нужно подвергать ежедневным избиениям). Она умерла в санчасти ИК-14. Факт смерти от избиений администрации удалось скрыть: причиной указали инсульт. В другом отряде неуспевающих новеньких швей раздевали и голыми заставляли шить. С жалобой к администрации никто обратиться не смеет, потому что администрация улыбнется в ответ и отпустит обратно в отряд, где «стукачку» изобьют по приказу той же администрации. Начальству колонии удобна контролируемая дедовщина как способ заставить осужденных тотально подчиняться режиму бесправия.
На промзоне царит угрожающе нервная атмосфера. Вечно невысыпающиеся и измученные бесконечной погоней за выполнением нечеловечески огромной нормы выработки зэчки готовы сорваться, орать в голос, драться из-за ничтожнейшего повода. Совсем недавно юной девушке пробили ножницами голову из-за того, что она вовремя не отдала брюки. Другая на днях пыталась себе проткнуть ножовкой живот. Ее остановили.
Заставшие в ИК-14 2010-й, год пожаров и дыма, рассказывали о том, что в то время как пожар подбирался к стенам колонии, осужденные продолжали выходить на промзону и давать норму. Человека было плохо видно в двух метрах из-за дыма, но, повязав на лица мокрые платки, они шили. В столовую на обед из-за чрезвычайного положения не выводили. Несколько женщин рассказывали, как они, чудовищно голодные, вели в то время дневники, где старались фиксировать ужас происходящего. Когда пожары закончились, отдел безопасности колонии эти дневники старательно отшмонал, чтобы ничего не просочилось на свободу.
Санитарно-бытовые условия колонии устроены так, чтобы зэк чувствовал себя бесправным грязным животным. И хотя в отрядах есть комнаты гигиены, в воспитательно-карательных целях в колонии создана единая «общая гигиена», то есть комната вместимостью в пять человек, куда со всей колонии (800 человек) должны приходить, чтобы подмыться. Подмываться в комнатах гигиены, устроенных в наших бараках, мы не должны, это было бы слишком удобно. В «общей гигиене» — неизменная давка, и девки с тазиками пытаются поскорее подмыть «свою кормилицу» (как говорят в Мордовии), взгромоздившись друг другу на головы. Правом помыть голову мы пользуемся один раз в неделю. Однако и этот банный день время от времени отменяется. Причина — поломка насоса или затор в канализации. Иногда по две или три недели отряд не мог помыться.
Когда забивается канализация, из комнат гигиены хлещет моча и летит гроздьями кал. Мы научились самостоятельно прочищать трубы, но хватает ненадолго — она опять засоряется. А троса для прочистки у колонии нет. Стирка — раз в неделю. Прачка выглядит как небольшая комната с тремя кранами, из которых тонкой струей льется холодная вода.
Из воспитательных же видимо целей осужденным всегда дается только черствый хлеб, щедро разбавленное водой молоко, исключительно прогоркшее пшено и только тухлый картофель. Этим летом в колонию оптом завозили мешки склизких черных картофельных клубней. Чем нас и кормили.
О бытовых и промышленных нарушениях в ИК-14 можно говорить бесконечно. Но главная, основная моя претензия к колонии лежит в другой плоскости. Она в том, что администрация колонии самым жестким образом препятствует тому, чтобы хоть какие-либо жалобы и заявления, касающиеся ИК-14, выходили за ее стены. Основная моя претензия к начальству — то, что они заставляют людей молчать. Не гнушаясь самыми низкими и подлыми методами. Из этой проблемы вытекают все остальные — завышенная база, 16-тичасовой рабочий день и т.п. Начальство чувствует себя безнаказанным и смело угнетает заключенных все больше и больше. Я не могла понять причин, по которым все молчат, пока сама не столкнулась с той горой препятствий, которая валится на решившего действовать зэка. Жалобы из колонии просто не уходят. Единственный шанс — обратиться с жалобой через родственников или адвоката. Администрация же, мелочно-мстительная, использует все механизмы давления на осужденного, чтобы тот понял: лучше от его жалоб никому не будет, а будет только хуже. Используется метод коллективного наказания — ты нажаловался, что нет горячей воды — ее выключают вовсе.
