Посоветуйте фильм,когда любимый оказался предателем гадом и тд
мелодраму или сериал, где все было замечательно,как думала девушка,а на самом деле наоборот..вот прям надо очень..пожалуйста..
Да любой по классике.
Американская, трагедия
Место под солнцем
Тесс д'Убервилей
Отверженные
Гордость и предубеждение
Карнавал
и т.д.
ну так он с Элизабет особо близко не сошелся, она его не любила, а Лидии он и такой был хорош )
Что значит "и такой хорош"? Если бы Дарси не заставил Уикхема жениться, то с очень большой вероятностью Лидии пришлось бы опозоренной вернуться домой. А Элизабет весьма сильно разочаровалась в Уикхеме, когда узнала историю Джорджины. Т.е. именно что молодой человек оказался совсем не таким, каким казался.
ПС. Да что ж я мажу-то сегодня по кнопкам... это я, Еllisiv.
Серьёзно? "Всего лишь" соблазнил и увез в Лондон не потрудившись жениться... вы совершенно незнакомы с нравами того времени?
Смотрела, и не один раз. Не знаю, что там в книге, но в фильме он эгоистичен, жесток к Варе, любит только свою профессию. А то, что он к ней в конце оттаивает, так это возраст и неудачный брак, захотелось кого-то рядом, "а тебя я давно знаю".
Вы, видимо, проецируете на героев какие-то личные трабблы с мужчинами. Не был Володя жесток. И Варю любил всю жизнь.
Помню, как дамы из "Мизогинов" разобрали на молекулы Гошу из "Москва слезам не верит": и тиран он, и манипулятор, и нарцисс - каких только эпитетов не удостоился несчастный слесарь за фразу "всё и всегда буду решать сам на том простом основании, что я мужчина" и за то, что посмел обидеться на любимую женщину. Которая, на минуточку, врала ему (ну или скрывала правду) и поставила в идиотское положение тем, что эту самую правду он в итоге узнал от её бывшего любовника :ups3
Нет, не проецирую, мизогинов у меня не было))В фильме он для меня именно такой. Лелянка посоветовала книгу прочитать, может быть в первоисточнике все совсем не так, как в фильме.
Так названия книг в трилогии очень показательны:
1-Дело, которому ты служишь
2-Дорогой мой человек
3-Я отвечаю за все
А ещё и сериал есть? Нет, книгу не читала. По фильму, на мой взгляд, он точно любит свою профессию, с Варей жесток.
Спойлерно.
Прочтите, очень рекомендую - вы не пожалеете. Это моя любимейшая книга, любимый герой. Не опирайтесь на фильм, в книге нет однозначных и примитивно выписанных действий и характеров, там важно каждое слово, каждый шаг.
Фильм с Баталовым - это треть от трилогии, простите за тавтологию, характер Володи показан очень поверхностно, Варя, как была пустышкой, так и пустышка весь фильм (не самый мой любимый женский персонаж, но показывать ее полной дурой тоже не стоило).
Вот их последний разговор, которым книга заканчивается. В нем каждое слово очень показательно
— Алло, — сказал Устименко. — Давайте мне мою Москву.
— Pour sur c'est madame qui vous appelle, monsieur, — сказал старый трепач портье. — Certainement monsieur s'ennuie de madame. Et madame s'ennuie de monsieur. Mais de la patience, un peu de patience, monsieur. Un tout petit peu[14].
— Варвара? — крикнул Устименко.
— Je vous prie [15] , — сказал портье и отключился.
— Ты есть? — спросила она.
— В Париже, представь себе. Сижу в простыне. Видел твою Сакре-Кер.
Сердце его билось, словно они были женаты девятнадцать дней, а не лет.
— Возьми меня к себе, — услышал он. — Почему я вечно тебя жду? Всю жизнь я тебя жду.
Он молчал и улыбался.
— Я хочу в воскресенье пройтись с тобой по улице Горького, как все порядочные жены. Я хочу фотографироваться с тобой на фоне Минина и Пожарского. И чтобы ты подарил мне богатый торт с розами из крема. Прием.
— Будет тебе торт, — улыбаясь, крикнул он. — Все будет.
— Тебе нужен кислород, — сказала она. — Чистый воздух. Ты уже столько времени ездишь по всяким столицам мира. И никогда не отдыхаешь!
— Я железный старичок, — сказал Устименко, — найди другого такого к пятидесяти годам.
— Брось курить! — закричала Варвара.
— Бросаю, — тоже крикнул он, — вот-вот брошу. Но дело не во мне. Как ты там?
Устименко подобрал длинные ноги. Было холодно сидеть в простыне.
— Я?
— Здравствуй, рыжая, — вдруг громко и радостно сказал он. Они всегда разговаривали по телефону, как двое душевнобольных. — Ты молодец, что догадалась позвонить.
— Молодец, а вот, как собака, — жалостно произнесла она. — Сколько времени ты ездишь? Я тебе жена или собака? Собака, да? И не торопись отвечать, у меня талонов аж на двадцать минут. Я — собака?
Он плотнее закутался в простыню. И сказал веско:
— Ты мне жена.
— Повтори. Прием.
— Жена. Как там Наталья?
— Наталья пошла в кино. Петька твой ненаглядный сидит дома и намазывает какой-то самодельной и вонючей мазью свои лыжи. Дед спрашивает про мормышку.
— Скажи деду, что он загонял меня своей проклятой мормышкой, — закричал Устименко. — Тут ни в одном рыболовном магазине не знают, что такое его дрянные мормышки. Они не понимают про подледный лов. А я со своим английским языком не могу им объяснить. Не будет Родиону Мефодиевичу никаких мормышек.
