Понимаете ли вы смысл пословиц и поговорок?

Например:
Не красна изба углами, а красна изба пирогами
Ласковый теленок двух маток сосет
Беда не по лесу ходит, а по людям
Вода камень точит
Куда иголка, туда и нитка
Лес рубят - щепки летят
И тд
Откуда у вас понимание этих «народных мудростей»? Вы часто слышали их в детстве, в вашем окружении их употребляют в речи, вы проходили это в школе? Если бы вас попросили объяснить смысл- вы бы точно смогли?

Я автор. Объясню, почему задала вопрос.
Я администратор образовательного учреждения, помогаю готовить материал. У психологов, логопедов всегда есть такие пункты в задании. И взрослых, и детей психологи, в т.ч. медицинские, при тестировании обязательно спрашивают про смысл пословиц и поговорок. Я у знакомого психотерапевта спрашивала ради интереса - он сказал, что да, есть такое, и это даже входит в тесты на нормальность мышления, но врачи относятся скептически, потому что человек мог не знать или просто не слышать, не сталкиваться в жизни.
Вот и я сейчас, готовя материал для типографии, задумалась: я не знаю и не понимаю. И сын мой тоже на этом "резался" при тестированиях. У нас как-то не в обиходе. Какие-то фразы из фильмов или литературных произведений мы часто используем в речи. А вот пословицы и поговорки совсем нет. Смысл многих мне не ясен. Ну то есть - о чем они я наверное могу сказать, но это просто своими словами пересказать. С древнерусского на современный, так сказать. а вот придать этому еще какую-то оценочную окраску... Ну сосет теленок. Хорошо это или плохо? Ну щепки-побочный продукт рубки. Это хорошо или плохо? Ну ходит беда по людям. И что? В чем мудрость-то?

Эти пословицы просто и в обиходе, и в литературе. Ну а с возрастом еще и понимаешь что они более чем справедливы.

а как вам такое
http://oire.me/menelion/entry/4524/

Я понимаю.
Понимают ли мои дети - сомневаюсь. Нафантазировать смогут, наверное)))
Надо спросить.

Автор,вы просто не начитанный человек. И это..глуповаты.

Обычно в книгах объясняется или в школе в начальных классах есть задания.

А что ж мы на еве в общении не используем пословицы и поговорки, если это так обыденно?

Просто удивительно, что существуют такие люди как автор. Использую в повседневной жизни поговорки и пословицы. Дома, с подругами, с коллегами. Ничего специально не учила, не запоминала. Это также естественно, как просто говорить. Русская языковая среда предполагает это, как мне кажется.

Автор, "каждый сверчок - знай свой шесток". Идите общаться с себе подобными.

Боюсь, автор слился из этого топа. Какие-то сверчки, Федорки, лужи... Не понимает нас))

Автор, еще вот эту книжку вам и ребенку следует прочесть.
Хотя лучше такое читать лет в семь.
Но! учиться всегда пригодится!:ups2

Конечно, понимаем. Мы ж не у\о и не аутисты.

да не, прикалывается кто-то, "таких дур не бывает" *с надеждой*

Автор - воскресный тролль.

Хороши ягоды с проборцем, а дети с проморцем (с) В свое время очень меня впечатлила.

Понимаю, конечно. В 1980 году на мой 8-ой день рождения мне подарили двухтомник В.И.Даля "Пословицы и поговорки русского народа" с лубочными картинками к каждому разделу. Расстроилась я тогда до слёз: что это за подарок? Только спустя несколько лет оценила, какой это реально шикарный и ценный подарок. Читаю по сей день с удовольствием.

У вас низкий уровень интеллекта и вы не читали ничего кроме колобка?

Пословицы и поговорки учат в школе. И смысл объясняют-разбирают. Всю началку и 5 класс. Может и дальше тоже будут, дочь пока в 5.
Плюс в книгах они встречаются. Плюс в обыденной речи.
Они легко запоминаются, специально их учить не надо.
Не случайно даже в ВПР они есть. Потому что пословицы и поговорки - это красота русской речи и мудрость русского народа. Опыт поколений.

Впрочем, не только русского народа. Дочь в языковой школе. Они учат еще и пословицы на английском. Многие имеют похожий смысл с нашими.
Tastes differ - На вкус и цвет товарищей нет.

И да. я не верю, что есть люди, закончившие школу в СССР и РФ, которые не знают и не понимают смысл пословиц. Не все - может быть. Но многие на подкорке вдолблены. Мы же не в вакууме живем. Даже в фильмах и мультиках они встречаются.

