Меню

Точка опоры

Возвращение блудного папы: почему ушедшим в туман отцам нет места в жизни взрослых детей

Возвращение блудного папы: почему ушедшим в туман отцам нет места в жизни взрослых детей
Он исчез из твоей жизни давно. Ты и не помнишь, как это: ходить с отцом за руку, делать с ним уроки, разговаривать по душам. Ты, в общем, не страдаешь и приняла это как данность. И вдруг появляется он – абсолютно чужой мужчина, произносящий: "Здравствуй, дочь, я твой папа!" Колумнист Евы.Ру Алла Боголепова –о своей очень личной истории и людях, которые никогда не смогут вернуться на нашу орбиту, потому что давно с нее сошли.

– Здравствуйте… здравствуй. Нам надо, наверно, встретиться…

Голос в телефонной трубке был совсем незнакомый и какой-то неуверенный. Я уже слышала такие голоса – обычно они принадлежали странненьким мужчинам, которые звонили на телевидение и пытались назначить свидание любой женщине, которую хоть раз, хоть мельком видели на экране. Сейчас такие околачиваются в популярных инстаграмах, но двадцать лет назад инстаграма не было, а полоумные, помешанные на чужой публичности, были.

– Вы извините, – вежливо сказала я. – Но не надо.

– Надо, – нервно настаивал голос. – Поговорить и познакомиться.

По телеку меня показали всего несколько раз, в дневной десятиминутке про неполитическую прессу - явно недостаточно, чтобы поверить, будто звонит кто-то стоящий. Поэтому я не без некоторого сожаления проявила твердость: мол, извините, я такими вещами не занимаюсь, до свидания.

– Вы… ты… ты меня неправильно поняли. Я твой отец.

Вы, наверно, сейчас рассмеялись. Вспомнили разом индийское кино, бразильские сериалы и Дарта Вейдера, да?

А между тем это действительно был мой биологический отец. Человек, которого я не видела никогда в жизни, потому что он исчез из нее еще до того, как я родилась. И вот теперь, спустя почти четверть века, он случайно включил телевизор.

– Вообще не я, – поправил звонящий. – Мне сказали просто. Фамилия, лицо – сказали, ты очень похожа на мою старшую дочь.
Я не стала спрашивать, кто сказал – какая разница. У меня было множество других вопросов. Например, «почему ты меня бросил». И еще «где ты был все эти годы?» Еще был хороший вопрос: «А разве ты не погиб, затертый льдинами в Антарктике, ты же полярник?» Но этот последний звучал бы совсем ернически, потому что я хорошо помнила тот день, когда выяснилось, что «какая ты дочь героя, безотцовщина ты обыкновенная».
Я, кстати, довольно долго считала, что «безотцовщина обыкновенная» – это такой сорт человека. Ну как, например, «пижма обыкновенная» – сорт растения, горькая, кстати, гадость, и ни от чего не помогает, хоть моя бабушка была и другого мнения. Tanacétum vulgáre она называется, а я, получается, «безотцовщина vulgáre», ничего обидного, простая классификация.

Еще я хотела спросить, вспоминал ли он все эти годы, что где-то растет его дочь. Ставил ли мысленно зарубки «Она, наверно, уже говорит» и «В первый класс сегодня пошла». Было ли ему любопытно, какого цвета мои глаза, и похожа ли я на его мать, свою бабушку.
А, вот еще, бабушка, там же есть какая-то бабушка, которая в точности как моя, но которую я никогда не видела. Мне всегда казалось странным иметь двух бабушек – такова особенность вида «безотцовщина vulgáre», нам кажутся странными обычаи других людей. Но просто интересно, ТА бабушка вообще знает о том, что я есть? Или, может, ТАМ еще и дедушка есть? Все это страшно любопытно. Но вот беда – только любопытно мне и было.

Я прислушивалась к себе, пытаясь уловить то, что в художественной литературе называется «голосом крови»: трепет узнавания, жгуче-сладкое «папа, ты все-таки меня нашел»… А ничего такого не было. Было любопытство – и неловкость. Чудовищная неловкость от того, что совершенно посторонний человек вот так запросто вламывается в мою жизнь и явно рассчитывает занять в ней какое-то место.

