Учитель русского языка и права столичной школы «Интеллектуал», сопредседатель межрегионального профсоюза работников образования «Учитель» Всеволод Луховицкий рассказал, сколько детей в этом году может остаться без преподавателей, чем грозит введение электронной школы и почему не нужно скучать по советскому образованию.
– Согласно исследованию ОНФ, в России существует острый дефицит учительских кадров. В тоже время, по данным министерства просвещения, проблема не такая уж и серьезная. Какова ситуация на самом деле?
– Статистика, представленная министерством просвещения, на мой взгляд, очень печальная. Представьте себе: по всей стране не хватает больше одного процента учителей. Например, у нас не хватает 1750 учителей начальной школы, которые работают с детьми с первого по пятый классы. Вероятно, для министерства просвещения это число небольшое. Но если умножить его на примерно 25 учеников, с которыми каждый из этих учителей должен был бы работать, то цифры будут более внушительными. Именно столько детей в этом году, придя, например, в первый или второй класс, останутся без учителей.
Учителей иностранных языков не хватает 1710 человек. Опять же, много это или мало? Каждый учитель работает в неделю минимум с сотней учеников, и, если подсчитать, уже у десятков тысяч детей не будет преподавателя иностранного языка. Кстати, у нас не хватает не только учителей, но и директоров – без них остаются 228 школ по всей стране.
Но самое интересное, что речь идет не о том, как бы школе найти хорошего учителя вместо не очень хорошего. Ведь откуда берутся цифры о нехватке учителей? Данные о кадрах по состоянию на 30 августа предоставляет директор школы в профильные ведомства в том случае, если у него вообще нет никого, кто мог бы вести те или иные предметы.
– То есть ни хорошего, ни плохого учителя?
– Ни хорошего, ни плохого. Ни, например, учителя химии, который мог бы, как во многих сельских школах, заодно вести биологию. Ни учителя математики, который заодно повел бы физику. Озвученные выше цифры – это абсолютная величина.
Также необходимо понимать, как именно создается эта статистика. Вся политика в сфере образования сейчас направлена на то, чтобы в школах было как можно меньше учителей. Ведь если в школе мало учителей, то у них получается большая зарплата. Сделать так, чтобы педагоги получали достойный оклад, можно двумя способами – увеличить финансирование школ или сократить число учителей. Начиная с 2012 года практически все школы России были вынуждены пойти по второму пути.
Есть такое понятие как учительская ставка – 18 часов. Ее ввели еще в 1930-е годы. Учитель должен был вести 18 уроков в неделю, и тогда у него оставалось бы время на то, чтобы нормально готовиться к занятиям, проверять тетради, общаться с детьми и родителями, заниматься методикой и так далее. Однако в начале 2000-х годов понятие ставки начали постепенно ликвидировать, убирать из нормативных документов. С 2012 года в законе об образовании ни о какой ставке уже речи не идет. В настоящее время учителей вынуждают всеми возможными способами вести от полутора ставок и выше.
Я знаю учителей, которые ведут и 40 часов, и даже одного учителя физкультуры в Москве, у которого было 50 часов в неделю. Но, даже несмотря на то что у учителей по 1,5–2 ставки в неделю, их все равно не хватает. Это значит, что если бы они работали положенные 18–20 часов, у нас была бы совсем другая картина: тогда не хватало бы уже 10–15 процентов учителей.
Интересно, что ОНФ провел такой опрос только сейчас, а профсоюз «Учитель» говорит об этом уже 6 лет. По каким причинам именно сейчас захотели обратить на это внимание, я, честно говоря, не знаю. Но для того чтобы ситуация изменилась, не делается ничего. И я думаю, с каждым годом в школе будет оставаться все меньше учителей.
– Есть какое-то эффективное решение этой проблемы?
– Эффективным решением стало бы возвращение понятия ставки. Нужно, чтобы в отчетах регионов по выполнению майских указов президента указывали не зарплату учителя в целом, а сколько он получает за 18 часов работы. В этом случае регионам пришлось бы увеличить финансирование и это, возможно, вернуло бы молодых учителей в школу.
Когда молодой учитель идет преподавать на 15 — 18 часов в неделю, он горит, хочет работать с детьми. Но если ему говорят, что у тебя будет двойная нагрузка, за которую ты получишь «среднюю» зарплату, то, естественно, человек идет искать другую работу. Поэтому ситуация может измениться только если изменить статистику, давать честные отчеты и увеличить финансирование.
– А может и не измениться?
– Это будет зависеть от того, что еще будет происходить со школой. Например, сейчас активно обсуждается идея введения так называемой электронной школы, она уже вводится в Москве. По описанию все это выглядит очень красиво: школе выделяются огромные деньги, чтобы она могла пользоваться современными технологиями. Мне эта идея кажется опасной, поскольку в итоге может оказаться, что в таком количестве учителей просто не будет необходимости. Ведь можно условно составить «идеальный» конспект уроков, например, по физике, сделать к нему презентацию, посадить хоть 100 человек в одной аудитории, дать им в руки планшеты и пусть учатся. А вместо учителя будет некий надсмотрщик или сопровождающий урок, включающий технику.
Кроме того, немаловажный вопрос о том, кто будет эти уроки, конспекты оценивать. Я знаю московских учителей, которые уже видели материалы по химии, географии, биологии. По их словам, это ужасно и безграмотно.
Например, когда министерство рекомендует федеральный список учебников, мы знаем, что эта литература проходила экспертизу. А кто проводил экспертизу рабочих материалов в рамках электронной школы? Никто.
На протяжении года учителям говорят, мол, если вы загрузите свои материалы, наработки в некий банк данных, мы вам премию дадим. При этом не уточняется, что делать с разными по качеству материалами, кто и как будет их оценивать, какие материалы предлагать, а какие нет. Кроме того, с какой стати, например, я должен, пусть даже и за премию, отдавать свою интеллектуальную собственность, свои наработки? Может, я собираюсь учебник выпустить. Но если это станет обязательным, то я буду обязан загружать свои материалы. Иначе мне скажут, что я плохой учитель, не работающий с электронной школой.
В июне этот вопрос обсуждался в Общественной палате. Электронную школу хотели внедрить уже со следующего года по всей стране, однако на том заседании было рекомендовано минимум на год ввести мораторий. Но когда этот срок истечет, не исключено, что попытки перевести школы в электронный формат возобновятся.
– А где-то в мире практикуются электронные школы?
– Во всем мире происходят те же процессы, что и в России. Не нужно думать, что одни мы такие плохие. Во всем мире пытаются экономить на школе. И в Великобритании, и в США, и в Прибалтике, и во Франции учителя и родители говорят о том, что уровень образования ухудшается. И на образование власть везде обращает все меньше внимания. Вероятно, это связано с общим экономическим кризисом, который сейчас переживает человечество.
Все, что происходит у нас, происходит и в других странах. Только разница в том, что когда это происходит, например, в Калифорнии, 100 тысяч учителей занимают дворец губернатора и вынуждают его подписать тот или иной документ, который может их обезопасить. Когда же это происходит у нас, все кричат о том, какие наша власть принимает мудрые решения.