Про теленка бабушка любила повторять и объясняла, что в конкретном случае нужно делать, т.е. разговаривать вежливо, спасибо-пожалуйста, помочь в какой-то мелочи и получишь соответствующий ответ. Остальные пословицы знаю скорее из школы и литературы, родные их не употребляли.

Автор, если осилите...

"Звонок раздался, когда Андрей Петрович потерял уже всякую надежду.
— Здравствуйте, я по объявлению. Вы даёте уроки литературы?
Андрей Петрович вгляделся в экран видеофона. Мужчина под тридцать. Строго одет — костюм, галстук. Улыбается, но глаза серьёзные. У Андрея Петровича ёкнуло под сердцем, объявление он вывешивал в сеть лишь по привычке. За десять лет было шесть звонков. Трое ошиблись номером, ещё двое оказались работающими по старинке страховыми агентами, а один попутал литературу с лигатурой.

— Д-даю уроки, — запинаясь от волнения, сказал Андрей Петрович. — Н-на дому. Вас интересует литература?
— Интересует, — кивнул собеседник. — Меня зовут Максим. Позвольте узнать, каковы условия.
«Задаром!» — едва не вырвалось у Андрея Петровича.
— Оплата почасовая, — заставил себя выговорить он. — По договорённости. Когда бы вы хотели начать?
— Я, собственно… — собеседник замялся.
— Первое занятие бесплатно, — поспешно добавил Андрей Петрович. — Если вам не понравится, то…
— Давайте завтра, — решительно сказал Максим. — В десять утра вас устроит? К девяти я отвожу детей в школу, а потом свободен до двух.
— Устроит, — обрадовался Андрей Петрович. — Записывайте адрес.
— Говорите, я запомню.

В эту ночь Андрей Петрович не спал, ходил по крошечной комнате, почти келье, не зная, куда девать трясущиеся от переживаний руки. Вот уже двенадцать лет он жил на нищенское пособие. С того самого дня, как его уволили.
— Вы слишком узкий специалист, — сказал тогда, пряча глаза, директор лицея для детей с гуманитарными наклонностями. — Мы ценим вас как опытного преподавателя, но вот ваш предмет, увы. Скажите, вы не хотите переучиться? Стоимость обучения лицей мог бы частично оплатить. Виртуальная этика, основы виртуального права, история робототехники — вы вполне бы могли преподавать это. Даже кинематограф всё ещё достаточно популярен. Ему, конечно, недолго осталось, но на ваш век… Как вы полагаете?

Андрей Петрович отказался, о чём немало потом сожалел. Новую работу найти не удалось, литература осталась в считанных учебных заведениях, последние библиотеки закрывались, филологи один за другим переквалифицировались кто во что горазд. Пару лет он обивал пороги гимназий, лицеев и спецшкол. Потом прекратил. Промаялся полгода на курсах переквалификации. Когда ушла жена, бросил и их.

Сбережения быстро закончились, и Андрею Петровичу пришлось затянуть ремень. Потом продать аэромобиль, старый, но надёжный. Антикварный сервиз, оставшийся от мамы, за ним вещи. А затем… Андрея Петровича мутило каждый раз, когда он вспоминал об этом — затем настала очередь книг. Древних, толстых, бумажных, тоже от мамы. За раритеты коллекционеры давали хорошие деньги, так что граф Толстой кормил целый месяц. Достоевский — две недели. Бунин — полторы.

В результате у Андрея Петровича осталось полсотни книг — самых любимых, перечитанных по десятку раз, тех, с которыми расстаться не мог. Ремарк, Хемингуэй, Маркес, Булгаков, Бродский, Пастернак… Книги стояли на этажерке, занимая четыре полки, Андрей Петрович ежедневно стирал с корешков пыль.

«Если этот парень, Максим, — беспорядочно думал Андрей Петрович, нервно расхаживая от стены к стене, — если он… Тогда, возможно, удастся откупить назад Бальмонта. Или Мураками. Или Амаду».
Пустяки, понял Андрей Петрович внезапно. Неважно, удастся ли откупить. Он может передать, вот оно, вот что единственно важное. Передать! Передать другим то, что знает, то, что у него есть.

