Дао-Какао (ненормативная лексика, длинно)

Дао Какао. Вместо предисловия. видйа-винайа-сампанне брахмане гави хастини шуни чаива швапаке ча пандитах сама-даршинах Обладающий истинным знанием смиренный мудрец одинаково смотрит на ученого и благородного брахмана, корову, слона, собаку и собакоеда (Кришна, Бхагавад-гита (5.18)) Хлопок одной ладонью. Учитель Чхишвабрашван спросил однажды у своего ученика Япутры: Как звучит хлопок одной ладонью? Япутра, не раздумывая, уебал Учителю пощечину. -Не совсем верно, Япутра, но ты сделал это не раздумывая, не подключая ум, а значит, ты постиг Дзен. Иди с миром, пиздуй отсюда! Так Шри Япутра стал Учителем. Дао-Какао. Шри Япутра зашел в комнату, где сидели 2 Учителя Дао: Као-дзинь и Рапришнш-вутра. Они спорили о чем то уже вторую неделю. - Охуеть... - сказал Учитель Као-дзинь. - Пиздануться... - возразил Учитель Рапришнш-вутра. - Если то, что вы говорите - Дао, то я, пожалуй, пойду... - сказал Япутра и покинул комнату. Так Япутра ушел из Дао и пришел в Дао-Какао. Жизнь совершенна Учитель Шри Япутра однажды изрек, идя по рынку: Жизнь прекрасна! Но тут к нему подошел мясник и сказал: Что заставляет тебя так думать, Учитель? Я лично имею мало денег, у меня некрасивая жена и глупые дети! Подумав Япутра ответил: Ты прав, твоя жизнь - говно! Мясник просветлился и дал Учителю килограмм карбонада за просто так. Словно листья на дереве Когда мы желаем успокоиться, мы смотрим на дерево. Как оно совершенно. Как гармонично расположены на нем все его листочки. Как они шелестят на ветру. Сережки на липах и плакучих ивах заставляют задержать дыхание от восхищения. К дереву подходят дети, срывают сережки и листики, разбрасывают их по ветру и они летят, мотыляясь, чтобы где то упасть на почву и прорасти новым деревом. Так и мы, все люди, как эти листья на дереве. Живем, живем, пока не засохнем и не упадем. Или пока нас не сорвут руки провидения. Или пока не срубят наше дерево. И точно также находятся собаки, готовые наше дерево обоссать. Совершенный человек Когда Япутра был учеником, они с Учителем ежедневно совершали пешие прогулки в поисках проявлений Дзен. Учитель Чхишвабрашван же рассказывал истории: Вечная птица Феникс пролетала над совой. Сова же поедала разложившуюся крысу и, испугавшись, что Феникс отнимет у нее добычу, изо всех сил прижала к себе крысу. Невдомек ей было, что Фениксу разложившаяся крыса - до фонаря! -Знаете что, Учитель, а не могли бы вы в своих историях обходится без всяких там разложившихся крыс и прочего говна сраного, ей богу, неприятно слушать... - признался Япутра. -Ты - мудак, Япутра! - заметил Чхишвабрашван без всякой задней мысли. Япутра обиделся. -Ты не должен обижаться, Япутра. В Дзене мудак - это мудрец! - обнадежил Учитель. -Да ебал я ваш Дзен... - проворчал Шри Япутра. У батареи Что такое батарея летом? Это, по сути, предмет ненужный и бесполезный. Греет она, греет, накаляется. Жители квартир проклинают ЖЭК. Ведь и так жарко. А батарея зимой? Батарея зимой - совсем другое дело. Батарея зимой - сердце квартиры, средоточие желаний жильцов. Поэтому не смотри на вещи однобоко. А лучше займи место у батареи заранее. И пизди ногой всякого, кто к тебе подойдет. Пририсовать ноги змее Ученики спросили как-то у Учителя Япутры: Учитель, твои притчи трудно понять! Зачастую твои слова напоминают просто поебень! Поебень - истинный комплимент для моих притч. Они не укладываются в уме, а это главное! Я не должен вам все разжевывать! Тем более что я сам не понимаю, что пижжю... Вы должны уметь пририсовать ноги змее! Это не Кааба! Реальность - то, что реализуется! - разгневался Учитель. Услышав такое и ничего не поняв, ученики конкретно охуели (замедитировали). Наступить на ногу (лидер) Учитель Шри Япутра наставлял своих учеников: -Если вы наступаете на ногу случайному прохожему, вы сильно извиняетесь. Если