Как живут в Северной Корее
Большинство иностранцев, впервые оказавшихся в Северной Корее, испытывают некоторое удивление по поводу того, что они видят вокруг. В большинстве своем перед поездкой в Пхеньян они готовятся к тому, что им придется провести несколько дней, недель или месяцев в стране, которая «балансирует на грани голода» и вдобавок еще является «сталинистской диктатурой». Однако по приезде они быстро обнаруживают, что окружающая реальность отказывается соответствовать этим стереотипам.
Никакого апокалипсиса в Пхеньяне не наблюдается. Иностранные гости видят многочисленные рестораны, которые забиты посетителями, несмотря на то что цена за ужин может легко достигать 15–20 долларов с человека, то есть равняться годовой официальной зарплате профессора Университета имени Ким Ир Сена. Они видят бутики с товарами самых известных фирм – в наше время в Пхеньяне несложно купить и духи «Шанель», и сумочку от Диора. Наконец, люди на улицах северокорейской столицы не показывают особых признаков истощения, да и одеты они относительно неплохо.
Новое неравенство
На самом деле ничего удивительного в этом нет: на протяжении последних десяти лет северокорейская экономика в общем и целом растет, хотя до недавнего времени темпы этого роста оставались скромными – 1–2% в год (в последние несколько лет рост ускорился). Наряду с этим происходил постепенный и не афишируемый властями переход северокорейской экономики на рыночные рельсы. Движущей силой этого перехода были как северокорейские частные предприниматели, северокорейский вариант «цеховиков» позднего СССР, так и менеджеры государственных предприятий, поведение которых в последнее десятилетие все чаще напоминает поведение бизнесменов. Вопреки стереотипному представлению о «сталинском государстве» в КНДР, по разным оценкам, доля частной рыночной экономки в ВВП составляет от 30% до 50%.
Переход к рыночной или, скорее, полурыночной экономике в сочетании с целым рядом других внешних и внутренних факторов привел к тому, что Северная Корея вышла из той катастрофической ситуации, в которой она находилась в 90-е годы. Однако рост рынка неизбежно означает рост имущественного неравенства, и Северная Корея тут не исключение.
Неравенство это достаточно заметно, и в последнее время его перестали скрывать. Прошли те времена, когда северокорейские богачи, «новые северокорейцы», появившиеся в голодные 1996–1999 годы, стремились не слишком привлекать к себе внимание властей и соседей. В наши дни в Северной Корее пышным цветом цветет престижное потребление, к которому, надо сказать, вообще весьма склонны богачи в странах Восточной Азии.
Старое равенство
До начала 1990-х годов представление о Северной Корее как о гиперсталинистском государстве в целом соответствовало истине. Торговли в стране как таковой практически не существовало, все основные продукты питания и товары широкого потребления распределялись государством по карточкам. Северокорейское чиновничество в 1970–1980-е годы, то есть во времена Солнца Нации Генералиссимуса Ким Ир Сена, жило достаточно скромно и в своей массе не брало взяток.
Конечно, в те времена чиновничество пользовалось закрытыми распределителями и получало такие дефицитные продукты, как, скажем, свинина (раз в две недели) или пиво (раз в месяц). Время от времени чиновникам полагались совсем царские подарки – холодильник, например, или стиральная машина. Однако на практике имущественное расслоение в КНДР до начала 1990-х годов было на удивление слабым, куда меньшим, чем, скажем, в Советском Союзе брежневских времен.
Для большинства в 1980-е годы признаками материального успеха были такие предметы, как кожаные туфли или ботинки (большинство населения носило матерчатую и резиновую обувь), черно-белый телевизор, электрический вентилятор и трюмо. О большем 99% населения КНДР лет тридцать назад и не мечтало.
Однако сейчас ситуация изменилась, и северокорейские богачи все более активно демонстрируют свой успех.