Максим позвонил в дверь ровно в десять, минута в минуту.
— Проходите, — засуетился Андрей Петрович. — Присаживайтесь. Вот, собственно… С чего бы вы хотели начать?
Максим помялся, осторожно уселся на край стула.
— С чего вы посчитаете нужным. Понимаете, я профан. Полный. Меня ничему не учили.
— Да-да, естественно, — закивал Андрей Петрович. — Как и всех прочих. В общеобразовательных школах литературу не преподают почти сотню лет. А сейчас уже не преподают и в специальных.
— Нигде? — спросил Максим тихо.
— Боюсь, что уже нигде. Понимаете, в конце двадцатого века начался кризис. Читать стало некогда. Сначала детям, затем дети повзрослели, и читать стало некогда их детям. Ещё более некогда, чем родителям. Появились другие удовольствия — в основном, виртуальные. Игры. Всякие тесты, квесты… — Андрей Петрович махнул рукой. — Ну, и конечно, техника. Технические дисциплины стали вытеснять гуманитарные. Кибернетика, квантовые механика и электродинамика, физика высоких энергий. А литература, история, география отошли на задний план. Особенно литература. Вы следите, Максим?
— Да, продолжайте, пожалуйста.

— В двадцать первом веке перестали печатать книги, бумагу сменила электроника. Но и в электронном варианте спрос на литературу падал — стремительно, в несколько раз в каждом новом поколении по сравнению с предыдущим. Как следствие, уменьшилось количество литераторов, потом их не стало совсем — люди перестали писать. Филологи продержались на сотню лет дольше — за счёт написанного за двадцать предыдущих веков.
Андрей Петрович замолчал, утёр рукой вспотевший вдруг лоб.

— Мне нелегко об этом говорить, — сказал он наконец. — Я осознаю, что процесс закономерный. Литература умерла потому, что не ужилась с прогрессом. Но вот дети, вы понимаете… Дети! Литература была тем, что формировало умы. Особенно поэзия. Тем, что определяло внутренний мир человека, его духовность. Дети растут бездуховными, вот что страшно, вот что ужасно, Максим!
— Я сам пришёл к такому выводу, Андрей Петрович. И именно поэтому обратился к вам.
— У вас есть дети?
— Да, — Максим замялся. — Двое. Павлик и Анечка, погодки. Андрей Петрович, мне нужны лишь азы. Я найду литературу в сети, буду читать. Мне лишь надо знать что. И на что делать упор. Вы научите меня?
— Да, — сказал Андрей Петрович твёрдо. — Научу.

Он поднялся, скрестил на груди руки, сосредоточился.
— Пастернак, — сказал он торжественно. — Мело, мело по всей земле, во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела…

— Вы придёте завтра, Максим? — стараясь унять дрожь в голосе, спросил Андрей Петрович.
— Непременно. Только вот… Знаете, я работаю управляющим у состоятельной семейной пары. Веду хозяйство, дела, подбиваю счета. У меня невысокая зарплата. Но я, — Максим обвёл глазами помещение, — могу приносить продукты. Кое-какие вещи, возможно, бытовую технику. В счёт оплаты. Вас устроит?
Андрей Петрович невольно покраснел. Его бы устроило и задаром.
— Конечно, Максим, — сказал он. — Спасибо. Жду вас завтра.

— Литература – это не только о чём написано, — говорил Андрей Петрович, расхаживая по комнате. — Это ещё и как написано. Язык, Максим, тот самый инструмент, которым пользовались великие писатели и поэты. Вот послушайте.

Максим сосредоточенно слушал. Казалось, он старается запомнить, заучить речь преподавателя наизусть.
— Пушкин, — говорил Андрей Петрович и начинал декламировать.
«Таврида», «Анчар», «Евгений Онегин».
Лермонтов «Мцыри».
Баратынский, Есенин, Маяковский, Блок, Бальмонт, Ахматова, Гумилёв, Мандельштам, Высоцкий…
Максим слушал.
— Не устали? — спрашивал Андрей Петрович.
— Нет-нет, что вы. Продолжайте, пожалуйста.

День сменялся новым. Андрей Петрович воспрянул, пробудился к жизни, в которой неожиданно появился смысл. Поэзию сменила проза, на неё времени уходило гораздо больше, но Максим оказался благодарным учеником. Схватывал он на лету. Андрей Петрович не переставал удивляться, как Максим, поначалу глухой к слову, не воспринимающий, не чувствующий вложенную в язык гармонию, с каждым днём постигал её и познавал лучше, глубже, чем в предыдущий.

Бальзак, Гюго, Мопассан, Достоевский, Тургенев, Бунин, Куприн.
Булгаков, Хемингуэй, Бабель, Ремарк, Маркес, Набоков.
Восемнадцатый век, девятнадцатый, двадцатый.
Классика, беллетристика, фантастика, детектив.
Стивенсон, Твен, Конан Дойль, Шекли, Стругацкие, Вайнеры, Жапризо.

Однажды, в среду, Максим не пришёл. Андрей Петрович всё утро промаялся в ожидании, уговаривая себя, что тот мог заболеть. Не мог, шептал внутренний голос, настырный и вздорный. Скрупулёзный педантичный Максим не мог. Он ни разу за полтора года ни на минуту не опоздал. А тут даже не позвонил. К вечеру Андрей Петрович уже не находил себе места, а ночью так и не сомкнул глаз. К десяти утра он окончательно извёлся, и когда стало ясно, что Максим не придёт опять, побрёл к видеофону.
— Номер отключён от обслуживания, — поведал механический голос.

Следующие несколько дней прошли как один скверный сон. Даже любимые книги не спасали от острой тоски и вновь появившегося чувства собственной никчемности, о котором Андрей Петрович полтора года не вспоминал. Обзвонить больницы, морги, навязчиво гудело в виске. И что спросить? Или о ком? Не поступал ли некий Максим, лет под тридцать, извините, фамилию не знаю?

Андрей Петрович выбрался из дома наружу, когда находиться в четырёх стенах стало больше невмоготу.
— А, Петрович! — приветствовал старик Нефёдов, сосед снизу. — Давно не виделись. А чего не выходишь, стыдишься, что ли? Так ты же вроде ни при чём.
— В каком смысле стыжусь? — оторопел Андрей Петрович.
— Ну, что этого, твоего, — Нефёдов провёл ребром ладони по горлу. — Который к тебе ходил. Я всё думал, чего Петрович на старости лет с этой публикой связался.
— Вы о чём? — у Андрея Петровича похолодело внутри. — С какой публикой?
— Известно с какой. Я этих голубчиков сразу вижу. Тридцать лет, считай, с ними отработал.
— С кем с ними-то? — взмолился Андрей Петрович. — О чём вы вообще говорите?
— Ты что ж, в самом деле не знаешь? — всполошился Нефёдов. — Новости посмотри, об этом повсюду трубят.

Андрей Петрович не помнил, как добрался до лифта. Поднялся на четырнадцатый, трясущимися руками нашарил в кармане ключ. С пятой попытки отворил, просеменил к компьютеру, подключился к сети, пролистал ленту новостей. Сердце внезапно зашлось от боли. С фотографии смотрел Максим, строчки курсива под снимком расплывались перед глазами.

«Уличён хозяевами, — с трудом сфокусировав зрение, считывал с экрана Андрей Петрович, — в хищении продуктов питания, предметов одежды и бытовой техники. Домашний робот-гувернёр, серия ДРГ-439К. Дефект управляющей программы. Заявил, что самостоятельно пришёл к выводу о детской бездуховности, с которой решил бороться. Самовольно обучал детей предметам вне школьной программы. От хозяев свою деятельность скрывал. Изъят из обращения… По факту утилизирован…. Общественность обеспокоена проявлением… Выпускающая фирма готова понести… Специально созданный комитет постановил…».

Андрей Петрович поднялся. На негнущихся ногах прошагал на кухню. Открыл буфет, на нижней полке стояла принесённая Максимом в счёт оплаты за обучение початая бутылка коньяка. Андрей Петрович сорвал пробку, заозирался в поисках стакана. Не нашёл и рванул из горла. Закашлялся, выронив бутылку, отшатнулся к стене. Колени подломились, Андрей Петрович тяжело опустился на пол.

Коту под хвост, пришла итоговая мысль. Всё коту под хвост. Всё это время он обучал робота.

Бездушную, дефективную железяку. Вложил в неё всё, что есть. Всё, ради чего только стоит жить. Всё, ради чего он жил.

Андрей Петрович, превозмогая ухватившую за сердце боль, поднялся. Протащился к окну, наглухо завернул фрамугу. Теперь газовая плита. Открыть конфорки и полчаса подождать. И всё.

