AD
Максимилиан Тревельян, новоиспеченный тринадцатый граф Треветик, бывший «запасной», а теперь единственный наследник знатного рода, живет праздной жизнью в современном Лондоне. Работает ди-джеем, занимается спортом и фотографией, по настроению пишет музыку, каждую ночь проводит с новой пассией. В какой момент жизнь Максима меняется окончательно и бесповоротно? После гибели старшего брата или все-таки после того, как он случайно узнает, что вместо пожилой горничной из Польши в его квартире поддерживает порядок очень юная и загадочная албанка?
Эта история больше чем страстный любовный роман с маркировкой 18+ – Эрика Джеймс поднимает темы куда более глубокие: бесправие женщины в традиционном патриархальном сообществе, домашнее насилие, социальное разделение, торговля людьми.
Эта история больше чем страстный любовный роман с маркировкой 18+ – Эрика Джеймс поднимает темы куда более глубокие: бесправие женщины в традиционном патриархальном сообществе, домашнее насилие, социальное разделение, торговля людьми.
Он здесь и страшно зол.
Алессия застывает на месте, глядя в его горящие зе-
леные глаза. Высокий, стройный и полуодетый, он воз-
вышается над ней. Каштановые, с золотистыми пря-
дями, блестящими в свете люстры, волосы спутаны.
У него такие же широкие плечи, как в ее воспоми-
наниях, а вот татуировка на левом бицепсе куда бо-
лее сложная, чем помнится ей, — сейчас она может
разглядеть только крыло. Темная поросль на его гру-
ди редеет к накачанному поясу, снова начинается над
пупком и спускается за ремень джинсов. Облегаю-
щие черные штаны порваны на колене. Она отвора-
чивается, едва взглянув на его полные губы и зеленые,
как весенняя листва, глаза на прекрасном небритом
лице. Во рту пересохло, и Алессия не понимает, отче-
го… от волнения или от… того, что она взглянула на
него.
«Какой он красивый!»
«Слишком красивый».
И полуголый! А почему он так рассердился? Разве
она его разбудила?
Нет! Он же прогонит ее, не позволит больше играть
на рояле.
Алессия в панике опускает глаза, подыскивая верные
слова, и изо всех сил сжимает метлу, чтобы не упасть.
Кто, черт побери, эта зашуганная скромняга в кори-
доре? Ничего не понимаю. Вроде мы с ней раньше не
встречались. Картинка из полузабытого сна возникает
в памяти, как фотография поляроида: ангел в голубом
у моей постели. Она?.. И как она оказалась здесь — ноги
приросли к полу, перепуганное личико побледнело, гла-
за буравят пол. Костяшки ее пальцев постепенно белеют.
Девушка вцепилась в палку от метлы, как будто та дер-
жит ее на земле. Под шарфом не видно ее волос, а слиш-
ком широкий нейлоновый халат скрывает контуры ху-
денькой фигурки.
— Ты кто? — повторяю я вопрос чуть мягче.
Зачем пугать малышку? Она на мгновение поднимает
огромные глаза цвета кофе эспрессо, обрамленные не-
вероятно длинными ресницами, и снова пялится в пол.
Черт!
Я смотрел в ее темные бездонные глаза не более се-
кунды, и мне… скажем, не по себе. Она по меньшей мере
на голову ниже меня ростом, в ней где-то пять футов
и пять дюймов против моих шести футов и двух дюймов.
У нее тонкие черты лица: высокие скулы, чуть вздерну-
тый носик, гладкая светлая кожа, бледные губы. Ей не
помешало бы погреться несколько дней на солнце и как
следует поесть.
Она явно убирает мою квартиру. Горничная. Но по-
чему она? Или теперь она вместо другой?
— Где Кристина?
Все-таки ее молчание немного раздражает. Навер-
ное, девушка — дочь или внучка Кристины.
