AD
Внутри плохо освещенного помещения затейливой формы коллега немедленно исчез со словами: «Хочешь сразу понять сердце заведения, посети умывальную комнату», а я была даже рада одиночеству. Самое сложное – это отыскать гардероб, пристроить одежду и добраться до барной стойки, окружив себя розовым колпаком, о который разбиваются чужие взгляды. И да – мне известно, что никто ни на кого никогда не смотрит.
Рядом на табурет с трудом взобралась девушка. Она напоминала женщину-офицера СС, как их изображали в советских фильмах о войне: холодная, прямая, лицо не выражает ничего, иногда – презрение, тоже холодное. Сейчас это лицо нетипично выражает скорбь. Она смотрит на мою кружку, полную зеленого пива – ужасная гадость, светлое пиво сдобрили ликером, никаких больше экспериментов с пивными коктейлями, но выглядит необычно. Девушка отмечает это:
- Красиво как! – говорит она, в прямом смысле глотая слезы, они стекают по ее щекам и острому подбородку, она утирает щеки ладонью, и облизывает ладонь.
- Дрянь какая-то, - говорю я, - не берите.
- Я коктейль хотела, - девушка добивается внимания бармена, симпатичного мужчины с надорванным левым ухом.
- Дайте мне коктейль, где много водки, - заказывает девушка неопределенно.
- Возможно, просто водки? – бармен улыбается. Он дружелюбен. Повидал.
- Ну, хорошо, - девушка кивает несколько раз, - пусть пятьдесят грамм, и бутылочку колы, – поворачивается ко мне, волосы взлетают под острым углом, - я тут подругу жду, Розу. Не понимаю, почему ее до сих пор нет. И телефон отключен. Мы с ней поссорились, с Розой. Но я тоже была неправа.
Девушка вздыхает и снова плачет. Слезы падают на стойку бара и остаются реальными лужицами разной формы. Преимущественно округлой, конечно. Бармен сияет улыбкой, орудует пивными кранами, наполняет кружки. Вздымается пена хорошей плотности. Стеклянное войско смыкает ряды, сталкиваясь боками с глухим стуком. Через три порции водки девушка говорит:
- Это просто личная особенность этого человека – его неверность, эгоизм, и общее скотство. Не надо на основании единичного опыта наделять всех мужчин этими отрицательными качествами, - ее слова звучат странно, будто она выучила их наизусть и теперь репетирует, рассказывает, - ведь и Роза пострадала в этой ситуации. И что я набросилась на нее? Обозвала даже.
Девушка зажмуривается, точно бы от ужаса перед содеянным злом.
- Обозвала сукой. А ведь она столько для меня сделала! И если разобраться, Роза тоже – потерпевшая. И ни в чем не виновата.
- Он ушел к Розе? - уточняю я.
- Вчера, - кивает девушка, - ужасный день. Не помню такого плохого дня.
Рядом на табурет с трудом взобралась девушка. Она напоминала женщину-офицера СС, как их изображали в советских фильмах о войне: холодная, прямая, лицо не выражает ничего, иногда – презрение, тоже холодное. Сейчас это лицо нетипично выражает скорбь. Она смотрит на мою кружку, полную зеленого пива – ужасная гадость, светлое пиво сдобрили ликером, никаких больше экспериментов с пивными коктейлями, но выглядит необычно. Девушка отмечает это:
- Красиво как! – говорит она, в прямом смысле глотая слезы, они стекают по ее щекам и острому подбородку, она утирает щеки ладонью, и облизывает ладонь.
- Дрянь какая-то, - говорю я, - не берите.
- Я коктейль хотела, - девушка добивается внимания бармена, симпатичного мужчины с надорванным левым ухом.
- Дайте мне коктейль, где много водки, - заказывает девушка неопределенно.
- Возможно, просто водки? – бармен улыбается. Он дружелюбен. Повидал.
- Ну, хорошо, - девушка кивает несколько раз, - пусть пятьдесят грамм, и бутылочку колы, – поворачивается ко мне, волосы взлетают под острым углом, - я тут подругу жду, Розу. Не понимаю, почему ее до сих пор нет. И телефон отключен. Мы с ней поссорились, с Розой. Но я тоже была неправа.
Девушка вздыхает и снова плачет. Слезы падают на стойку бара и остаются реальными лужицами разной формы. Преимущественно округлой, конечно. Бармен сияет улыбкой, орудует пивными кранами, наполняет кружки. Вздымается пена хорошей плотности. Стеклянное войско смыкает ряды, сталкиваясь боками с глухим стуком. Через три порции водки девушка говорит:
- Это просто личная особенность этого человека – его неверность, эгоизм, и общее скотство. Не надо на основании единичного опыта наделять всех мужчин этими отрицательными качествами, - ее слова звучат странно, будто она выучила их наизусть и теперь репетирует, рассказывает, - ведь и Роза пострадала в этой ситуации. И что я набросилась на нее? Обозвала даже.
Девушка зажмуривается, точно бы от ужаса перед содеянным злом.
- Обозвала сукой. А ведь она столько для меня сделала! И если разобраться, Роза тоже – потерпевшая. И ни в чем не виновата.
- Он ушел к Розе? - уточняю я.
- Вчера, - кивает девушка, - ужасный день. Не помню такого плохого дня.
Она маячит бармену пустой рюмкой. Бутылочка колы полна на две трети, и останется в таком состоянии надолго. А водки будет достаточно много; зеленым недоразумением возникнет-таки пиво с ликером. И вскоре появится уже молодой человек в пиджаке из рыжей замши, голова его выбрита начисто, зато треугольная бородка и примыкающие к ней усы.