Элитная флешка
Важную роль тут играет недвижимость. Хороший дом в хорошем районе – это символ успеха не только для жителей Москвы и Сан-Франциско, но и для жителей Пхеньяна. Формально частной собственности на жилье в КНДР нет (хотя первые официальные шаги в сторону ее признания были сделаны год назад). Тем не менее частный рынок жилья начал складываться еще в 1990-е годы, а в последнее десятилетие существенно развился. Цены на недвижимость выросли чрезвычайно. Элитная квартира в Пхеньяне может стоить до $200 тысяч. Это, впрочем, исключение, обычная хорошая квартира в северокорейской столице стоит существенно меньше, $70–90 тысяч.
В Пхеньяне и других северокорейских городах все чаще встречаются автомобили. Вопреки распространенному мнению частные автомобили в Северной Корее никогда не запрещались, хотя до недавнего времени их нельзя было купить, а можно было только получить в подарок (например, от родственников за рубежом).
В наше время контроль за торговлей автомобилями ослаб, и обходить старые ограничения можно без труда, однако и сейчас для большинства владельцев частных автомобилей имеет смысл фиктивно оформить свое транспортное средство в качестве собственности какого-либо государственного учреждения. Большинство легковушек, которые сейчас можно увидеть на улицах Пхеньяна, формально считаются государственными, но в большинстве случаев эта государственная регистрация является не более чем фикцией, облегчающей жизнь частному владельцу данного транспортного средства.
Впрочем, частный автомобиль – это пока, конечно, экзотика, примерный северокорейский аналог частного реактивного самолета в наиболее благополучных странах. Для подавляющего большинства корейцев признаком благополучия является не автомобиль, а мопед или мотоцикл. Двухколесные средства передвижения особенно популярны за пределами Пхеньяна, где общественный транспорт функционирует плохо или не функционирует вовсе.
Другим статусным предметом для «новых северокорейцев» стал персональный компьютер. Вопреки распространенному мнению персональных компьютеров в Северной Корее много. Никакой точной статистики не существует, но можно предположить, что число компьютеров в КНДР сейчас измеряется несколькими сотнями тысяч.
Обладание компьютером в последние годы – признак даже не богатства, а обыкновенной зажиточности. Компьютер можно увидеть в доме мелкого предпринимателя или чиновника средней руки, а временами и высокооплачиваемого специалиста, работающего в частном секторе. Несколько лет назад среди пхеньянской золотой молодежи распространилась привычка ходить с хорошо заметной USB-флешкой, таким образом ненавязчиво демонстрируя окружающим тот факт, что у них дома имеется настоящий компьютер. Сейчас эта мода сошла на нет – компьютер доступен уже заметному меньшинству и перестал вызывать должный пиетет.
Культ холодильника
Разумеется, многие богатые северокорейцы подчеркивают свой статус с помощью одежды. Практически вся качественная одежда в КНДР импортная и поступает из Китая. Относится это, впрочем, и к одежде не столь качественной: зависимость Северной Кореи от китайского ширпотреба очень велика. В Пхеньяне сейчас можно без труда купить одежду и аксессуары модных западных фирм. В большинстве случаев можно предполагать, что это подделки, но это обстоятельство никак не мешает им выполнять свою роль индикаторов статуса. Достаточно вспомнить, что Ли Соль Чжу, бывшая эстрадная певица, а ныне супруга Высшего Руководителя, Маршала Ким Чен Ына, часто появляется на публике с недешевой сумочкой от Диора.
О ресторанном буме, который развернулся в Пхеньяне в последние 5–10 лет, уже говорилось выше. Ничего удивительного в этом нет: корейцы, как и их соседи по Восточной Азии, испокон веков любили вкусно и обильно поесть, и сейчас они с наслаждением предаются этому занятию. Любопытно, что северокорейская элита пока еще не воспринимает излишний вес как проблему. Скорее наоборот, небольшой животик и приятные округлости форм воспринимаются как еще одно подтверждение высокого статуса и житейского успеха. Так что большинство новых богачей и членов их семей отличаются немалой и хорошо видимой упитанностью. До эпохи соляриев и тренажерных залов, как можно предположить, в КНДР остается еще лет десять.
Как и в Советском Союзе 80-х годов, большой популярностью пользуется различная бытовая техника. В наши дни в КНДР мало кого можно удивить проигрывателем видеодисков или же обычным цветным телевизором – такие устройства есть и в простых семьях. Другое дело – компьютер, жидкокристаллический телевизор и холодильник. Последний – это столь важный признак статуса, что его покупают даже в небольших городах, где снабжение электроэнергией нерегулярно, поэтому по прямому назначению холодильник использовать невозможно.