Она по-прежнему глядит в пол, стоит, хмуро сдвинув
брови. Ровные белые зубки покусывают верхнюю губу,
а глаза все так же упрямо опущены.
«Посмотри на меня», — мысленно приказываю я.
Мне хочется приподнять ее голову за подбородок, од-
нако девушка, будто прочитав мои мысли, сама смотрит
на меня. Ее взгляд встречается с моим, язычок нервно
облизывает верхнюю губу. Я вздрагиваю — мышцы мои
напряглись, а яркая вспышка желания бьет сильнее чу-
гунного шара, которым сносят старые здания.
«Чтоб тебя!»
Острое желание сменяется раздражением, и я недо-
вольно щурюсь. Да что за дьявольщина со мной творится?
Почему женщина, которой я никогда прежде не видел,
так на меня влияет? Крайне неприятно. Под тонкими
арками бровей темные глаза расширяются, девушка от-
ступает, ослабив хватку на метле, и та с громким стуком
падает на пол. Девушка грациозно, без усилий склоня-
ется к полу, поднимает метлу и снова цепляется за пал-
ку, как за спасательный круг. Ее щеки медленно покры-
ваются румянцем, и она что-то неразборчиво лепечет.
«Какого дьявола! Я что, перепугал бедняжку до по-
лусмерти?»
Я не хотел.
Злюсь-то я на себя. Не на нее.
Или есть другая причина?
— Может быть, ты меня не понимаешь? — спра-
шиваю я скорее себя, чем молчаливую собеседницу,
запуская пятерню в волосы и приказывая телу нако-
нец очухаться. Кристина отвечала односложно: «Да»
или «Здесь», и наши разговоры с ней сопровождались
подробной жестикуляцией с моей стороны, если я хотел
объяснить, что мне требовалось в дополнение к обычной
уборке. Эта девушка, наверное, тоже полька.
— Я убираю, мистер, — шепчет она, не поднимая
глаз.
Длинные ресницы веерами лежат на фарфоро-
во-гладких щеках.
— А где Кристина?
— Вернулась в Польшу.
— Когда?
— На прошлой неделе.
«Вот это новость! И какого черта мне никто об этом
не сообщил?»
Кристина мне нравилась. Она убирала мою кварти-
ру три года и знала все мои маленькие грязные секреты.
А я с ней даже не попрощался.
Может быть, это временно.
— Она скоро вернется? — спрашиваю я.
Морщинки на лбу у девушки становятся глубже, од-
нако она молчит, только бросает взгляд на мои ноги. Не
знаю почему, это меня смущает. Упершись руками в бе-
дра, я отступаю на шаг, с каждой минутой все меньше
понимая, что происходит.
— Ты здесь давно?
Она отвечает едва слышно, будто ей не хватает воз-
духа.
— В Англии?
— Пожалуйста, посмотри на меня, — прошу я.
Ее тонкие пальчики снова в отчаянии крепко обхва-
тывают деревянный черенок метлы. Можно подумать,
девушка намерена ею обороняться. Однако она нерв-
но сглатывает и поднимает голову, устремляя на меня
огромные бездонные карие глаза. В таких можно уто-
нуть. Мое тело встает по стойке «смирно», а во рту ста-
новится сухо, как в пустыне.
«Черт!»
— Я в Англии три недели.
На этот раз слова звучат яснее и громче. Незнакомка
говорит со странным акцентом и решительно выпячи-
вает подбородок. Ее губы порозовели. Нижняя кажется
чуть пухлее, а язычок снова пробегает по верхней губе.
«Ад и преисподняя!»
Она меня чертовски возбуждает. Я отступаю еще на
шаг и задумчиво повторяю:
— Три недели?
Что же со мной творится?
Что в этой девушке такого необычного?
«Она чертовски необыкновенная», — тихо звенит
у меня в голове.
О да. Даже в бесформенном халате дьявольски при-
влекательна.
«Сосредоточься!»
Она так и не ответила на мой вопрос.