– Мы с твоей матерью… обстоятельства… твоя мать… так все складывалось… мне пришлось… – журчала телефонная трубка. – Ты должна понять.

Вообще-то нет.

Я могла бы попытаться «понять», а если уж по правде – придумать очередную порцию оправданий двум взрослым людям, которые родили совершенно ненужного им обоим ребенка. У них были причины. У нее поджимало время. У него была нелюбимая жена. Они надеялись быть вместе, но что-то пошло не так… Однако теперь все в прошлом, и я могу обрести папу, и мы будем все вместе пить чай как одна большая семья.

Но правда в том, что мне было совсем неинтересно. Я совершенно четко, в один момент, осознала, что не хочу копаться в давно закончившихся отношениях двух взрослых людей, не хочу разгребать их давние проблемы, и никакой чай – а также никакой внезапный папа! – мне не нужен.
У меня своя взрослая жизнь, свои проблемы, и я не хочу гробить время и силы на налаживание отношений с чужим человеком, все что мне нужно знать о котором – что ему незнакомо понятие «ответственность». Зато он уже считает, что я ему чего-то должна. Пока только «понять и простить», но это явно пока.

– А вы зачем хотите встретиться? – осторожно спросила я. – Теперь-то уж чего?

– Ну как, – растерялся голос. – Не чужие же люди.

И тут меня накрыло.
Мужчина, вы тупой, хотела сказать я. А еще вы наглый. И уж точно чужой, потому что вы, мужчина, сделали ребенка и летящей походкой скрылись жить свою налаженную жизнь, менять которую ради какого-то там младенца – очень, конечно, глупо. Вы не вложили в этого младенца, потом ребенка, потом подростка, ни крошки ресурсов, финансовых, нравственных или эмоциональных.
– Вы не были рядом, – напомнила я.

– Ты, – поправил голос.

– Ты не был рядом.

– Я не мог.

– Во-первых, мог. Во-вторых, если и нет, это ничего не меняет. Все просто: ты не был рядом. Ты чужой. И пусть так останется.

Больше он не звонил. А я не вспоминала эту историю до недавнего времени, пока не услышала по телевизору дискуссию о том, что, мол, биологическая мама, чьего ребенка чуть не с младенчества воспитывали приемные родители, требует права участвовать в жизни этого ребенка сейчас, когда он уже почти взрослый.

Знаете что?

Нет у нее таких прав. Как нет их у моего биологического отца, который тоже не слышал никакого «голоса крови», а просто подчинился укорам близкого своего окружения: ну дочь все-таки, не по-людски как-то…
И дело не в том, каковы были причины бросить ребенка и были ли они вообще. Не в том, что «люди меняются». Не во всех этих «понял и осознал». Дело в том, что решает тут теперь только один человек: тот самый ребенок, которого бросили. Общаться или нет. Понимать или нет. Прощать или нет. Потому что – ТЕБЯ НЕ БЫЛО РЯДОМ. Пусть не физически, пусть не каждый день. Не было чувства, знания, уверенности: вот этот человек мой отец или моя мать, они у меня есть, они со мной и они на моей стороне. А раз вас не было тогда – с чего вы решили, что имеете какие-то права сейчас?

Когда говорят «пока человек жив, все можно исправить» – это неправда.
Некоторые вещи исправить невозможно, потому что нечего тут исправлять. Они не сломаны, эти вещи, они просто не такие как вы хотите. Или такие, но не для вас. А для того, кто по-настоящему близок и любим. Важен и нужен. Для того, кто в отличие от вас БЫЛ РЯДОМ.

AD

© Eva.ru 2002-2024 Все права на материалы, размещенные на сайте, защищены законодательством об авторском праве и смежных правах и не могут быть воспроизведены или каким либо образом использованы без письменного разрешения правообладателя и проставления активной ссылки на главную страницу портала Ева.Ру (www.eva.ru) рядом с использованными материалами. За содержание рекламных материалов редакция ответственности не несет. Свидетельство о регистрации СМИ Эл №ФС77-36354 от 22 мая 2009 г. выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) v.3.4.325