— Пропади они пропадом, — сказала Варвара. — Он сам сделает. Аглая Петровна спрашивает, был ли ты у стены Коммунаров?
— Не был еще, — сказал Устименко. — Да, вот, самое главное, я встретил Женьку. Он — поп.
— Боб? — спросила Варвара.
— Не боб, а поп. Женька, Женюрочка. В смысле — священник. С бородой, представляешь? Сдохнуть можно, словно в театре.
Варвара молчала.
— Ты меня слышишь?
— Слышу, — сказала она. — Я давно все знала. Только не хотела тебя огорчать. — Голос ее стал приглушенным, невнятным. — От него и Юрка ушел, потому что… в общем понятно.
— А Родион Мефодиевич знает?
— Только этого ему не хватало. Ну и каков же названный гражданин?
— Благостный, напомаженный, пальцы как сардельки. В составе какой-то православной делегации. Сказал, что он, видишь ли, тоже жертва культа. Смешно?
— Не смешно, — ответила Варвара. — Когда твой доклад?
— Был, все нормально.
— Что значит нормально?
— Конфуза не произошло, — сказал он поспешно. — И еще, я сегодня слушал Барбару. Голос совершенно как твой, если бы ты умела петь.
— Уже завел себе, — сказала она. — Представляю, какое страшилище.
Он засмеялся.
— Завтра кое-что куплю тебе и Наташке. Петьке присмотрел стиляжную куртку. Похожа на чехол для чемодана, но им такие нравятся.
— От Саинянов тебе привет, — сказала она. — Проехали мимо нас в Ленинград. Вагаршак будет у Баирова доклад делать. И Долецкий с ними поехал. А осенью Стасик, наверное, в Лондоне будет докладывать. У вас уже ночь в Париже?
— Нет, вечер. Что старики?
— Они все в кухне заперты, чтобы не мешали говорить. Они…
— Я тебя люблю, — перебил он. — Щукину позвони, скажи, что порядок, он поймет. Ты есть?
— Ага, научился!
— Ты — есть?
— Это — как скажешь. От тебя зависит.
— Ты — главная, — услышала она. — Ты. Помнишь наш разговор тогда, девятнадцать лет назад? Помнишь?
— Да. Да. Да.
— Никого, кроме тебя, никогда.
— Да, так, спасибо. Расскажи, где твой отель. Я должна знать подробности.
— На Больших Бульварах.
— А как ты ходишь на заседания? Прием.
— Ну, к Лувру и к Сене. Под сводами Лувра.
— Во красотища! И старые платаны там есть — я читала? Прием!
— Все есть.
— А мушкетеры? Три мушкетера?
— Могут быть. И Сен-Жерменский бульвар есть, и Дантон. Он вроде бы показывает на Школу медицины, где мы заседаем.
— А Тюильрийский сад?
— Я тебя целую, — сказал Устименко. — И всех целую. А Петьку на всякий случай выпори. До свиданья, рыжая…
— Я — седая, дурачок, — крикнула она. — И не смей вешать трубку, еще три минуты осталось. Говори.
— Ты все равно — рыжая, — сказал он.
— Говори же, говори. Все равно что, но только говори.
Их разъединили на самом главном. Он не успел рассказать ей для Федора Федоровича про модификацию Канивье. Удивительно, как он никогда ничего не успевает толком. Разумеется, старик на покое, но ему же интересно. И по телефону он бы позвонил своим ученикам.
Впрочем, он напишет письмо и отправит авиапочтой.
Но едва он сел за стол, позвонил телефон.
— Привет, герр профессор, — сказал веселенький Бор. Губин. — Едва раздобыл твои парижские координаты. Вот что, дружище. Мы даем подробненько материал о вашем симпозиуме. Тут у меня заготовлены вопросы…
— Да ты откуда? — удивился Устименко.
— Как откуда? Москва, Сивцев Вражек, откуда же еще? Подвал уже стоит в полосе. Нужно уточнить кое-какие подробности. Значит, так…
Он заурчал, разбираясь, видимо, в своих записках. А Устименко сидел и ждал…
К часу ночи он кончил письмо Щукину. В письме ничего не было о Париже. Ни единого слова. Только о модификации Канивье, но зато со всеми подробностями и даже с двумя схемами. Всегда у него получались сухие письма.
Спасибо, прочитаю. Может, это как с моим любимым Гарри Поттером - фильм имеет мало общего с книгой))
Ну у вас и сравнения.... Поттер очень близок к книге, а по сравнению с экранизацией Германа, так вообще дословно снят
Первые три фильма, дальше, если книги не читать, весьма схематично, а уж диалоги вообще местами глупые какие-то. Считаю,что книги убили такими экранизациями.
Все скоты изначально скотины. А автор просила фильмы, где девушка думала, что все замечательно. Нина так думала.
Жена знала на что шла и что так и будет. Знала, что он из себя представляет и как к ней относится. Но решила все же загнать его в свое стойло. На что она надеялась, на какое чудо?
А вот Зосю и ребенка он предал.
Она знала, что он ее совершенно не любит. Знала, что он все равно любит Зосю, что просто струсил. Знала, что он женится на ней по расчету (родители ей помогли в этом). Знала, что он бедовый и безответственный. Она сама в ЗАГСе сказала подружке "что же мы делаем..!" Всё понимала, но так хотелось его заполучить. Любила, дурочка.
Ну в дoбром здравии никто за тирана замуж не пойдёт, если увидел это перед замужеством, как бы богат он не был.
я недавно этот фильм смотрела. Она там дважды упоминает о том, то шла за нормального мужика - сначала бабке в автобусе рассказывает, что он в женихах был вежлив и внимателен. И самому мужу напоминает, что медовый месяц был самым счастливым периодом в ее жизни.