— Нет. Я спрашиваю: как давно ты пришла в мою
квартиру?
Откуда эта малышка вообще взялась? Кажется, мис-
сис Блейк нашла Кристину через каких-то своих знако-
мых. Однако девушка, сменившая Кристину, по-преж-
нему молчит.
— Ты говоришь по-английски? — спрашиваю я, пы-
таясь вытянуть из нее хоть слово. — Как тебя зовут?
Девушка мрачно меня оглядывает — наверное, так
смотрят на идиотов.
— Да. Я говорю по-английски. Меня зовут Алессия
Демачи. Я нахожусь в вашей квартире с десяти часов
утра.
Ого! Да она и правда говорит по-английски!
— Понятно. Хорошо. Приятно познакомиться, Алес-
сия Демачи. А меня зовут…
«Как же представиться? Треветик? Тревельян?»
— Максим.
Она коротко кивает, будто бы собираясь сделать ре-
веранс, однако остается на месте, сжимая метлу и раз-
девая меня встревоженным взглядом.
Такое впечатление, что на меня со всех сторон на-
двигаются стены холла, грозя задушить. Хочется развер-
нуться и бежать что есть сил от этой странной девушки
и ее глаз, переворачивающих душу.
— Ну, рад был с тобой познакомиться, Алессия. Про-
должай уборку, пожалуйста. — Подумав, я прошу: —
И смени заодно постельное белье. — Взмахом руки я по-
казываю, где находится моя спальня. — Ты ведь знаешь,
где лежат простыни?
Она молча кивает.
— Я пошел в спортзал, — негромко сообщаю я, не-
понятно с чего вдруг отчитываясь перед новой горнич-
ной.
Пока он разворачивается и идет по коридору к спаль-
не, Алессия с облегчением вздыхает и опирается о мет-
лу. Она смотрит ему вслед, отмечая, как перекатывают-
ся мышцы на его спине до круглых ямочек над поясом
джинсов. Стоя, он выглядит даже более привлекатель-
ным, чем лежа на кровати. Она закрывает глаза, ощу-
щая каждый удар сердца.
Он не прогнал ее, но может позвонить Агате, подруге
Магды, чтобы та подыскала другую горничную. Он так
разозлился — наверное, она ему помешала? — и не по-
добрел к концу разговора.
А почему?
Алессия хмурится и пытается сгладить поднимающи-
еся волны паники, глядя на рояль в гостиной.
Нет. Этого допустить нельзя. Если потребуется, она
станет молить о прощении и никуда не уйдет. Она не
хочет. Она не может уйти. Рояль — ее единственна от-
душина. Единственная радость.
А есть еще и сам Мистер. Его подтянутый живот, го-
лые ноги, внимательный взгляд, прожигающий до глу-
бины души. У него лицо ангела, а тело… ну, в общем…
Она краснеет. Нечего о таком и думать.
Он такой красивый!
Нет. Хватит. Сосредоточься.
Алессия застывает на месте, глядя в его горящие зе-
леные глаза. Высокий, стройный и полуодетый, он воз-
вышается над ней. Каштановые, с золотистыми пря-
дями, блестящими в свете люстры, волосы спутаны.
У него такие же широкие плечи, как в ее воспоми-
наниях, а вот татуировка на левом бицепсе куда бо-
лее сложная, чем помнится ей, — сейчас она может
разглядеть только крыло. Темная поросль на его гру-
ди редеет к накачанному поясу, снова начинается над
пупком и спускается за ремень джинсов. Облегаю-
щие черные штаны порваны на колене. Она отвора-
чивается, едва взглянув на его полные губы и зеленые,
как весенняя листва, глаза на прекрасном небритом
лице. Во рту пересохло, и Алессия не понимает, отче-
го… от волнения или от… того, что она взглянула на
него.
«Какой он красивый!»
«Слишком красивый».
И полуголый! А почему он так рассердился? Разве
она его разбудила?