знакомому - извиняетесь, но меньше. Если родственнику - вообще не извиняетесь! -А если я наступлю вам на ногу, Учитель? - спросил ученик. -По ебалу получишь! - не соврал Япутра. -А вот мастера Дао говорят, что лидер - всегда идиот! Вы ведь наш лидер?! - не унимался настырный ученик. -Ты у меня, ёб твою, точно схлопочешь! - подытожил Шри Япутра. Стрелок Жил-был отличный стрелок. Попадал в монету за километр. Король устроил состязания по стрельбе. Главный приз - мешок золота. Король лично держал монету в вытянутой руке - не дай бог промахнуться - голова с плеч. Стрелок натянул тетиву, а от волнения ослеп, руки трясутся... Выпустил стрелу. Стрела полетела прямиком королю в голову. -Как в тыкву сраную! - засмеялся наследник престола и подарил стрелку 2 мешка золота. Немой (без головы) Когда Япутра был учеником, он однажды, зайдя в комнату Учителя Чхишвабрашвана, увидел странную картину. Учитель сидел напротив какого-то человека, который молча ел. -Что вы делаете, Учитель? - спросил Шри Япутра. -Разговариваю с немым... - ответил Учитель. -Ааа, ну пиздец... - скептически покачал головой Япутра. -Я - Даос и не имею головы! - добавил Учитель. -Оно и видно, бля... - бросил вскользь Япутра и вышел из комнаты. Возвышенная лень Ученики сидели и размышляли о посохе. И тут они увидели Учителя Япутру, который шел по улице весело распевая песню: Хари Кришна, хари Рама, хари Смехопанорама! Ученики немало удивились и подошли к Учителю с вопросом: - Почему ты так весел, Учитель? - Настоящая радость не имеет причин! - сказал Учитель, и его вырвало. Стало очевидно, что Учитель ужратый в дыню. Только тут ученики смогли понять смысл фразы сказанной Учителем накануне: Просто дай дорогу! - Хочешь быть алкоголиком - будь им! Учитель Учитель Чхишвабрашван сидел и медитировал возле забора. Рисовал мягкой кистью иероглифы мира и смирения. Но вышел тут хозяин забора - русский по национальности. Он не понимал иеороглифов и спросил: Какого хуя ты мне весь забор изосрал? И ёбнул Учителя лопатой по голове. Учитель, пролежав 2 часа без сознания, проснулся с веселой улыбкой и сказал: Воистину, говори с людьми на понятном языке! После этого Учителя увезли в психиатрическую лечебницу, откуда он вышел через 5 лет просветленным в рот ни ебаться. 2 монаха 2 монаха шагали по дороге. Оба были довольно голодны. Вдруг один из них заметил лежащую у дороги палку. - Давай сьедим эту палку! - предложил он. - Она не сьедобна нихуя! - сказал второй монах. - Откуда ты знаешь не попробовав? - спросил монах и укусил палку. Все передние зубы монаха сломались. - Нехуй все пробовать, чтобы знать! - сказал второй монах и пизданул первого ногой в паховую область. Когда ботинки не жмут У Пьюаня были очень тесные ботинки. Пьюань очень мучился, он не мог выкинуть ботинки, так как был очень беден. Пьюань хотел даже повеситься, но Учитель Япутра пришел, сломал Пьюаню обе ноги и отнял ботинки. Учитель был невысок ростом, и ботинки пришлись ему в самую пору. Пьюань же отлежал полгода в больнице и, выйдя, пришел к учителю и поклонился в знак благодарности, что то спас ему жизнь, избавив от ботинок. Учитель же послал его на хуй с гневной бранью, ибо забыл уже о Пьюане и его ботинках. Нет в мире совершенства, и даже Учитель порой ведет себя как полная сука. Прямое дерево Это было, когда Япутра еще был учеником. Учитель Чхишвабрашван сказал: - Запомни, Япутра, прямое дерево всегда рубят первым. Уподобляйся кривому! - Так вот почему вы такое уёбище! - вкричал Япутра, смутив Учителя. Обскакал Учитель Чхишвабрашван спорил со своим бывшим учеником Япутрой о призрачности всего земного. -Ничего нет, мира нет, меня здесь нет! - разглагольствовал Чхишвабрашван. -Ах, значит, нет?! - задумчиво произнес Шри Япутра и хуйнул в Чхишвабрашвана стулом, попав прямо в башку. Так Япутра в очередной раз обскакал своего бывшего