Давным‑давно, когда времена года ещё не знали порядка, а земля то пылала в неуёмном летнем зное, то застывала в беспросветном холоде, Морана явилась людям. Она пришла не в гневе, не с угрозой — она пришла с танцем.
Её стопы касались почерневшей травы, и там, где пролегали следы, расцветали узоры инея. Её руки взмывали вверх — и с небес срывались вихри снежинок, похожие на тысячи опадающих звёзд. Её голос, низкий и звенящий, как лёд на реке, наполнял долины древней песнью:
Её стопы касались почерневшей травы, и там, где пролегали следы, расцветали узоры инея. Её руки взмывали вверх — и с небес срывались вихри снежинок, похожие на тысячи опадающих звёзд. Её голос, низкий и звенящий, как лёд на реке, наполнял долины древней песнью:
«Я — тишина, что следует за грозой.
Я — сон, что лечит усталые земли.
Я не отнимаю — я храню,
Чтобы весной вы смогли возродиться».
Я — сон, что лечит усталые земли.
Я не отнимаю — я храню,
Чтобы весной вы смогли возродиться».
Люди замерли, заворожённые. Они ждали ужаса, но вместо него обрели покой. Морана не несла гибель — она приносила необходимый отдых, без которого земля истощилась бы в бесконечном буйстве жизни.
Морана не проста, как зимний день, и не однозначна, как замёрзший ручей. В ней сплетены три сущности, три ипостаси:
- Дева в серебристых одеждах — первая пороша, хрупкая красота первых морозов. Её смех звенит, как сосульки на ветру, а дыхание окутывает деревья кружевным инеем. В этом облике она дарит чудо — мгновение, когда мир становится хрустальным и безгрешным.
- Мать в чёрном плаще — середина зимы, время, когда ночь длинна, а огонь в очаге едва теплится. Её взгляд суров, её шаги тяжелы. Она проверяет на прочность: кто сумеет сохранить тепло в сердце, когда вокруг лишь лёд? В её руках — серп, но он не для убийства, а для отсечения всего отжившего, ненужного, больного.
- Старица с посохом из мёрзлого древа — последние метели, предвестницы весны. Её глаза полны мудрости, а голос тише ветра. Она знает: всё имеет конец, но за концом всегда следует начало. Она уходит не оборачиваясь, оставляя на снегу лишь след, который скоро растопит солнце.
Морана не несла гибель — она приносила необходимый отдых, без которого земля истощилась бы в бесконечном буйстве жизни
Легенды гласят: те, кто осмелится встретить Морану в её чертогах — среди заснеженных пустошей, где даже волки молчат, — могут получить дар. Но цена высока.
Однажды юный охотник, потерявший дорогу домой, увидел в метели силуэт. Он не побежал, не закрыл глаза — он шагнул навстречу. Морана остановилась. Её лицо, прекрасное и страшное, приблизилось к его лицу.
— Чего ты хочешь? — спросила она.
— Знать, где граница между страхом и силой, — ответил юноша.
Богиня протянула ему горсть снега. Тот не растаял в ладони, а превратился в ледяной кристалл, внутри которого билось крошечное пламя.
— Вот твой ответ. Страх — это лёд. Сила — это огонь внутри него. Не бойся холода. Он лишь делает пламя ярче.
С тех пор охотник возвращался домой даже в самую лютую метель. А кристалл, что дала ему Морана, таял каждую весну, но вновь замерзал с первым морозом — как напоминание: тьма не вечна, а стойкость духа не гаснет даже во льдах.
Однажды юный охотник, потерявший дорогу домой, увидел в метели силуэт. Он не побежал, не закрыл глаза — он шагнул навстречу. Морана остановилась. Её лицо, прекрасное и страшное, приблизилось к его лицу.
— Чего ты хочешь? — спросила она.
— Знать, где граница между страхом и силой, — ответил юноша.
Богиня протянула ему горсть снега. Тот не растаял в ладони, а превратился в ледяной кристалл, внутри которого билось крошечное пламя.
— Вот твой ответ. Страх — это лёд. Сила — это огонь внутри него. Не бойся холода. Он лишь делает пламя ярче.
С тех пор охотник возвращался домой даже в самую лютую метель. А кристалл, что дала ему Морана, таял каждую весну, но вновь замерзал с первым морозом — как напоминание: тьма не вечна, а стойкость духа не гаснет даже во льдах.
Когда дни становятся длиннее, а солнце греет всё смелее, Морана уходит. Её плащ растворяется в тумане, её песнь стихает в журчании ручьёв. Но перед уходом она шепчет:
«Я вернусь. Не как враг, а как стражница.
Без меня весна была бы пустой,
А жизнь — бесконечной усталостью.
Помните: я — не конец. Я — пауза перед новым началом».
Без меня весна была бы пустой,
А жизнь — бесконечной усталостью.
Помните: я — не конец. Я — пауза перед новым началом».
И люди помнят. Они встречают зиму не с ужасом, а с уважением. Ведь там, за стылыми ветрами и глубокими снегами, Морана плетёт узор следующего года — того, где снова зацветут луга, засмеются дети и оживёт земля.
Ранее мы рассказывали про Анчутку — беспокойного духа без пяток и совести.
Ранее мы рассказывали про Анчутку — беспокойного духа без пяток и совести.