Один северокорейский предприниматель в разговоре с мной как-то упомянул, что у него дома есть большой японский холодильник, использовать который из-за перебоев с электроэнергией не получается, но зато его сын, большой любитель книг, держит там свою библиотеку. На недоуменный вопрос, зачем же нужен холодильник, если его все равно используют как книжный шкаф, предприниматель ответил, что в наши дни холодильник должен быть у любого успешного человека.
Что же, в обществе разумных приматов престиж – дело важное. Демонстрировать его можно с помощью дорогих скакунов, раковин каури, частных самолетов, а можно и с помощью холодильников. Суть дела от этого не меняется.
http://carnegie.ru/2015/08/06/ru-60965/ief9
Никакого апокалипсиса в Пхеньяне не наблюдается. Иностранные гости видят многочисленные рестораны, которые забиты посетителями, несмотря на то что цена за ужин может легко достигать 15–20 долларов с человека, то есть равняться годовой официальной зарплате профессора Университета имени Ким Ир Сена. Они видят бутики с товарами самых известных фирм – в наше время в Пхеньяне несложно купить и духи «Шанель», и сумочку от Диора. Наконец, люди на улицах северокорейской столицы не показывают особых признаков истощения, да и одеты они относительно неплохо.
Новое неравенство
На самом деле ничего удивительного в этом нет: на протяжении последних десяти лет северокорейская экономика в общем и целом растет, хотя до недавнего времени темпы этого роста оставались скромными – 1–2% в год (в последние несколько лет рост ускорился). Наряду с этим происходил постепенный и не афишируемый властями переход северокорейской экономики на рыночные рельсы. Движущей силой этого перехода были как северокорейские частные предприниматели, северокорейский вариант «цеховиков» позднего СССР, так и менеджеры государственных предприятий, поведение которых в последнее десятилетие все чаще напоминает поведение бизнесменов. Вопреки стереотипному представлению о «сталинском государстве» в КНДР, по разным оценкам, доля частной рыночной экономки в ВВП составляет от 30% до 50%.
Переход к рыночной или, скорее, полурыночной экономике в сочетании с целым рядом других внешних и внутренних факторов привел к тому, что Северная Корея вышла из той катастрофической ситуации, в которой она находилась в 90-е годы. Однако рост рынка неизбежно означает рост имущественного неравенства, и Северная Корея тут не исключение.
Неравенство это достаточно заметно, и в последнее время его перестали скрывать. Прошли те времена, когда северокорейские богачи, «новые северокорейцы», появившиеся в голодные 1996–1999 годы, стремились не слишком привлекать к себе внимание властей и соседей. В наши дни в Северной Корее пышным цветом цветет престижное потребление, к которому, надо сказать, вообще весьма склонны богачи в странах Восточной Азии.
Старое равенство
До начала 1990-х годов представление о Северной Корее как о гиперсталинистском государстве в целом соответствовало истине. Торговли в стране как таковой практически не существовало, все основные продукты питания и товары широкого потребления распределялись государством по карточкам. Северокорейское чиновничество в 1970–1980-е годы, то есть во времена Солнца Нации Генералиссимуса Ким Ир Сена, жило достаточно скромно и в своей массе не брало взяток.
Конечно, в те времена чиновничество пользовалось закрытыми распределителями и получало такие дефицитные продукты, как, скажем, свинина (раз в две недели) или пиво (раз в месяц). Время от времени чиновникам полагались совсем царские подарки – холодильник, например, или стиральная машина. Однако на практике имущественное расслоение в КНДР до начала 1990-х годов было на удивление слабым, куда меньшим, чем, скажем, в Советском Союзе брежневских времен.
Для большинства в 1980-е годы признаками материального успеха были такие предметы, как кожаные туфли или ботинки (большинство населения носило матерчатую и резиновую обувь), черно-белый телевизор, электрический вентилятор и трюмо. О большем 99% населения КНДР лет тридцать назад и не мечтало.