учителя. Никто не знает кто стар и кто молод -Ты старше меня! - говорила старуха старику. Старик молчал. -Ты старше меня, старая коряга! - негодовала старуха. Старик не проронил ни звука. -Я 23-его года рождения, а ты - 20-ого! - уже визжала она. Старик молча достал паспорт и показал дату рождения - 29 год. Старуха ужалила сама себя. Часы Монах просветлился. Он остановил свой ум. И часы в его комнате остановились. Но проходил мимо его комнаты Япутра в поисках туалета, где посрать. И случайно зашел к монаху в комнату. Посрав, Япутра завел часы и часы снова пошли. И монах стал снова нормальным человеком. И отпиздил Япутру за сраньё в комнате. Олень Охотник шел по лесу и у него оставался лишь один патрон. Он ничего не добыл за целый день и был порядком измотан. Вдруг он увидел нечто напоминавшее оленя, лежащего на земле, - или это был просто пень? Он решил подойти поближе. Это нечто все еще напоминало причудливое дерево. Охотник был близорук. Подойдя вплотную, охотник дотронулся до этого предмета прикладом ружья. Лось проснулся и проткнул охотника рогами насквозь. Тот улыбнулся и мечтательно прошептал: - Приблизься к оленю и не ошибешься! Путь без пути Шри Япутра переходил дорогу, напевая песню: Нет ни смерти, ни рожденья Нет морали и устоев Глубокие морщины на лице Не более, чем шрамы жизни... К нему подошел милиционер и спросил: - О чем ты поешь, Учитель? Шри Япутра ответил: - Я пою о близости смерти, ибо нет ничего прекраснее, чем вернуться туда, где мы были до рождения... - Так вот почему ты переходишь улицу на красный свет и не боишься, что тебя машина уебёт?! Но штраф все равно придется заплатить! - сказал милиционер. Мастер дзендо Однажды в городе появился заносчивый мастер дзендо. Он на чем свет стоит клял Шри Япутру и уверял, что собьет с него спесь. Мастер он был действительно отменный - умел превращаться в огненный столп энергии. И вот такой вот мастер бросил вызов Япутре. Япутра сначала хотел отказаться, а потом решил: В крайнем случае сдамся! и принял вызов. Как только начался поединок, мастер дзендо начал раскачиваться на месте и постепенно растворился в воздухе, потом превратился в столп огня. Лоб Шри Япутры покрылся холодным потом и он взмолился: - Сдаюсь! Мастер дзендо принял снова человеческое обличие и, ехидно улыбнувшись, сел на землю. И в этот момент Шри Япутра дал ему по еблу оглоблей. Мастер дзендо вырубился в пизду. Колоски Странный оборванец прыгал по полю, собирая колоски, оставленные жнецами. Шри Япутра шел в это время мимо этого самого поля и увидев эту картину сказал ученикам: -Пойдите и спросите это сраное чучело, что оно прыгает по полю! Ученик пошел и насильно привел старика. - Ты, старик, просветлен? Ты знаком с учением Дао-Какао? Ты счастлив? - подступили к старику с вопросами Бхагван Шри Япутра с учениками. - Да я был Даосом-Какаосом и всю жизнь ждал просветления. Я не стяжал богатств, не развратничал и не чревоугодничал. И теперь из-за этого я, как последний нищий, бегаю по полю... - ответил старик. - Но ты все таки счастлив? Ты ведь дожил до таких седин... - увещевал Япутра. - Какие, блядь, седины? Мне 42 года, а уже старик! - взвизгнул старик и обратился к ученикам Япутры: - Ученики, пока не поздно, сваливайте к ебеням с этого пути дао-какао, а не то повторите мою судьбу говённую! - Ты ебанат, старик! - вскричал Япутра и ударил старика посохом. Япутра и ученики пошагали дальше, но ученики о чем-то глубоко задумались. Похороны Шли похороны известного мастера Дзен по имени Ёбнврот. Были только просветленные учителя. Вдруг откуда ни возьмись появился бухой Шри Япутра с гармонью и начал орать матерные частушки. После этого прилепил покойнику на лоб жвачку и упал в свежевырытую могилу. Когда его оттуда вытаскивали он, брыкаясь, сокрушался: - Пиздаболы! Долой условности! 3 сокровища К учителю Япутре как то подошел купец Рбрбр и, желая испытать его, спросил: - Учитель скажи, какое из трех сокровищ самое ценное: мудрость, кротость или усидчивость? - Мудозвон ты мудозвон, главное - бошки! - рассмеялся Учитель, обнял купца Рбрбра и попросил у него денег в долг. Не выходи из восторга Ученики подошли к Шри Япутре и поинтересовались: -Учитель, ЛСД дает нам медитацию и восторг. Но оно, мы слышали, невьебенно вредно. И когда мы выходим из восторга, мы чувствуем себя охуительно отвратно: все серо и убого... -Не выходи из восторга! - пробормотал Япутра, глядя куда-то вдаль остекленевшими глазами. Американский священник Шри Япутра медитировал. Выйдя, он заметил, что в доме напротив поселился американский священник. Американский священник хлестал виски, дымил сигарами, жрал воздушную кукурузу и ёб проституток. В туалет все время ходил с книгами Шри Япутры, причем он их там, видимо, не читал - они становились все тоньше. Жопу вытирает, сука такая... - подумал Япутра и постучался в дверь к священнику, якобы для богословской беседы. И когда американский священник открыл дверь, Япутра надавал ему таких конкретных пиздюлей, что тот сразу зауважал Дао-Какао без пизды. Человек, который кормил обезьян Придя к обезьянам, Шри Япутра сказал им: - Ну чо, макаки сраные, выбирайте: либо 3 кило орехов утром, 4 - вечером, либо наоборот! - Давай сразу 7 кило в пизду! - завизжали обезьяны. -Хуй вам лысый! - сказал Япутра и не дал наглым обезьянам ничего. Сам накурился и всё захавал. Пост Был пост, а Шри Япутра уплетал котлеты за обе щеки. Ученики смотрели на него с недоуменным охуением и, наконец, не выдержали: -Учитель, пост ведь?! Хули?! -Да ну его к монахам! - пробурчал набитым ртом Япутра. Япутра рыгал, пердел, икал, блёва нагонял, но ученики терпели без пизды, ибо даже само присутствие Учителя способствует просветлению так, что ебать мои сандалии. Память Шри Япутра пришел в гости к своему бывшему Учителю Чхишвабрашвану. Они некоторое время поспорили, посплетничали, потравили анекдоты, дунули шышек. Время шло к вечеру. -Ну, пора вам уходить! - вежливо вздохнул Япутра. -То есть как?! Это ж мой дом! - удивился Чхишвабрашван. -Да ты что, совсем охуел?! Уёбывай, старое мудило! - вскричал Япутра и выгнал Чхишвабрашвана. Память - не главное в Дао-Какао. Танец (нет воды, нет луны) В очередной раз Япутра был пьян. Он находился на дискотеке, где дебоширил и дергался, как паяц. Люди стебались. Тогда он, перекрикивая музыку, сообщил всем: - Мои дерганья - танец души! Ваш же танец - набор мертвых движений! Я хочу побыть один и подрочить! Валите все нахуй отсюда! С этими словами он бросил в окно свой башмак и ударил охранника шилом в печень. Когда он очнулся в КПЗ, он понял, что его пытаются запереть. Но он знал, что Учителя запереть невозможно. Он думал: Одно херово - здесь нет воды, здесь нет Луны... Зато есть, где подрочить. Вместо послесловия. На этой наводящей ужас реке Поля битвы Курукшетра, Которую Пандавы победоносно пересекли, Бхишма и Дрона Были подобно высоким берегам, Джайадратха - речной воде, Царь Гандхары - голубой водяной лилии, Шалйа - акуле, Крпа - течению, Карна - могучим волнам, Ашваттхама и Викарна - Страшным крокодилам, А Дурйодхама - водовороту. (отрывок тоже из кришнаицкой хуйни какой-то) Чтобы очистить чашку своего мозга после прочтения Радости слепой обезьяны, которая плачет, вам предлагается малёха помедетировать. Для этого вы должны вслух прочесть следующию мантру 500 раз: нахуй похуй похуй нахуй похуй похуй нахуй нахуй УЧЕНИЕ ДАО-КАКАО - СОВЕРШЕННО, ПОТОМУ ЧТО ЕГО НИХУЯ НЕТ!!!

