Любимая классическая литература
Вообще много читаю, но сейчас в основном современную литературу. А в детстве и юности был книжный дефицит, в итоге я обнаружила что прошла мимо многих произведений классической литературы, которые считаются..... ну, обязательными что ли для читающего человека.
Хочу восполнить, но может что-то из классики уже и неактуально, и неинтересно, и нудно.
Поэтому хочу спросить у много начитанной аудитории - что Вы любите из классики? перечитываете с удовольствием? посоветуйте, пожалуйста.
Сама люблю:
Толстого "Анна Каренина", "Холстомер", "Смерть Ивана Ильича", "Дьявол", "Крейцерова соната"
Достоевского "Униженные и оскорблённые"
Набокова "Защита Лужина", "Камера обскура"
Булгакова "Мастер и Маргарита", "Собачье сердце"
Цвейга новеллы и роман "Нетерпение сердца"
Джека Лондона северные и южные рассказы
Ремарка "Три товарища"
Бернард Шоу (особенно рекомендую, несложный язык, отличная драматургия)
Тенесси Уильямс,
Беккет,
Ионеско,
Камю
и т.д.
Еще можно Теккерея и Диккенса "Записки Пиквикского клуба".
Кафка
Камю
Сартр
Маркес
Борхес
Томас Манн
Уильямс
Стейнбек
Воннегут
Достоевский - "Братья Карамазовы", "Бесы"
Из любимых как раз "Братья Карамазовы", Булгаков, Стругацкие, Гюго, Куприн, Ремарк...
Маркеса осилила, но не мое... Сейчас пытаюсь читать в малых дозах Гоголя, Чехова :-)
Про Стартра поняла, уже спасибо :-) А то книг ведь много, а жизнь коротка.
ЗЫ: когда я тока родила Наську, то в лучших традициях залепетала "Здрасте-мордасти, хроноп, хроноп, самый лучший, самый румяный из детей!" (ну часть пропустила, да, это позволительно в такой момент :)) В общем, перепугала акушерок очень :)
у нас давно была дома такая этажерочка, где стояла всякая ненужная детская или справочная литература - вроде как ниче особенного...и вот среди этих книг я и нашла М. Фриша и Кортасара...ух, и забрало же меня ;-)))
Наверное, это был опиум.:-)
офф. вчера обрыдалась от умиления, разглядывая голый торс Вождя в смоленской больнице. Они людей действительно за клинических дебилов держат? Амфоры не хватило? Или она была рассчитана на "интилиххентную " публику, а посещение поликлиники - это уже для "простого народа" . Цахес - он и есть Цахес. Где эти Три Огненных Волоска?
Про Вождя не уловила, я новости не смотрю, что было-то?
"...Мы стоим на тех позициях, которые не предполагают, что в литературе есть какие-то лишние и случайные фразы. Стало быть, Гофман зачем-то вводит такой мотив, как трубка с "пользительным" табаком. Что такое был "пользительный" табак начала девятнадцатого века? Вполне понятно, в девятнадцатом веке о наркотической зависимости ничего не знали, опий можно было купить в любой аптеке, табак с опиумными добавками был весьма популярен. Конечно, излишняя приверженность к опиуму считалась пороком, также как и алкоголизм, но никому не приходило в голову запрещать опиум . Так что касается более простых развлечений, скажем, конопли, то её пополам с табаком курили , как правило, матросы - это очень дешевое развлечение. Люди интеллигентные использовал опиум как обычное снотворное, его рекомендовали даже детям. И только лишь где-то к тридцатым годам начали соображать, что многие люди, совершенно не планировавшие стать наркоманами, ими стали, просто используя опиум как болеутоляющее при, скажем, ревматических болях. А что касается двенадцатого года, то вполне понятно, каким мог быть этот табак. Но мы понимаем, перед нами выбор: от нас зависит, какое объяснение мы дадим происшедшим событиям, мы - музыканты или мы - просто хорошие люди. Ансельм действительно увидел зеленых змеек, они существую в реальности, или это только лишь плод его наркотических грез? Вполне понятно, конечно, что Гофман берет нас всех в свои союзники, чем дальше, тем более очевидным станет, что выбор мы должны сделать в сторону фантастического мира, но пока что - пятьдесят на пятьдесят..."