Однако сейчас ситуация изменилась, и северокорейские богачи все более активно демонстрируют свой успех.
Элитная флешка
Важную роль тут играет недвижимость. Хороший дом в хорошем районе – это символ успеха не только для жителей Москвы и Сан-Франциско, но и для жителей Пхеньяна. Формально частной собственности на жилье в КНДР нет (хотя первые официальные шаги в сторону ее признания были сделаны год назад). Тем не менее частный рынок жилья начал складываться еще в 1990-е годы, а в последнее десятилетие существенно развился. Цены на недвижимость выросли чрезвычайно. Элитная квартира в Пхеньяне может стоить до $200 тысяч. Это, впрочем, исключение, обычная хорошая квартира в северокорейской столице стоит существенно меньше, $70–90 тысяч.
В Пхеньяне и других северокорейских городах все чаще встречаются автомобили. Вопреки распространенному мнению частные автомобили в Северной Корее никогда не запрещались, хотя до недавнего времени их нельзя было купить, а можно было только получить в подарок (например, от родственников за рубежом).
В наше время контроль за торговлей автомобилями ослаб, и обходить старые ограничения можно без труда, однако и сейчас для большинства владельцев частных автомобилей имеет смысл фиктивно оформить свое транспортное средство в качестве собственности какого-либо государственного учреждения. Большинство легковушек, которые сейчас можно увидеть на улицах Пхеньяна, формально считаются государственными, но в большинстве случаев эта государственная регистрация является не более чем фикцией, облегчающей жизнь частному владельцу данного транспортного средства.
Впрочем, частный автомобиль – это пока, конечно, экзотика, примерный северокорейский аналог частного реактивного самолета в наиболее благополучных странах. Для подавляющего большинства корейцев признаком благополучия является не автомобиль, а мопед или мотоцикл. Двухколесные средства передвижения особенно популярны за пределами Пхеньяна, где общественный транспорт функционирует плохо или не функционирует вовсе.
Другим статусным предметом для «новых северокорейцев» стал персональный компьютер. Вопреки распространенному мнению персональных компьютеров в Северной Корее много. Никакой точной статистики не существует, но можно предположить, что число компьютеров в КНДР сейчас измеряется несколькими сотнями тысяч.
Обладание компьютером в последние годы – признак даже не богатства, а обыкновенной зажиточности. Компьютер можно увидеть в доме мелкого предпринимателя или чиновника средней руки, а временами и высокооплачиваемого специалиста, работающего в частном секторе. Несколько лет назад среди пхеньянской золотой молодежи распространилась привычка ходить с хорошо заметной USB-флешкой, таким образом ненавязчиво демонстрируя окружающим тот факт, что у них дома имеется настоящий компьютер. Сейчас эта мода сошла на нет – компьютер доступен уже заметному меньшинству и перестал вызывать должный пиетет.
Культ холодильника
Разумеется, многие богатые северокорейцы подчеркивают свой статус с помощью одежды. Практически вся качественная одежда в КНДР импортная и поступает из Китая. Относится это, впрочем, и к одежде не столь качественной: зависимость Северной Кореи от китайского ширпотреба очень велика. В Пхеньяне сейчас можно без труда купить одежду и аксессуары модных западных фирм. В большинстве случаев можно предполагать, что это подделки, но это обстоятельство никак не мешает им выполнять свою роль индикаторов статуса. Достаточно вспомнить, что Ли Соль Чжу, бывшая эстрадная певица, а ныне супруга Высшего Руководителя, Маршала Ким Чен Ына, часто появляется на публике с недешевой сумочкой от Диора.
О ресторанном буме, который развернулся в Пхеньяне в последние 5–10 лет, уже говорилось выше. Ничего удивительного в этом нет: корейцы, как и их соседи по Восточной Азии, испокон веков любили вкусно и обильно поесть, и сейчас они с наслаждением предаются этому занятию. Любопытно, что северокорейская элита пока еще не воспринимает излишний вес как проблему. Скорее наоборот, небольшой животик и приятные округлости форм воспринимаются как еще одно подтверждение высокого статуса и житейского успеха. Так что большинство новых богачей и членов их семей отличаются немалой и хорошо видимой упитанностью. До эпохи соляриев и тренажерных залов, как можно предположить, в КНДР остается еще лет десять.
