AD
Иногда можно слышать, как люди, у которых по каким-то причинам нет семьи, восклицают: «Ах, вот если бы и у меня были сестра/тетя/дедушка!» Воображение их, очевидно, рождает идиллические картины крепкой семейной любви, веселых праздников и теплого понимания. Вот только в реальности все может быть — и чаще всего бывает — сложнее. Неоправданные ожидания, каждодневное раздражение,
чувство вины и одиночества — частые спутники реальных, а не изображенных на рекламном плакате, семей.
У девушки по имени Элеонор — полный комплект. Сестра Ева, прикованная к инвалидной коляске. Мать, которая всегда больше любила сестру и не скрывала этого. Муж Евы Глен, с любовью к которому Элеонор уже и не особенно борется. Погибший отец, воспоминание о котором — единственная светлая часть в этом милом семейном серпентарии. И главное, никто не упускает случая легонько пнуть друг друга.
Много лет назад, еще в школе, сестры упали с дерева, да так неудачно, что Элеонор пережила клиническую смерть и лишилась карьеры пианистки, а Ева осталась прикована к креслу. Несправедливость обстоятельств (а человек считает справедливым только хорошее по отношению к себе) не оставляет женщинам моральных сил на прощение, и они тихо винят друг друга в своих разбитых жизнях. Для Элеонор отдельной статьей вины остается Глен. Груз немалый.
Элеонор подрабатывает в баре, играя на пианино по вечерам, и однажды ее шеф, зная об этом, предлагает ей должность компаньонки для его двоюродной бабушки Хелены, которая тоже когда-то играла на рояле и прекрасно пела. Теперь Хелена тяжело переживает потерю своей сестры Бернадетт…
Эти новые отношения с пожилой женщиной, сперва совсем не складывающиеся, что-то незримо меняют в жизни Элеонор. Хелена рассказывает о сестре, об их побеге из оккупированной Венгрии в Америку — только вдвоем, оставив там и любимых, и даже маленького сына Бернадетт. И об их отношениях, тоже отнюдь не простых, но от этого не менее крепких.
В начале истории, после падения с дерева, дух Элеоноры словно вышибает из тела ударом об землю. Долгие разговоры с Хеленой будто бы проделывают с ней то же самое: она поднимается над своей жизнью и видит ее не только в виде воспоминаний о прошлом или мечты о будущем, но — вширь, вглубь, во всю величину возможностей этой жизни. Во всю широту своего сердца.
За ежедневными стычками, за усталостью, за одиночеством и вместе с тем — желанием, чтобы оставили в покое, мы часто забываем главное: люди уходят. Люди умирают, и это совсем никак нельзя исправить. Нужно исправлять, пока живы: прощать, просить прощения, меняться. Потому что однажды — и в этом нет никаких сомнений — станет слишком поздно.
Узнать подробнее о книге можно здесь.
чувство вины и одиночества — частые спутники реальных, а не изображенных на рекламном плакате, семей.
У девушки по имени Элеонор — полный комплект. Сестра Ева, прикованная к инвалидной коляске. Мать, которая всегда больше любила сестру и не скрывала этого. Муж Евы Глен, с любовью к которому Элеонор уже и не особенно борется. Погибший отец, воспоминание о котором — единственная светлая часть в этом милом семейном серпентарии. И главное, никто не упускает случая легонько пнуть друг друга.
Много лет назад, еще в школе, сестры упали с дерева, да так неудачно, что Элеонор пережила клиническую смерть и лишилась карьеры пианистки, а Ева осталась прикована к креслу. Несправедливость обстоятельств (а человек считает справедливым только хорошее по отношению к себе) не оставляет женщинам моральных сил на прощение, и они тихо винят друг друга в своих разбитых жизнях. Для Элеонор отдельной статьей вины остается Глен. Груз немалый.
Элеонор подрабатывает в баре, играя на пианино по вечерам, и однажды ее шеф, зная об этом, предлагает ей должность компаньонки для его двоюродной бабушки Хелены, которая тоже когда-то играла на рояле и прекрасно пела. Теперь Хелена тяжело переживает потерю своей сестры Бернадетт…
Эти новые отношения с пожилой женщиной, сперва совсем не складывающиеся, что-то незримо меняют в жизни Элеонор. Хелена рассказывает о сестре, об их побеге из оккупированной Венгрии в Америку — только вдвоем, оставив там и любимых, и даже маленького сына Бернадетт. И об их отношениях, тоже отнюдь не простых, но от этого не менее крепких.
В начале истории, после падения с дерева, дух Элеоноры словно вышибает из тела ударом об землю. Долгие разговоры с Хеленой будто бы проделывают с ней то же самое: она поднимается над своей жизнью и видит ее не только в виде воспоминаний о прошлом или мечты о будущем, но — вширь, вглубь, во всю величину возможностей этой жизни. Во всю широту своего сердца.
За ежедневными стычками, за усталостью, за одиночеством и вместе с тем — желанием, чтобы оставили в покое, мы часто забываем главное: люди уходят. Люди умирают, и это совсем никак нельзя исправить. Нужно исправлять, пока живы: прощать, просить прощения, меняться. Потому что однажды — и в этом нет никаких сомнений — станет слишком поздно.
Узнать подробнее о книге можно здесь.
Цитаты из романа:
«Глаза Евы сверкнули, когда она увидела, как Глен выходит вместе со мной из двери, ведущей на крыльцо. Он прошел по ступенькам до обочины, где была припаркована его машина, нарочито стараясь не прикасаться ко мне, и сунул ключи мне в руки».
«Бар постепенно пустел — посетители уходили, оставляя в спертом воздухе тяжелый запах одиночества и облака сигаретного дыма, которые клубились вокруг вентиляторов на потолке, словно заблудившиеся призраки, тщетно пытающиеся вырваться на свободу».
«За соседним столом сидел мужчина средних лет с печальными глазами и покрасневшими веками, который непрерывно в упор глазел на меня. Ворот его рубашки был несвежим, галстук покрыт пятнами, но, когда я начинала играть, музыка всегда превращала окружающих в тех, которыми мы когда-то мечтали стать».
«Глаза Евы сверкнули, когда она увидела, как Глен выходит вместе со мной из двери, ведущей на крыльцо. Он прошел по ступенькам до обочины, где была припаркована его машина, нарочито стараясь не прикасаться ко мне, и сунул ключи мне в руки».
«Бар постепенно пустел — посетители уходили, оставляя в спертом воздухе тяжелый запах одиночества и облака сигаретного дыма, которые клубились вокруг вентиляторов на потолке, словно заблудившиеся призраки, тщетно пытающиеся вырваться на свободу».
«За соседним столом сидел мужчина средних лет с печальными глазами и покрасневшими веками, который непрерывно в упор глазел на меня. Ворот его рубашки был несвежим, галстук покрыт пятнами, но, когда я начинала играть, музыка всегда превращала окружающих в тех, которыми мы когда-то мечтали стать».