:-D
А.С. Дежуров об Э.Т.А. Гофмане
Еще вспомнила, было приятно Грема Грина читать.
Ремарк "Три товарища", "На западном фронте без перемен" а вообще всё у него люблю, всё почти перечитала.
Пикуль очень нравится почти весь (правда, в записках про Сахалин иногда пропускала места, где он точные статистические данные приводил по переписи населения).
Мураками "Сто лет одиночества".
Гашека люблю, похождения бравого солдата Швейка - очень смешно написано))
Шишков "Угрюм-река" - обожаю!
Люблю "Анжелику")))
Из детской литературы:
Очень люблю книгу "Пленники Барсова ущелья", не помню, кто написал.
"Путешествия Голубой Стрелы" Дж.Родари.
"Васёк Трубачев и его товарищи" Осеевой.
"Джельсомино" Дж.Родари.
Набокова люблю тоже, не понравилось только "Маленькая хозяйка большого дома" - совсем как не он писал.
Дж.Лондона тоже обожаю, рассказы про Кида.
и очень люблю рассказы про животных .. забыла блин автора.. у него про гризли целая повесть, про собачонка, выросшего в лесу.. во, Кервуд.
равно как "Сто лет одиночества" Маркес, а не Мураками :-)
Драйзера тоже люблю, ещё нравится у него "Дженни Герхардт"
Правда, я его англоязычный период хуже знаю. Пнин оч.трудно шел... Ада с её радостями и страстями тоже на любителя... а русский Набоков - эээхххх.... как я его люблю!
Очень нравятся все перечисленные Вами авторы.
К нему еще Сухово-Кобылин вспомнился с трилогией о Кречинском, "Смерть Тарелкина" - это нечто совсем уморительное.)))
"Золотистого меда струя из бутылки текла
Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:
Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла
Мы совсем не скучаем. - И через плечо поглядела.
Всюду Бахуса службы, как будто на свете одни
сторожа и собаки. Пройдешь - никого не заметишь.
Как дубовые бочки спокойные катятся дни
Далеко в шалаше голоса - не поймешь, не ответишь."
и потом
"Ну, а в комнате белой, как прялка, стоит тишина,
Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала.
Помнишь, в греческом доме любимая всеми жена,
Не Елена, другая, как долго она вышивала!
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился пространством и временем полный."
Ах, как это здорово - пространством и временем полный...
Девочка ей шепчет в поцелуе нежном:
"Лучше этой куклы в свете нет, конечно.
Ты моей любимой будешь вечно, вечно!.."
От больших, должно быть, девочка слыхала
Это слово: вечно - и его сказала
Кукле-парижанке важно так и мило,
На ребенка с куклой я гляжу уныло:
Жалко мне чего-то стало вдруг и больно...
О судьбе обеих думалось невольно.
* * *
Да! Теперь - решено. Без возврата
Я покинул родные края.
Уж не будут листвою крылатой
Надо мною звенеть тополя.
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пёс мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, сулил мне Бог.
Я люблю этот город вязевый,
Пусть обрюзг он и пусть одрях.
Золотая дремотная Азия
Опочила на куполах.
А когда ночью светит месяц,
Когда светит... чёрт знает как!
Я иду, головою свесясь,
Переулком в знакомый кабак.
Шум и гам в этом логове жутком,
Но всю ночь напролёт, до зари,
Я читаю стихи проституткам
И с бандитами жарю спирт.
Сердце бьётся всё чаще и чаще,
И уж я говорю невпопад:
- Я такой же, как вы, пропащий,
Мне теперь не уйти назад.
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пёс мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, сулил мне Бог.