В мае 2013 мой адвокат Дмитрий Динзе обратился в прокуратуру с жалобой на условия в ИК-14. Замначальника лагеря подполковник Куприянов мигом установил в колонии невыносимые условия. Обыск за обыском, вал рапортов на всех моих знакомых, изъятие теплой одежды и угроза изъятия теплой обуви. На производстве мстят сложными в пошиве операциями, повышением нормы выработки и искусственно создаваемым браком. Старшина смежного с моими отрядом, правая рука подполковника Куприянова, открыто подговаривала осужденных порезать продукцию, за которую я отвечала на промзоне, чтобы за порчу «государственного имущества» был повод отправить меня в ШИЗО. Она же приказывала осужденным своего отряда спровоцировать драку со мной.
Все можно перетерпеть. Все, что касается только тебя. Но коллективный колонийский метод воспитания означает другое. Вместе с тобой терпит твой отряд, вся колония. И, что самое подлое, те люди, которые успели стать тебе дороги. Одну мою подругу лишили УДО, к которому она шла семь лет, старательно перевыполняя на промке норму. Ей дали взыскание за то, что она пила со мной чай. В тот же день подполковник Куприянов перевел ее в другой отряд. Другую мою хорошую знакомую, женщину очень интеллигентную, перекинули в пресс-отряд для ежедневных избиений за то, что она читала и обсуждала со мной документ Минюста под названием «Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений». На всех тех, кто имел общение со мной, были составлены рапорта. Мне было больно оттого, что страдают близкие мне люди. Подполковник Куприянов, усмехаясь, сказал мне тогда: «Наверняка у тебя уже совсем нет друзей!» И пояснил, что все происходящее — из-за жалоб адвоката Динзе.
Сейчас я понимаю, что мне стоило объявить голодовку еще в мае, еще в той ситуации, но видя чудовищный пресс, который включили в отношении других осужденных, я приостановила процесс жалоб на колонию.
Три недели назад, 30 августа, я обратилась к подполковнику Куприянову с просьбой обеспечить всем осужденным в бригаде, в которой я работаю, восьмичасовой сон. Речь шла о том, чтобы сократить рабочий день с 16 часов до 12 часов. «Хорошо, с понедельника бригада будет работать даже восемь часов», — ответил он. Я знаю — это очередная ловушка, потому что за восемь часов нашу завышенную норму отшить физически невозможно. Следовательно, бригада будет не успевать и будет наказана. «И если они узнают, что это произошло из-за тебя, — продолжил подполковник, — то плохо тебе уже точно никогда не будет, потому что на том свете плохо не бывает». Подполковник сделал паузу. «И еще — ты никогда не проси за всех. Проси только за себя. Я много лет работаю в лагерях, и всегда тот, кто приходил ко мне просить за других, отправлялся из моего кабинета прямо в ШИЗО. А ты первая, с кем этого сейчас не случится».
В следующие несколько недель в отряде и на промке была создана невыносимая обстановка. Близкие начальству осужденные стали подстрекать отряд на расправу: «Вы наказаны на потребление чая и пищи, на перерывы на туалет и курение на неделю. И вы теперь всегда будете наказаны, если не начнете вести себя по-другому с новенькими и особенно с Толоконниковой — так, как вели себя старосиды с вами в свое время. Вас били? Били. Рвали вам рты? Рвали. Дайте и им *****. Вам ничего за это не будет».
Меня раз за разом провоцировали на конфликт и драку, но какой смысл конфликтовать с теми, кто не имеет своей воли и действует по велению администрации?
Мордовские осужденные боятся собственной тени. Они совсем запуганы. И если еще вчера все они были к тебе расположены и упрашивали — «сделай хоть что-то с 16-тичасовой промкой!», то после того как на меня обрушивается пресс начальства, все они боятся даже разговаривать со мной.
Я обращалась к администрации с предложением уладить конфликт, избавив меня от искусственно созданного начальниками давления подконтрольных им зэчек, а колонию — от рабского труда, сократив рабочий день и приведя в соответствие с законом норму, которую должны отшивать женщины. Но в ответ давление лишь усилилось. Поэтому с 23 сентября я объявляю голодовку и отказываюсь участвовать в рабском труде в лагере, пока начальство колонии не начнет исполнять законы и относиться к осужденным женщинам не как к выброшенному из правового поля скоту для нужд швейного производства, а как к людям.
Надежда Толоконникова
http://lenta.ru/articles/2013/09/23/tolokonnikova/
Анализ ситуации.
http://rusplt.ru/society/pyitki-budut-prodoljatsya--nujen-plan.html
Вывод: вся Россия - тюрьма, только режимы содержания у всех разные.
http://rusplt.ru/society/pyitki-budut-prodoljatsya--nujen-plan.html
Вывод: вся Россия - тюрьма, только режимы содержания у всех разные.
Это amp страница - сокращенная версия обсуждения
Читать полную версию обсуждения