Как и в Советском Союзе 80-х годов, большой популярностью пользуется различная бытовая техника. В наши дни в КНДР мало кого можно удивить проигрывателем видеодисков или же обычным цветным телевизором – такие устройства есть и в простых семьях. Другое дело – компьютер, жидкокристаллический телевизор и холодильник. Последний – это столь важный признак статуса, что его покупают даже в небольших городах, где снабжение электроэнергией нерегулярно, поэтому по прямому назначению холодильник использовать невозможно.
Один северокорейский предприниматель в разговоре с мной как-то упомянул, что у него дома есть большой японский холодильник, использовать который из-за перебоев с электроэнергией не получается, но зато его сын, большой любитель книг, держит там свою библиотеку. На недоуменный вопрос, зачем же нужен холодильник, если его все равно используют как книжный шкаф, предприниматель ответил, что в наши дни холодильник должен быть у любого успешного человека.
Что же, в обществе разумных приматов престиж – дело важное. Демонстрировать его можно с помощью дорогих скакунов, раковин каури, частных самолетов, а можно и с помощью холодильников. Суть дела от этого не меняется.
http://carnegie.ru/2015/08/06/ru-60965/ief9
http://www.rfa.org/english/news/korea/luxury-09132013153420.html
Откровенный разговор с северокорейским бизнесменом
– Почему и когда вы начали заниматься частным бизнесом?
– Большинство начало, чтобы кормить семью, когда нам перестали отоваривать карточки. Я лично начал с частной столовой в 2003-м г. (В КНДР, в отличие от других соцстран, карточки вводились не в трудные времена, а были нормой в течение многих десятилетий, практически все продукты и товары распределялись по карточкам – Slon.ru).
– Значит до 2003 г. все-таки можно было жить по карточкам?
– Нет, к этому времени уже основной доход приносила жена. Она торговала на рынке уже с 1998 года товарами повседневного спроса – одеждой, обувью, табаком, бельем, носками.
– Откуда это все?
– Все китайское. Наш уезд – приграничный с Китаем, поэтому люди привозили оттуда товар.
– А откуда вы взяли первоначальный капитал, чтобы начать частную торговлю, из зарплаты?
– От родственников жены, которые живут в Китае. Они приезжали к нам в город, привозили товары для продажи, оставляли жене, она таким образом потихонечку накапливала деньги и постепенно разворачивала собственный бизнес.
– Это был легальный рынок?
– Да, вполне легальный. Они всегда были, если говорить о крестьянских рынках. Но с 1994 года люди стали торговать всем, начался гигантский рост рыночной торговли, почти все и всё покупают сейчас там.
[Южнокорейский солдат рассматривает витрину с одеждой северокорейского производства. Фото: Reuters] – Все эти вещи, которыми торговала ваша жена, были в каком-то виде в госмагазинах?
– Совершенно ничего этого не было и нет.
– Когда жена начала торговать, вы еще работали в госструктуре. Где?
– В системе Министерства внутренних дел, в местном УВД.
– А почему оставили госработу и начали бизнес?
– Нас пять человек в семье, очень трудно было жить на официальную зарплату, а заниматься чем-то еще, не бросая официальной работы, было крайне сложно.
– Официальная зарплата – это сколько?
– Примерно 3000 вон в месяц – это 2–3 доллара.
– А карточки все-таки давали?
– Да, в системе МВД давали. И на них даже можно было что-то получить. На заводах, например, по карточкам давно перестали что-либо выдавать, еще в 90-е. А в УВД – да, по мере поступления из Китая кукурузы и риса выдавали его сотрудникам
– Сколько?
– Стандартно. 700 граммов зерна на работающего, получалось около 20 кг в месяц.
– То есть, по сути семью кормила жена?
– Да, жена. Надо понимать, что у нас в основном женщины занимаются торговлей, и первыми начали в частном бизнесе. Мужчине, чтобы заниматься бизнесом, нужно как-то решить вопрос с работой в госсекторе, потому что официально до 60 лет ты не можешь уволиться. Даже сменить работу почти невозможно. А женщина имеет право быть домохозяйкой.