Про Войну А вот как было на войне, мне мужик один рассказывал. Пришли, короче, гады немцы и завоевали весь город. А все конкретные партизаны убежали в лес, там запрятались и сидят. И вот они, значит, сидят, а тут у них сгущенка кончилась. И тушенка кончилась. И хлеб весь кончился. И сало кончилось. И картошка кончилась. И огурцы кончились соленые домашние. И повидло кончилось. И колбаса кончилась. И беломор они весь скурили - короче, как дальше жить. И вот они начинают совещаться, чтобы разведчика в город послать, потому что ну короче. А разведчик идти обламывается. Говорит: ну, что вы, чуваки, в натуре? Там же немцы, они же меня убьют и съедят. Это же гады немцы, они же любого партизана на раз выкупают, что он партизан, и сразу вяжут без разговоров. А главный партизан говорит: без измен, чувак! Слы, чувак, в натуре: без измен! Это все чисто гонево, что они такие врубные, а на самом деле они, ну, ты понимаешь. Короче, надень, братишка, темные оч¦чьки, зашифруйся слегонца, и никто тебя не выкупит, что ты партизан. И ходи немножко ровнее, и это. Да... Ага! За базаром следи, короче. А лучше вобще молчи, и, главное, смеяться не надо, понял? Нету там, в натуре, ничего смешного. Ну, подумаешь, ну, немцы. Ну, ходят, ну, по-немецки говорят... В конце концов, у каждого своя шиза, и нечего с них смеяться. Они, может быть, тоже с нас смеются. Ну, так они же по-цывильному смеются, а не так: ГЫ-ГЫ-ГЫ! А ты лучше вобще не смейся, и за базаром следи, и никто тебя не выкупит. Разведчик говорит: это как-то сильно поморочено. И не смейся, и за базаром следи, и ходи ровнее... Это ж каким монстром надо быть, в натуре. И еще темные очочки. Так они же меня по очочькам сразу и выкупят, что я партизан конкретный. А главный партизан говорит: не ссы, чувак, никто тебя не выкупит. А разведчик: а ты уверен, что никто меня не выкупит? А главный говорит: сто процентов уверен. Что тебя никто не выкупит, если ты сам не спалишься. А разведчик ему отвечает: ну, вот, если ты уверен, что не спалишься. А я за себя ни хера не уверен. Ты, если уверен, бери мой рюкзак и иди туда сам, если ты уверен, что ты не спалишься. Потому что ты на меня посмотри и на себя посмотри, кто из нас более по-цывильному выглядит. Тут все партизаны начинают на главного наезжать: в натуре, Славик, в натуре! У тебя одного из нас цывильный вид сохранился, и по прикиду, и вобще. И, короче, с такого коллективного наезда дружно выписывают главного в разведку. Дают ему рюкзак, собирают бабки, суют в карман пакаван килограмма на два. И выписывают его в разведку. И вот он идет по шпалам в город. Потому что ночь кругом, дизеля не ездят, а он идет себе по шпалам. Идет, значит, он идет, и вдруг только: хлоп! хлоп! хлоп! Кто-то его сзади по жопе хлопает. А он идет и думает: и кто это там меня хлопает? По жопе? Турист, наверное. Нет, наверное, точно турист. Турист, бля. Идет, короче, сзади, и по жопе хлопает, чтобы я обернулся. А я вот не обернусь. В натуре, какой мне понт оборачиваться? Без понтов, в самом деле: ходят тут всякие туристы галимые, а я еще буду на каждого оборачиваться. Вот это мне больше делать нечего, только идти и на туристов оборачиваться. И идет дальше, не оборачивается. Тут его опять сзади по жопе: хлоп! хлоп! хлоп! А он идет и думает: нет, это уже не турист. Турист нормальный уже давно бы обломался. Это все-таки медведь. Большой такой медведь, килограмм на триста. Идет сзади и хлопает. Хлопает, бля, и хлопает! Сейчас вот обернусь, пошлю его на хуй и дальше пойду. И вот он оборачивается и говорит: "Медведь, иди на хуй!" Смотрит, а там паровоз. Уперся ему носом в жопу и гудит, аж разрывается. А с кабины машинист знакомый высовывается. Кричит: Эй, партизан! Куда собрался? Партизан ему говорит: в город иду. В разведку. А машинист говорит: ну, ты, в натуре, умом поехал! Там же гады немцы, они же тебя сразу повяжут. А партизан говорит: не грузи. Ничего они меня не повяжут, я же смотри как зашифровался. Прямо как цывильный гражданин, и по прикиду, и вобще. А машинист говорит: цывильные люди паравозы жопами не останавливают. А партизан говорит: еще и как останавливают! То ты просто цывильных