Звонок в дверь застал его на полпути к плите. Андрей Петрович, стиснув зубы, двинулся открывать. На пороге стояли двое детей. Мальчик лет десяти. И девочка на год-другой младше.
— Вы даёте уроки литературы? — глядя из-под падающей на глаза чёлки, спросила девочка.
— Что? — Андрей Петрович опешил. — Вы кто?
— Я Павлик, — сделал шаг вперёд мальчик. — Это Анечка, моя сестра. Мы от Макса.
— От… От кого?!
— От Макса, — упрямо повторил мальчик. — Он велел передать. Перед тем, как он… как его…

— Мело, мело по всей земле во все пределы! — звонко выкрикнула вдруг девочка.
Андрей Петрович схватился за сердце, судорожно глотая, запихал, затолкал его обратно в грудную клетку.
— Ты шутишь? — тихо, едва слышно выговорил он.

— Свеча горела на столе, свеча горела, — твёрдо произнёс мальчик. — Это он велел передать, Макс. Вы будете нас учить?
Андрей Петрович, цепляясь за дверной косяк, шагнул назад.
— Боже мой, — сказал он. — Входите. Входите, дети."

Понимание пословиц является частью тестирования на интеллект и отсутствие понимания их являются признаком умственной отсталости. Лично в моей семье пословицы говорили и говорят, и я с детьми использую в разговоре, плюс в школе проходят.

я кстати автора понимаю отчасти. Хотя те пословицы, которые она привела в начале, достаточно распространенные, и я их все знаю (ну кроме беды, которая по лесу бродит, никогда не слышала).
Да, если значения не знаешь, это говорит о том, что мало читал русской классической литературы. Не более того.
На мой взгляд, их культурная ценность преувеличена. Это устаревший язык, причем достаточно деревенский. Очень много тривиальных и банальных фраз, которые речь скорее засоряют и портят. Никакой глубокой мудрости я там не вижу. Согласна про тошнотворную коннотацию некоторых отдельных поговорок.
Хотя бесконечное повторение заезженных фраз из фильмов и книг тоже речь не украшает.

может разводка? не может образованный (хоть мало мальски ) человек такое написать

Смысл этих пословиц поймет даже тот, кто их слышит впервые. Не зря их включают в тесты на деменцию.

Не поняла вопроса... Что тут не понятного?
У вас что-то не в порядке с образным мышлением? Или вы таких слов не знаете?

Меня тоже удивляют такие вопросы :) Но столкнулась с тем, что сыну приходится объяснять. Сейчас в школах совершенно не уделяют внимания этому, увы, а мы в этом просто жили раньше: на уроках русского и литературы, в книгах, в жизни-везде встречались с пословицами и поговорками. Автору поста, видимо, не более 30 лет, только этим можно объяснить такие вопросы. Надо много читать (мы раньше очень много читали), читать хорошую, качественную литературу, видеть хороший русский язык, мы это впитывали, что называется "с молоком матери"

Я мелкая, бабушка всегда говорила " Не переживай, ТАнюшка, за большой пень срать садятся, а за маленький побоятся" ))) Тверская область.

Дочке 12 лет, начиная с детского сада были задания по поговоркам -- объясните, расскажите, дайте пример и т.п. Это одна из основ языка, где-то фольклор, если хотите... В семье употребляются при случае,что-то в литературе встречается, в сказках, в старых мультах кстати! Не понимать можно чего-то выборочно, а не знать и не осознавать значимость допустимо только не носителю языка и культуры в целом, имхо))

Из семьи. В процессе передачи жизненного опыта старшим поколением регулярно использовались пословицы и поговорки. При общении со своими детьми тоже их использую. Автоматом это вылезает, как мне в детстве говорили, так и я говорю. И только потом замечаю, что повторила "давно забытое" родительское.
А то, что учат в школе, мне кажется не отложится. Выучил, сдал, забыл.

Ну вот например пословица :"работа не волк, в лес не убежит"... Её обычно употребляют в смысле, что необязательно делать что-то. Мне с детства такая трактовка казалась странной. Ну как не делать-то? Работа же не волк... в лес не убежит... делать-то всё равно придется. Недавно прочитала в инете и мою трактовку. Так что по мне не всё так однозначно с поговорками. Тестирующие точно уверены, что знают как правильно?

Красота - страшная сила.
Проводили форум молодежный, и оказалось, что подростки не понимают вообще, о чем поговорка. Они не могут дать хоть какую-то трактовку. А может, кто-то знал, но стеснялся ответить.
Ведь они полагают, "красота" и "страшная" - это противоположные по смыслу слова!
По мне, так "страшная сила" воспринимается в значении степени, т.е. разрушающая, огромная, мощная.