- Меня зовут Вася! Просто Вася! – кричит он, хочет наполнить пивные кружки своим голосом.
И девушка уже не плачет, а зверски танцует, заламывая руки. Волосы ровными белыми полосами поднимаются и опадают в ритме. Уходит с Васей. Никакой Розы в пределах видимости. На прощание девушка пожимает мне руку. Пальцы ледяные, словно и не курсирует в крови два жарких миллилитра чистого этанола. В тот раз я так и не узнала, как ее зовут.
Узнала недавно.
- Неужели целый год прошел? – засмеялась она. – Кошмар!
Бармен с надорванным ухом, чудовищный пивной коктейль с зеленым ликером шартрез, темная стойка бара и ее слезы реальными лужицами, год назад.
Мы столкнулись буквально лбами над витриной с косметикой BeYu – проводилась распродажа какой-то ерунды. Тушь с моделирующим эффектом и светоотражающий консилер.
- Я – Надя, - представилась девушка, она предпочла тушь. И еще ей нужна мужская туалетная вода в подарок на двадцать третье февраля. Какая-нибудь хорошая! Но сама она выбрать не решается, потому что полный тормоз в мужских ароматах. Ждет подругу, чтобы та помогла советом. Подруга разбирается во всем, недавно получила очень хорошую должность в таком-то банке.
- Роза, - вспомнила я.
- Роза! – обрадовалась девушка Надя, - точно! Как приятно, что вы помните! Прямо спасибо за это! Да вот и она!
Через торговый зал неторопливо шла высокая девица в короткой шубе из огненной лисы. На голове ее пестрел шелковый платок. Губы были прорисованы алой помадой и карандашом, тщательно, но чуть выступая за природные контуры. В полушаге за ней следовал молодой человек с чисто выбритой головой, зато с треугольной бородкой. Усы исчезли.
- Ой, и Вася откуда-то здесь, - глубоко удивилась девушка Надя, - мы не договаривались… Но как же я куплю подарок? Я же хотела – сюрприз…
Нервно поправила волосы, ее милое лицо передернулось в тревоге, тени внутренних переживаний легли под рельефные скулы.
- Рада встрече, - торопливо сказала она и отошла, вернув тушь на место.
Роза уже махала рукой в лиловой перчатке от стенда Dior, у нее хороший вкус, подумала я.
- Меня зовут Вася! Просто Вася! – кричит он, хочет наполнить пивные кружки своим голосом.
И девушка уже не плачет, а зверски танцует, заламывая руки. Волосы ровными белыми полосами поднимаются и опадают в ритме. Уходит с Васей. Никакой Розы в пределах видимости. На прощание девушка пожимает мне руку. Пальцы ледяные, словно и не курсирует в крови два жарких миллилитра чистого этанола. В тот раз я так и не узнала, как ее зовут.
Узнала недавно.
- Неужели целый год прошел? – засмеялась она. – Кошмар!
Бармен с надорванным ухом, чудовищный пивной коктейль с зеленым ликером шартрез, темная стойка бара и ее слезы реальными лужицами, год назад.
Мы столкнулись буквально лбами над витриной с косметикой BeYu – проводилась распродажа какой-то ерунды. Тушь с моделирующим эффектом и светоотражающий консилер.
- Я – Надя, - представилась девушка, она предпочла тушь. И еще ей нужна мужская туалетная вода в подарок на двадцать третье февраля. Какая-нибудь хорошая! Но сама она выбрать не решается, потому что полный тормоз в мужских ароматах. Ждет подругу, чтобы та помогла советом. Подруга разбирается во всем, недавно получила очень хорошую должность в таком-то банке.
- Роза, - вспомнила я.
- Роза! – обрадовалась девушка Надя, - точно! Как приятно, что вы помните! Прямо спасибо за это! Да вот и она!
Через торговый зал неторопливо шла высокая девица в короткой шубе из огненной лисы. На голове ее пестрел шелковый платок. Губы были прорисованы алой помадой и карандашом, тщательно, но чуть выступая за природные контуры. В полушаге за ней следовал молодой человек с чисто выбритой головой, зато с треугольной бородкой. Усы исчезли.
- Ой, и Вася откуда-то здесь, - глубоко удивилась девушка Надя, - мы не договаривались… Но как же я куплю подарок? Я же хотела – сюрприз…
Нервно поправила волосы, ее милое лицо передернулось в тревоге, тени внутренних переживаний легли под рельефные скулы.
- Рада встрече, - торопливо сказала она и отошла, вернув тушь на место.
Роза уже махала рукой в лиловой перчатке от стенда Dior, у нее хороший вкус, подумала я.
Чуть позже бывший муж хитростью выманил диван у своей матери, и в несколько приемов перетащил его в комнату нашей небольшой семьи. Матери вернул разбитую в пыль тахту без центральной подушки. Подушка погибла тридцать первого декабря, выбросившись из окна шестого этажа. Свекровь темпераментно обругала вороватого сына, но следующим вечером уже загружала в квартиру модный гарнитур «Египет», так что никто не остался обиженным. Та свекровь сейчас мне вспоминается в розовом нарядном костюме, вот она громко стучит к нам в дверь, воскресное утро, половина восьмого, она кричит: блины готовы. Какие блины, какие блины, господь с вами.
Следующий диван мне подарил настоящий муж, мы снимали квартиру, однокомнатную хрущевку, ту самую, где зимой нужно было находиться в шубе, шапке и валенках, и практически никакой обстановки. На восьмое марта муж сюрпризом преподнес мне диван, я от восторга даже не смогла определить его цвет, а цвет был густо-коричневый, несложный.
Но самый смешной случай поджидал меня с другим промежуточным мужчиной: