Театры. Эпидемия разврата.

Без совести, без морали
Василий Бубнов
2 июня 2015 5
Культура

столичные театры захлестнула эпидемия разврата и русофобии
Московские театры федерального значения превратились в коллекторы кощунства. Спектакль «Евгений Онегин», считающийся уникальным памятником отечественной культуры, всегда собирал полные залы. Режиссёр Римас Туминас, уроженец Литвы, недавно заново поставил его в Театре Вахтангова. В итоге ему достались все мыслимые и немыслимые премии. «Хрустальная Турандот», «Гвоздь Сезона», «Золотая Маска» – вот их неполный список. Поразительно, что об этой постановке восторженно откликнулся даже наш патриотический Министр культуры Владимир Мединский. Его слова были столь красноречивы, будто бы он засвидетельствовал самое великое театральное событие последних десятилетий.
Такая реакция лично для меня поразительна. Я не являюсь театралом, постоянно посещающим сценические премьеры, «Евгения Онегина» в постановке Туминаса мне посоветовали. Решил пойти. В итоге досидел до конца – хотелось понять, насколько могут морально упасть те, кто всё это ставил и разыгрывал на сцене. Стоит сказать, что были задействованы выдающиеся актёры, такие как Сергей Маковецкий и другие уже пожилые участники вахтанговской плеяды. Неужели они не понимают, во что ввязались?
Спектакль начинается с кровати, на которой лежит Татьяна. Её движения явно намекают на то, что она занимается мастурбацией. Это сделано в стиле самых худших номеров Камеди Клаба, но даже там время от времени встречаются неплохие выступления. В «Евгении Онегине» Римаса Туминаса всё будто бы намеренно мимо кассы и ниже пояса.
К великим пушкинским словам в каждой произнесённой реплике обязательно примешиваются гадостные интерпретации. Кажется, что главной задачей режиссёра Римаса Туминаса было исказить смыслы – по ним он и бьёт. Удары приходятся по великому Русскому языку, по нашим традициям, по самому значению литературного произведения «Евгений Онегин».
Другая сцена: Татьяна в постели, рядом сидит няня и курит, причём, речь идёт явно не о простом табаке. Получается, что известный монолог Татьяны со словами: «Душно мне, душно» произносится не потому, что героиня разрывается от внутренних противоречий, а потому, что комната заполнена дымом. Великий образ няни в этой версии «Евгения Онегина» вообще превращён в старую проститутку, содержавшую когда-то бордель, которой пришлось по каким-то вынужденным обстоятельствам воспитывать Татьяну.
Поездка Лариных в Москву сопровождается остановкой огромной кареты на сцене. Мужчины выходят из неё налево, женщины направо, последние начинают подбирать подолы, приседают, то есть, фактически, мочатся прямо на глазах у зрителей. Во время бала при чтении монолога о России актёр начинает блевать каждый раз, произнося название нашей страны. Ленского на дуэли убивают по блатному: Онегин подходит и стреляет ему в бок. По сути, показана казнь. И такого рода действия продолжаются на протяжении всего спектакля. Внутри зреет чувство ненависти: к Театру Вахтангова, к участвующим актёрам, не говоря уже о режиссёре. Но больше всего начинаешь ненавидеть зал, где большинство зрителей ревёт от восторга, наслаждаясь каждой замеченной ими непристойностью.
Нельзя сказать, что режиссёр Римас Туминас глуп или циничен. Здесь не цинизм, здесь прямая ненависть ко всему русскому, к первоосновам нашей культуры. Вместить ещё больше злобы в один спектакль вряд ли кому-либо удастся. Берётся полный текст «Евгения Онегина» и каждое слово, каждая фраза, каждый акцент интерпретируется извращённо, выворачивается наизнанку. Там где горе должен быть смех, там, где величие показана низменность. Это и есть высшая форма кощунства.
Мне так же посоветовали посмотреть два новых спектакля Марка Розовского. «Харбин-34» и «Кандид, или оптимизм» по Вольтеру.
«Харбин-34» основан на опубликованных воспоминаниях участников русской фашистской партии в Харбине. В конце все злодеи оказываются наказанными – кого-то поймали сотрудники НКВД, кого-то американцы. Казалось бы, обычный спектакль о коллаборационизме, он имеет право на существование, так как историю необходимо знать. Но потом, после того как всё заканчивается, звучит голос Розовского, который произносит речь, суть которой вот в чём: все фашисты пойманы и осуждены, но вы должны знать, что Сталин хуже, чем Гитлер. Спектакль шёл накануне празднования 70-летия Победы и Марк Розовский со сцены высказывает мнение о том, что советская власть была хуже фашистского режима. Почему? Потому что коммунистов советский строй убил больше, чем это сделал бы Гитлер. И приводятся цифры. Речь почему-то идёт не о народах, обречённых гитлеровцами на уничтожение, а о носителях идеологии. И это идёт в театре при полном аншлаге под восторженные отзывы критиков. Вся наша «элита» рукоплещет гадости.
«Кандид, или оптимизм» - премьера театра «У Никитских ворот». Вольтер во все времена считался знаменем либералов, но у всякого явления есть пределы, дальше которого его невозможно извращать. Таковые пределы имеются и у Вольтера. Спектакль сделан в форме мюзикла. Действие идёт своим чередом, но в один момент ни с того ни с сего на сцене появляются два русских священника, которые в одном из борделей Парижа занимаются гомосексуальной любовью на православном кресте. Каких-то бессмысленных и бессильных дурочек из «Pussy Riot» мы сажаем в тюрьму, поднимая тем самым шум на весь мир. А здесь «выдающийся» режиссёр Марк Розовский – светоч либералов ставит спектакль, где идёт осмысленное и беспощадное издевательство над православием - и ничего. Причём не ясно, зачем эта сцена вообще нужна постановке. Да, Вольтер часто относился к христианству с иронией, но нигде он не опускался до открытой травли и откровенного дурновкусия. А Марк Розовский не боится выкатывать на всеобщее обозрение такого рода манифесты, причём в православной стране. И это на сцене федерального театра, где спектакли ставятся за государственный счёт.
При этом мы запрещаем оперы и казним провинциальные театры, позволившие себе вольную интерпретацию жизни Христа, поднимая шум на всю страну. А тут прямо под стенами Кремля идёт всевозможнейшая мерзость. «Евгений Онегин» не сходит со сцены уже в течение нескольких лет. Если сказать человеку, люто ненавидящему Россию: создай спектакль, где всё русское должно быть облито ядом и ненавистью, то вряд ли ему удастся переплюнуть литовца Римаса Туминаса.
Такие странности и непристойности были замечены мною в театральной жизни Москвы. Особенно они удивительны на фоне охватившего страну патриотизма, связанного с присоединением Крыма, на фоне организованных правящей партией масштабных митингов и акций. Возможно, стоит посадить членов «Единой России» в залы и заставить их смотреть спектакли «Евгений Онегин» или тот же «Кандид». Никто не говорит о введении цензуры или запретов, но, наверное, пора дать всем культурным явлениям трезвую оценку, по итогам которой к Министерству культуры должны возникать справедливые вопросы. Почему бюджетные деньги выделяются на постановку антигосударственных, антирусских, антиправославных спектаклей? Это главный вопрос.