Сыплет черемуха снегом,
Зелень в цвету и росе.
В поле, склоняясь к побегам,
Ходят грачи в полосе.
Никнут шелковые травы,
Пахнет смолистой сосной.
Ой вы, луга и дубравы,-
Я одурманен весной.
Радугой тайные вести
Светятся в душу мою.
Думаю я о невесте,
Только о ней лишь пою.
Сыпь ты, черемуха, снегом,
Пойте вы, птахи, в лесу.
По полю зыбистым бегом
Пеной я цвет разнесу.
Ночь морозная.
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.
Или:
Снежная равнина, белая луна,
Саваном покрыта наша сторона.
И березы в белом плачут по лесам.
Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?
Вечером синим, вечером лунным
Был я когда-то красивым и юным.
Неудержимо, неповторимо
Все пролетело. далече.. мимо...
Сердце остыло, и выцвели очи...
Синее счастье! Лунные ночи!
Снежная равнина, белая луна,
Саваном покрыта наша сторона.
И березы в белом плачут по лесам.
Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?
Ночь морозная.
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду
Как он показывает всю силу природы,аж прям сейчас все чувствую,в этом что-то печальное,ностальгирущее,красивое и печальное.
Пой песню, поэт,
Пой.
Ситец неба такой
Голубой.
Море тоже рокочет
Песнь.
Их было
26.
26 их было,
26.
Их могилы пескам
Не занесть.
Не забудет никто
Их расстрел
На 207-ой
Версте.
Там за морем гуляет
Туман.
Видишь, встал из песка
Шаумян.
Над пустыней костлявый
Стук.
Вон еще 50
Рук
Вылезают, стирая
Плеснь.
26 их было,
26.
Кто с прострелом в груди,
Кто в боку,
Говорят:
"Нам пора в Баку -
Мы посмотрим,
Пока есть туман,
Как живет
Азербайджан".
Ах, давно ли гулял я с тобой!
Так отрадно шумели леса!
И глядел я с любовью немой
Всё в твои голубые глаза.
И душа ликовала моя...
Разгоралась потухшая кровь,
И цвела, расцветала земля,
И цвела, расцветала любовь.
День весенний, пленительный день!
Так приветно журчали ручьи,
А в лесу, в полусветлую тень
Так светло западали лучи!
Как роскошно струилась река!
Как легко трепетали листы!
Как блаженно неслись облака!
Как светло улыбалася ты!
Как я всё, всё другое забыл!
Как я был и задумчив и тих!
Как таинственно тронут я был!
Как я слез не стыдился моих! —
А теперь этот день нам смешон,
И порывы любовной тоски
Нам смешны, как несбывшийся сон,
Как пустые, плохие стишки.
Когда так радостно, так нежно
Глядела ты в глаза мои
И лобызал я безмятежно
Ресницы длинные твои;
Когда, бывало, ты стыдливо
Задремлешь на груди моей
И я любуюсь боязливо
Красой задумчивой твоей;
Когда луна над пышным садом
Взойдет и мы с тобой сидим
Перед окном беспечно рядом,
Дыша дыханием одним;
Когда, в унылый миг разлуки,
Я весь так грустно замирал
И молча трепетные руки
К губам и сердцу прижимал, —
Скажи мне: мог ли я предвидеть,
Что нам обоим суждено
И разойтись и ненавидеть
Любовь, погибшую давно?
Что тебя я не люблю -
День и ночь себе твержу.
Что не любишь ты меня -
С тихой грустью вижу я.
Что же я ищу с тоской,
Не любим ли кто тобой?
Отчего по целым дням
Предаюсь забытым снам?
Твой ли голос прозвенит -
Сердце вспыхнет и дрожит.
Ты близка ли - я томлюсь
И встречать тебя боюсь,
И боюсь и привлечен...
Неужели я влюблен?..
Когда с тобой расстался я —
Я не хочу таить,
Что я тогда любил тебя,
Как только мог любить.
Но нашей встрече я не рад.
Упорно я молчу —
твой глубокий, грустный взгляд
Понять я не хочу.
И всё толкуешь ты со мной
О милой стороне.
Но то блаженство, боже мой,
Теперь как чуждо мне!
Поверь: с тех пор я много жил,
И много перенёс...
И много радостей забыл,
И много глупых слёз.
"Лаврецкому не хотелось идти домой: он вышел из города в поле. Ночь была тиха и светла, хотя луны не было; Лаврецкий долго бродил по росистой траве; узкая тропинка попалась ему; он пошел по ней. Она привела его к длинному забору, к калитке; он попытался, сам не зная зачем, толкнуть ее: она слабо скрыпнула и отворилась, словно ждала прикосновения его руки. Лаврецкий очутился в саду, сделал несколько шагов по липовой аллее и вдруг остановился в изумлении: он узнал сад Калитиных.
Он тотчас же вошел в черное пятно тени, падавшей от густого орехового куста, и долго стоял неподвижно, дивясь и пожимая плечами.
"Это недаром", -- подумал он.
Все было тихо кругом; со стороны дома не приносилось никакого звука. Он осторожно пошел вперед. Вот, на повороте аллеи, весь дом вдруг глянул на него своим темным фасом; в двух только окнах наверху мерцал свет: у Лизы горела свеча за белым занавесом, да у Марфы Тимофеевны в спальне перед образом теплилась красным огоньком лампадка, отражаясь ровным сиянием на золоте оклада; внизу дверь на балкон широко зевала, раскрытая настежь. Лаврецкий сел на деревянную скамейку, подперся рукою и стал глядеть на эту дверь да на окно Лизы. В городе пробило полночь; в доме маленькие часики тонко прозвенели двенадцать; сторож дробно поколотил по доске. Лаврецкий ничего не думал, ничего не ждал; ему приятно было чувствовать себя вблизи Лизы, сидеть в ее саду на скамейке, где и она сидела не однажды... Свет исчез в Лизиной комнате. "Спокойной ночи, моя милая девушка", -- прошептал Лаврецкий, продолжая сидеть неподвижно и не сводя взора с потемневшего окна."
Чудеснейшие строки. Чистая русская классика.
"Ночь звенела стременами,
Волочились повода...
И Меркурий плыл над нами -
Иностранная звезда."
Золотыми звездами в снег" не могу перечитывать.
А потом были Ахматова, Цветаева, Мандельштам, Гумилёв, Анненский, Северянин.
Потом Набоков и Бунин.
Потом Лорка.
Голубая кофта. Синие глаза.
Никакой я правды милой не сказал.
Милая спросила: "Крутит ли метель?
Затопить бы печку, постелить постель".
Я ответил милой: "Нынче с высоты
Кто-то осыпает белые цветы.
Затопи ты печку, постели постель,
У меня на сердце без тебя метель".
я дважды пробуждался этой ночью
и брел к окну , и фонари в окне ,
обрывок фразы, сказанной во сне,
сводя на нет, подобно многоточью
не приносили утешенья мне.
Мчатся тучи, вьются тучи,
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна
Сил нам нет кружиться доле;
Колокольчик вдруг умолк;
Кони стали... "Что там в поле?" -
"Кто их знает? пень иль волк?"
Вьюга злится, вьюга плачет,
Кони чуткие храпят,
Вот уж он далече скачет;
Лишь глаза во мгле горят;
Кони снова понеслися;
Колокольчик дин-дин-дин...
Вижу: духи собралися
Средь белеющих равнин.
Бесконечны, безобразны,
В мутной месяца игре
Закружились бесы разны,
Будто листья в ноябре...
Сколько их? куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине,
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне...
"Пролитую слезу
из будущего привезу,
вставлю ее в колечко.
Будешь глядеть одна,
надевай его на
безымянный, конечно".
"Ах, у других мужья,
перстеньки из рыжья,
серьги из перламутра.
А у меня -- слеза,
жидкая бирюза,
просыхает под утро".
"Носи перстенек, пока
виден издалека;
потом другой подберется.
А надоест хранить,
будет что уронить
ночью на дно колодца".
наверное еще и немалую роль играет то, что на музыку положил любимый мной Берковский
и http://brodskij.clubleader.ru/?p=28
Как жаль, что тем, чем стало для меня
твое существование, не стало
мое существованье для тебя.
...В который раз на старом пустыре
я запускаю в проволочный космос
свой медный грош, увенчанный гербом,
в отчаянной попытке возвеличить
момент соединения... Увы,
тому, кто не способен заменить
собой весь мир, обычно остается
крутить щербатый телефонный диск,
как стол на спиритическом сеансе,
покуда призрак не ответит эхом
последним воплям зуммера в ночи.
Прелюдия
И тополя уходят –
но след их озерный светел.
И тополя уходят –
но нам оставляют ветер.
И ветер умолкнет ночью,
обряженный черным крепом.
Но ветер оставит эхо,
плывущее вниз по рекам.
А мир светляков нахлынет –
и прошлое в нем потонет.
И крохотное сердечко
раскроется на ладони.
МАЛЕНЬКИЙ ВЕНСКИЙ ВАЛЬС
Десять девушек едут Веной.
Плачет смерть на груди гуляки.
Есть там лес голубиных чучел
и заря в антикварном мраке.
Есть там залы, где сотни окон
и за ними деревьев купы...
О, возьми этот вальс,
этот вальс, закусивший губы.
Этот вальс, этот вальс,
полный смерти, мольбы и вина,
где шелками играет волна.
Я люблю, я люблю, я люблю,
я люблю тебя там, на луне,
и с увядшею книгой в окне,
и в укромном гнезде маргаритки,
и в том танце, что снится улитке...
Так порадуй теплом
этот вальс с перебитым крылом.
Есть три зеркала в венском зале,
где губам твоим вторят дали.
Смерть играет на клавесине,
и танцующих красят синим,
и на слезы наводит глянец...
А над городом - тени пьяниц...
О, возьми этот вальс,
на руках умирающий танец.
Я люблю, я люблю, мое чудо,
Я люблю тебя вечно и всюду,
и на крыше, где детство мне снится,
и когда ты поднимешь ресницы,
а за ними, в серебряной стуже, -
старой Венгрии звезды пастушьи,
и ягнята, и лилии льда...
О возьми этот вальс,
этот вальс "Я люблю навсегда".
Я с тобой танцевать буду в Вене
в карнавальном наряде реки,
в домино из воды и тени.
Как темны мои тростники!..
А потом прощальной данью
я оставлю эхо дыханья
в фотографиях и флюгерах,
поцелуи сложу перед дверью -
и волнам твоей поступи вверю
ленты вальса, скрипку и прах.
Я боюсь потерять это светлое чудо,
что в глазах твоих влажных застыло в молчанье,
я боюсь этой ночи, в которой не буду
прикасаться лицом к твоей розе дыханья.
Я боюсь, что ветвей моих мёртвая груда
устилать этот берег таинственный станет;
я носить не хочу за собою повсюду
те плоды, где укроются черви страданья.
Если клад мой заветный взяла ты с собою,
если ты моя боль, что пощады не просит,
если даже совсем ничего я не стою, –
пусть последний мой колос утрата не скосит
и пусть будет поток твой усыпан листвою,
что роняет моя уходящая осень.
Прощайте. Я умру.
Как это просто все! И ново и не ново.
Жизнь пронеслась, как на ветру
Случайно брошенное слово.
Бывает в жизни все, бывает даже смерть...
Но надо жить и надо сметь.
И если я прошел по спискам неизвестных,
Я не обижен... Hy, не довелось...
Я помню, как сейчас, один из ваших жестов,
Как вы рукой касаетесь волос...
Я не увижу вас. И я хочу кричать:
- Любимая, прощай! Любимая! Довольно!
И вот другой перевод тех же самых строк:
"Настал последний час. Зашла моя звезда..."
Роксана (прерывая свое занятие, с удивлением)
Зачем же вслух?
Сирано
"Смерть ждет меня - простите.
О боже! Умереть так далеко от вас!
Но что я? Вы со мной в ужасный этот час.
Ваш образ дорогой здесь надо мной витает, -
Я слышу голос ваш..."
Роксана
"Мой бог! Как он читает!"
Сирано
"Ужели никогда уж мне не суждено
Увидеть всю тебя, твой стан воздушный, гибкий,
Глаза лукавые, с мечтательной улыбкой?
О боже мой! Кричать хочу я!!"
А вот ещё пример из Хайяма:
***
Я спросил у мудрейшего: -Что ты извлёк
Из своих манускриптов? Мудрейший изрёк:
- Счастлив тот, кто в объятьях красавицы нежной
По ночам от премудрости книжной далёк!
и:
***
Я над книгою жизни упорно гадал
Вдруг с сердечною болью мудрец мне сказал:
-Нет прекрасней блаженства - забыться в объятьях
Луноликой красы, чьи уста словно лал.
Для меня второй вариант - прочитал и забыл. Первый - мороз по коже.
Наверное, оптимально было бы учить язык оригинала :-)
Достоевский - Вечный муж, Подросток (лучше бы его читали в школе, а не Преступление...)
"Рядом с совершенством Тургенева я ставлю совершенство Достоевского. (Есть ли что-нибудь более совершенное, чем "Вечный муж"?)" (с) Генри Миллер
Лермонтов - Герой нашего времени - ох, Печорин ;-)
Островский - Пьесы, обожала их читать, даже иногда начинала думать или говорить языком этих персонажей...
Бунин - Темные аллеи!!! - неужели не классика...
Паустовский - Повесть о жизни, рассказы - какие же пронзительные...
Анри Барбюс, Стефан Цвейг, Ремарк - классика!
Александр Грин - кто-нить его сейчас читает?
Грина я читаю периодически, но в общим и целом читаю с горьким чувством. К классикам не стала бы относить, я бы сказала, что он писатель, выросший на почве русской классики. Нового не сказал, но повторил так хорошо, так чисто, так пронзительно...
А недавно наткнулась на Бунина-поэта! (Цитирую по памяти)
И цветы, и шмели, и колосья, и травы,
И лазурь, и полуденный зной!
Срок наступит - Господь сына блудного спросит,
Был ли счастлив ты в жизни земной?
И забуду я все, вспомню только вот эти
Полевые пути меж колосьев и трав,
И от сладостных слез не успею ответить,
К милосердным коленям припав...
Я к ней вошел в полночный час.
Она спала — луна сияла
В ее окно, и одеяла
Светился спущенный атлас
Она лежала на спине,
Нагие раздвоивши груди,
И тихо, как вода в сосуде,
Стояла жизнь ее во сне
п.с. Читала арку, трех товарищей, ночь в лиссабоне. трех товарищей последними, потому что "надо", а остановиться нужно было на "ночи".
помню байки своего коллеги по работе о чтении - в юности ему мама как-то очень умело книги для чтения предлагала - в соответствии с возрастом, а поэтому они очень хорошо запоминались...но больше он их не перечитывал, сколько я помню...ну или крайне редко...
По отдельности - мне тоже понравилось бы. И ночь в лиссабоне мне действительно понравилась... Потому что была первая))
Дочка практически всего прочитала - но я не фанат...
"Арку" не читала", а "Три товарища" - именно в юношеском возрасте хороши. Как, например, "Джен Эйр" :-)
Набоков - Другие берега (нежное, ностальгичное произведение)
Тургенев - да все романы пожалуй
Пушкин - Повести Белкина (прелестные вещи)
Грэм Грин - романы