людей не знаешь. Ты лучше, давай покурим, а потом ты меня в город отвезешь, а то я задолбался уже идти. Иду, блин, как дурак последний, уже три часа подряд, а тут еще кто-то по жопе хлопает: знаешь, как раздражает! Машинист говорит: ладно, давай покурим. Короче, приезжают в город оба в хорошем настроении и идут в гости к подпольщикам. А подпольщики сидят у себя в подполье и пишут воззвание к народу. Уже неделю пишут, и все без понтов. То у них гитара попсуху конкретную гонит, то вокалист лажает, то барабаны что-то левое стучат, прямо как об стенку горохом. Короче, школьная самодеятельность. А им же хочется крутое воззвание, чтобы как Боб Марли, или Питер Тош, или хотя бы как Джа Дивижын. А у них ни хера не получается. И вот они в депресняке уже неделю, синячат по-черному, ну, конечно. И пишут свое воззвание. А тут к ним в гости приходит партизан с воот таким пакаваном ганджа. И говорит: обломайтесь, чуваки, давайте покурим. И вот они покурили, а потом взяли инструменты и как начали оттягиваться! В полный рост! Такое воззвание пошло, куда там тому Бобу Марли! А тут соседи, суки, услышали, и сразу гадам немцам позвонили: приезжайте, у нас тут среди ночи шумят, хулиганят, спать не дают. Приезжают, короче, немцы. И говорят: ну, вас, подпольщиков, мы уже знаем. И последний раз предупреждаем: смотрите, короче, у нас. И тут они замечают партизана. И говорят: а это еще кто такой? А подпольщики говорят: это братишка из Миргорода приехал, в институт поступать. А немцы: знаем мы ваших братишек! Это же, по глазам видно, что партизан. Короче, говорят, одевайся, парень, и поехали с нами в гестапо. Приезжают они в гестапо и говорят Мюллеру: вот, короче, партизана привезли. А Мюллер говорит: о, клево! Партизана привезли! Сейчас мы его будем пытать. А партизан говорит: ну, ты, начальник, в натуре, бля, садист! Чуть что, так сразу и пытать! Давай лучше покурим. А Мюллер говорит: покурить мы всегда успеем. Ты давай рассказывай, где твои партизаны прячутся. Партизан задумался, и вдруг говорит: во! Вспомнил! В лесу они прячутся. А Мюллер говорит: ты давай конкретнее, конкретнее давай, а то в лесу, мы и сами знаем, что они в лесу. Партизан еще раз подумал и говорит: ну, знаешь, короче. Вот это как в лес зайдешь, так сразу направо чуть-чуть, а потом на просеку и прямо, прямо, прямо, прямо, прямо... стоп! Там же где-то еще раз свернуть надо. Та, ладно, короче, по просеке, это галидор сплошной, там вобще короче дорога есть, только это надо вспомнить... Сейчас, короче, покурим, и я все нормально вспомню. А Мюллер говорит: не! Курить мы не будем, а будем мы тебя пытать. Тогда ты точно сразу все вспомнишь. И перестанешь тут мозгоебством заниматься. А партизан ему говорит: ну, ты, начальник, в натуре, гонишь. Ты же мужик нормальный, что ты, в самом деле, прямо как фашист какой-то? Пытать, пытать... Ну, на, вот! пытай меня, сволочь немецкая! режь меня на части! ешь меня с гамном! мне все по хуй! я партизан! я твоего гитлера в рот ебал! И не дожидаясь, пока его начнут пытать, хватает, короче, со стола мойку и начинает коцаться. Тут все гады немцы на измене хватают его за руки, забирают мойку и говорят: успокойся, чувак! Давай лучше, в самом деле покурим. А он орет: суки! фашисты! маньяки конченые! -- и пытается себе трубы зубами перегрызть. Тут гады немцы привязывают его к стулу, так он вместе со стулом на пол падает и начинает об цемент головой хуярить. Тут даже Мюллер в натуре перестремался и кинулся звонить на дурдом. И вот приехали суровые санитары, обширяли партизана галоперидолом, погрузили в машину и увезли на дурдом. А на дурдоме психиатор ему говорит: ну, и хули вот это было выебываться? Партизан говорит: а хули они гонят: пытать будем! пытать будем! И покурить не дают, суки, уроды, немцы позорные. А врач говорит: какие такие немцы? Нету здесь никаких немцев. Партизан