– Как же вы уволились из МВД?
– Нельзя было официально уволиться. Но я формально вышел в отставку по состоянию здоровья. Я пошел к знакомому врачу, дал ему денег, и врач выдал мне справку о болезнях, которые делали меня негодным к дальнейшей работе.
Вслед за женщинами мужчины тоже начали переходить в частный сектор. И решать вопрос с официальной работой. Можно организовать себе болезнь. Если хочешь освободиться от работы по болезни, нужно в течение шести месяцев приносить документ от врача, о том, что ты не можешь работать. Он добывается с помощью денег. Сейчас цена вопроса 50 000–80 000 вон, если его решать без всяких связей, просто с руководством больницы. Но обычные рабочие не могут себе такого позволить, – а у них и заводы не работают, и карточки не отоваривают, а на работу ходить они обязаны, хоть там нечего делать. И они просто договариваются с руководством завода о сумме – это может быть 5000 вон или 10 000 вон единовременно, или платят какие-то деньги помесячно. И тогда ты просто не ходишь на работу, а зарабатываешь в другом месте, в частном секторе. Такая система отхожих промыслов с денежным оброком.
– Какие отношение сложились с прежними коллегами по УВД после перехода в капиталисты?
– Отношения поддерживались. Они помогали, защищали мой бизнес. Я с ними и сейчас, находясь на Юге, сохраняю отношения.
– Каким образом?
– По телефону. У всех китайские мобильники, подсоединенные к китайским сетям. У нас город приграничный, ловит китайскую сеть. Звоню, разговариваю. По цене – как в Китай позвонить.
– А те, кто живут дальше от границы?
– Этим с мобильниками не повезло. Но в наших местах, я думаю, любой сотрудник МВД имеет мобильный телефон. Они все занимаются контрабандой из Китая, а без мобильника это невозможно. Хотя формально они запрещены, конечно, но у всех там есть.
– Понятно, друзья и коллеги по УВД, они тоже не сидели на зарплату в 2000 вон.
– Да, они занимались контрабандой и кормились с рынка. Потому что есть куча государственных правил, которые сделали бы любую торговлю невозможной. Поэтому они просто получали деньги за то, что не замечали нарушений. Без нарушений торговать абсолютно невозможно. Правил слишком много, они слишком сложны.
Это ведь не какие-то сознательные реформы. Правительство никогда не одобряло происходящего, а вынужденно терпит, чтобы люди не голодали. Но и постоянно пытается сдерживать. Например, вначале был список предметов, которые можно продавать на рынках. Был закон, что можно продавать не больше 10 единиц одежды на одном прилавке. В конце 90-х – начале 2000-х выходили и сейчас периодически выходят инструкции о том, что можно продавать только товары из этого списка, или такое-то количество единиц товара на одного торговца. Например, время от времени спускают указание, чтобы один торговец не продавал больше 20–30 кг зерна. Но это практические игнорируется, обходится взятками, и об этом забывают. Потом снова приходят инструкции.
– Многие смотрят южнокорейское ТВ в записи?
– Да, многие. Никто своего кино не смотрит вообще-то говоря. Только иностранное и южнокорейское, которое на CD контрабандой привозят из Китая. Еще видеозаписи концертов, видеоклипы. Но в основном южнокорейское кино и сериалы.
– Сколько семей имеет видео примерно?
– По нашему городу, по моим знакомым судя – 75–80%.
– То есть большинство знает про уровень жизни в Южной Корее и про разницу с Севером?
– Да, все знают. Да и никто не говорит больше официально, что Южная Корея живет хуже нас. Это раньше рассказывали, что там мрак и нищета, а сейчас говорят, что они где-то живут и хорошо, но это экономика пузыря, которая поддерживается американскими вливаниями.
– Это не опасно, иметь CD с южнокорейской продукцией?
– Можно до трех лет за это получить. Но все равно смотрим. Потому что смотрят и полиция, и госбезопасность, и партаппарат – еще больше, чем рядовые граждане.
– Кого-нибудь сажали за это на вашей памяти?