говорит: ха! Вот это залепил, братишка. Как это, немцев нету? Если я же их сам видел. А психиатор ему говорит: мало ли, что ты видел. А партизан говорит: так я же мало того что их видел. Они же меня еще и повязали. А психиатор: кто еще тебя вязал? Никто тебя не вязал, это ты все, парень, гонишь. Партизан говорит: это еще кто из нас гонит. А кто меня тогда, по-твоему, на дурдом отправил? А психиатор говорит: какой-такой дурдом? Нету здесь никакого дурдома. Тогда партизан говорит: что за фуфло, в натуре? Дурдома нету, а психиатор есть. А психиатор ему говорит: и психиатора тоже никакого нету. И санитаров нету. И немцев нету. И русских нету. И евреев тоже нету. И чеченцев тоже нету. И казахов тоже нету. И армянов тоже нету. И французов тоже нету. И японцев тоже нету. И китайцев тоже нету. И корейцев тоже нету. И вьетнамцев тоже нету. Тут партизан въезжает в этот ритм и начинает его стучать. А психиатор достает гитару, и у них получается джэм-сэйшен часа на полтора. А потом партизан спрашивает: так что, в натуре немцев нету? А психиатор отвечает: в натуре нету. И меня нету. И тебя нету. А есть только одно сплошное глобальное гонево, с понтом где-то что-то есть. А на самом деле нигде ничего нету, вот. Врубись, мужик, как клево: нигде вобще совсем ничего нету. И тут партизан как врубился! И как прикололся! Часа три подряд прикалывался, аж вспотел. А потом говорит: в натуре, клево-то как! Нигде вобще ничего нету. И гадов немцев тоже нету, Надо пойти корешам сказать, а то они в лесу сидят на изменах, в город за хлебом сходить стремаются. А психиатор говорит: нет, братан, то ты, наверное, еще не совсем врубился. Потому что никакого города нету. И хлеба нету. И корешей твоих тоже нету. А есть одно сплошное глобальное гонево, и все на него ведутся, как первоклассники. С понтом где-то что-то есть. Партизан говорит: нет, тут я с тобой не согласен. Ну, ладно, гадов немцев нет, так это даже клево. И корешей нет, ладно, хуй с ним, с корешами. Нет так нет, в конце концов. Но где-то же что-то должно быть, елы-палы! Где-то что-то все-таки вобще конкретное должно быть. А то я вобще не понимаю. А психиатор говорит: ты, знаешь что, братан. Ты, короче, впишись у нас на недельку. Оттянись, крышу свою подправь. А потом ты во все по-нормальному врубишься. А партизан говорит: ты вобще меня извини. Ну, ты, конечно, клевый мужик, вобще. Только ты меня извини, наверно. Потому что я сейчас, наверно, еще немного посижу и пойду. Пока еще дизеля ходят. А то потом опять в лес по шпалам, знаешь, какой напряг. И хлеба еще надо купить, потому что. Так что я наверно точно сейчас пойду. А психиатор говорит: без проблем, чувак. Сейчас вот покурим слегонца, и пойдешь, куда тебе нужно. И достает с письменного стола уже приколоченный косой. Короче, покурили. А утром еще покурили. А вечером догнались, на гитарках поиграли, песни попели, чаю попили. Короче, все ништяк, программа конкретная. А потом с утра надербанили травы в палисаднике и замутили молока. И вот партизан постепенно на дурдоме плотно вписался. А там на дурдоме клево, народ по жизни весь отбитый, шизофреники крутейшие. Весь двор травой засеяли, еще и поле у них где-то за Супруновкой, гектара два с половиной. И вот по осени едут они все туда на заготовки. И тут партизана снова пробивает, что ему надо в лес. Садится он, короче, на дизель и едет в лес. А в лесу гавайцы ему говорят: ну, тебя только за смертью посылать. А нам тут, пока ты ходил, американцы гуманитарную тушонку подогнали. А англичане гуманитарную сгущенку подогнали. А голандцы гуманитарную зеленку подогнали. Вот видишь, как клево быть партизанами. Сидишь, ни хера не делаешь, и все тебе помогают. А потом еще наши придут, всех медалями понаграждают, или даже орденами. Потому что наши по-любому придут, никуда они не денутся. Придут, короче, наши, и все будет ништяк.