– Был случай, четверо выпускников школы перешли китайскую границу и привезли партию в 800 дисков. Они их продавали и еще стали давать смотреть на прокат. Их арестовали. Но они все были дети местных чиновников, и поскольку родители похлопотали, они отделались легко: им за эту операцию дали по 6 месяцев административной тюрьмы. Замять было невозможно несмотря на связи, потому что 800 дисков – это большая партия.
– А компьютеры?
– Имеют 20–30% семей в городах. Раньше был запрет на ввоз южнокорейской продукции, но сейчас можно даже не отрывать этикетки. Но интернета конечно нет. Те, кто не выезжал из страны, в глаза его не видал.
– Если сравнить 80-е годы, когда была только государственная экономика, и 2000-е, когда развились частная торговля и экономика, люди стали жить, питаться, одеваться лучше или хуже?
– Лучше. Если говорить не о 90-х, а о 2000-х, то лучше. Середина и вторая половина 90-х были очень тяжелыми. А потом уже, в самом конце 90-х началось улучшение. В 80-е годы все строилось вокруг карточек. А в 90-е карточки превратились в бумажки, начался голод. Но люди стали искать возможности. Кто-то начал расчищать частные поля в горах, кто что-то производить, кто-то торговать, и потихонечку жизнь стала улучшаться.
И теперь это заметно. В 80-е по карточкам давали 700 граммов зерна в день, из которых 60% – рисом, 40% кукурузой, (нам, силовикам, и партаппарату – 100% процентов рисом), обувь, уголь для отопления. Недостаточно, но кое-что давали. А сейчас, если у тебя есть деньги, – идешь и покупаешь. Например, в 80-е годы простые люди практически не могли позволить себе кожаную обувь. Ее не выдавали, купить негде и не на что. Все ходили в матерчатой обуви. А сейчас вполне обычное дело, когда простой, небогатый человек носит кожаную обувь. Часы были престижным предметом, лесорубы из России привозили «Восток», «Зарю». Это были очень престижные вещи. А сейчас так, ничего особенного – ну, часы и часы.
– Какие еще частные предприятия есть в вашем городе?
– Оптовая торговля, торговля на рынке, в нашем районе дома делают обувь и шины для велосипедов. Парикмахерские есть частные, аптеки, массаж. Хотя парикмахерские формально запрещены, с ними много хлопот. Зато частные бани – пожалуйста. Частные заправки, неофициальные, конечно. Просто есть люди, которые продают ввезенный из Китая контрабандой бензин, разливают из бочек у себя дома. Строительство, автоперевозки.
– Заниматься бизнесом в Северной Корее становится все проще и проще или труднее?
– Я думаю, что в целом проще. Инфраструктура, например, улучшилась. Раньше, чтобы послать товар через страну, единственный способ был – поезд. Но с электричеством были гигантские перебои в конце 90-х, поезда останавливались и стояли целыми днями. В результате, груз пересекал страну – несколько сотен километров – примерно 20 дней. А сейчас произошло мощное развитие частного грузового автотранспорта. Сейчас товар через частную транспортную контору отправляешь примерно за 5 дней.
Примерно с 1998 года стали появляться частные грузовики и открылись частные грузовые перевозки. И сейчас сеть частных грузовых перевозок охватывает всю страну, сложились правила, по которым все это работает. В начале это было чисто частное дело, а сейчас и государственные организации используют для побочного заработка свои автобусы и грузовики. Да и частники машины регистрируют обычно на организации, так что это автоматически решает проблему разрешения на поездки за пределы своего района и на перевозку груза. Кроме того, за исключением Пхеньяна и районов усиленного контроля практически можно свободно ездить по стране, давая небольшие взятки на КПП.
Я думаю, что это самая коррумпированная страна мира сейчас из всех стран – социалистических, капиталистических, любых. Если у тебя достаточно денег, возможно абсолютно все.
– В России начальный этап капитализма был связан с появлением мафии, организованной преступности, рэкета. Как у вас?
– У нас с этим очень жестко. Государство это пресекает. Возможно, это связано с тем, что корейское государство не хочет терять монополию на насилие. Да и деньги придется делить. У нас в городе недавно, в 2004 году группа подростков попыталась создать такую банду и начать крышевать, но дело кончилось очень плохо. Их расстреляли, причем публично. Так что насильственной преступности очень мало.
– А с электричеством по-прежнему перебои?
– У нас в городе примерно 3 часа в сутки подается электричество. Периодами минут по 30, по 40. Твердого расписания нет, как получается, так и дают.
– Что же делать с электроприборами, холодильниками–телевизорами?
– Вообще используются аккумуляторы и батареи. Но они бесполезны для холодильников и стиральных машин. Они хороши для освещения, телевизора, видео. Как только электричество подают, все сразу начинают заряжать аккумуляторы. Холодильник иметь престижно, но часто он работает как шкаф.
– Был у вас там личный автомобиль?
– Частных машин мало, только у крупных чиновников, у людей, которые получили их через родственников в Японии или Китае, и у тех, кто получил «подарок вождя».
– То есть даже вы, бизнесмен с хорошим заработком, не имели личного автомобиля?
– У меня был автомобиль, зарегистрированный на шахту, но практически мой личный. Это обычная практика, частные автомобили всегда регистрируются на фирму. В городе примерно 20 частных авто, из них только 3 зарегистрированы на частных лиц.
– Но рынка частных машин пока нет.
– Нет, такого рынка нет. Легковых машин еще мало. Последнее время многие ввозят б/у машины из Японии, продают их в Китай и на вырученные деньги ввозят из Китая грузовички для бизнеса в Северную Корею и здесь их продают для частных автоперевозчиков. Схема связана с тем, что в Китае существуют жесткие ограничения на ввоз б/у машин из Японии, а из Северной Кореи их ввозить дешевле.
http://slon.ru/world/otkrovennyy_razgovor_s_severokoreyskim_biznesmenom-586903.xhtml
http://www.koreilbo.com/ru/2397-kogda_proizojdet_objedinenije_korei.html
А если мне неинтересен Мемориал Великого Вождя, выступление школьников-акробатов и посещение образцового колхоза? Почему я должна туда ехать?
Я люблю по странам ездить по тем маршрутам, по которым я хочу. Особенно сельскую местность люблю везде.
И езжу только в такие страны, где передвижение свободно. И безопасно.
Его конечно не пустили,он здесь,объяснили,что очередная провокация..Но какова реальность-деревня-голодная смерть..Более -менее едят в городах.Одежда?!Вы о чем .Хоть бы горсть риса на семью 3 раза в день.Вот их предел мечтаний.Страшно,если честно..
Дайте пжста пару сылок на сайты СК. Только не про вождя.
http://www.tema.ru/travel/north-korea-1/
Про Туркмению тоже интересно у него.
http://www.metronews.ru/novosti/beglec-iz-lagerja-v-kndr-ja-byl-porazhen-izobiliem-edy-na-svobode/TpomdB---ONtaC3FBCpE2/
Многие говорят, что мол эти беглецы из СК все выдумывают. А как они могут выдумывать ОДНИ И ТЕ ЖЕ детали?
Лидер КНДР Ким Чен Ын лично встретил в аэропорту футболисток сборной страны, победивших в розыгрыше Кубка Восточной Азии.
Наш турист от мая 2015 г
Северная Корея #1: Правила выживания. #КакОно
http://www.youtube.com/watch?v=WEi3YrKewCA
Северная Корея #2: Подробный отчет
http://www.youtube.com/watch?v=x0rOAeM5Up4
26 мая 2014 г
http://www.youtube.com/watch?v=JFppQr4vO9k
5 августа 2015
Ким Чен Ын на производстве
Читать всем! http://kndr-news.ru/
Сорри, но там не написано, что производит это производство. Не надо меня спрашивать, почему у вождя нации такой довольный вид, я сам теряюсь в догадках.
Смотреть всем! https://instagram.com/northkorea_dprk_newssite/
http://youtu.be/v83wr9NVTl4
http://ashen-rus.livejournal.com/
Он там о себе много не писал. И понятно - кому неприятностей хочется? И как привелигированному иностранцу жилось ему не так уж и плохо.
Говорил, что ведет свой ЖЖ из российского посольства, у иностранных посольств якобы есть выход в Интернет.