Нет! Он же прогонит ее, не позволит больше играть
на рояле.
Алессия в панике опускает глаза, подыскивая верные
слова, и изо всех сил сжимает метлу, чтобы не упасть.
Кто, черт побери, эта зашуганная скромняга в кори-
доре? Ничего не понимаю. Вроде мы с ней раньше не
встречались. Картинка из полузабытого сна возникает
в памяти, как фотография поляроида: ангел в голубом
у моей постели. Она?.. И как она оказалась здесь — ноги
приросли к полу, перепуганное личико побледнело, гла-
за буравят пол. Костяшки ее пальцев постепенно белеют.
Девушка вцепилась в палку от метлы, как будто та дер-
жит ее на земле. Под шарфом не видно ее волос, а слиш-
ком широкий нейлоновый халат скрывает контуры ху-
денькой фигурки.
— Ты кто? — повторяю я вопрос чуть мягче.
Зачем пугать малышку? Она на мгновение поднимает
огромные глаза цвета кофе эспрессо, обрамленные не-
вероятно длинными ресницами, и снова пялится в пол.
Черт!
Я смотрел в ее темные бездонные глаза не более се-
кунды, и мне… скажем, не по себе. Она по меньшей мере
на голову ниже меня ростом, в ней где-то пять футов
и пять дюймов против моих шести футов и двух дюймов.
У нее тонкие черты лица: высокие скулы, чуть вздерну-
тый носик, гладкая светлая кожа, бледные губы. Ей не
помешало бы погреться несколько дней на солнце и как
следует поесть.
Она явно убирает мою квартиру. Горничная. Но по-
чему она? Или теперь она вместо другой?
— Где Кристина?
Все-таки ее молчание немного раздражает. Навер-
ное, девушка — дочь или внучка Кристины.
Она по-прежнему глядит в пол, стоит, хмуро сдвинув
брови. Ровные белые зубки покусывают верхнюю губу,
а глаза все так же упрямо опущены.
«Посмотри на меня», — мысленно приказываю я.
Мне хочется приподнять ее голову за подбородок, од-
нако девушка, будто прочитав мои мысли, сама смотрит
на меня. Ее взгляд встречается с моим, язычок нервно
облизывает верхнюю губу. Я вздрагиваю — мышцы мои
напряглись, а яркая вспышка желания бьет сильнее чу-
гунного шара, которым сносят старые здания.
«Чтоб тебя!»
Острое желание сменяется раздражением, и я недо-
вольно щурюсь. Да что за дьявольщина со мной творится?
Почему женщина, которой я никогда прежде не видел,
так на меня влияет? Крайне неприятно. Под тонкими
арками бровей темные глаза расширяются, девушка от-
ступает, ослабив хватку на метле, и та с громким стуком
падает на пол. Девушка грациозно, без усилий склоня-
ется к полу, поднимает метлу и снова цепляется за пал-
ку, как за спасательный круг. Ее щеки медленно покры-
ваются румянцем, и она что-то неразборчиво лепечет.
«Какого дьявола! Я что, перепугал бедняжку до по-
лусмерти?»
Я не хотел.
Злюсь-то я на себя. Не на нее.
Или есть другая причина?
— Может быть, ты меня не понимаешь? — спра-
шиваю я скорее себя, чем молчаливую собеседницу,
запуская пятерню в волосы и приказывая телу нако-
нец очухаться. Кристина отвечала односложно: «Да»
или «Здесь», и наши разговоры с ней сопровождались
подробной жестикуляцией с моей стороны, если я хотел
объяснить, что мне требовалось в дополнение к обычной
уборке. Эта девушка, наверное, тоже полька.
— Я убираю, мистер, — шепчет она, не поднимая
глаз.
Длинные ресницы веерами лежат на фарфоро-
во-гладких щеках.
— А где Кристина?
— Вернулась в Польшу.
— Когда?
— На прошлой неделе.
«Вот это новость! И какого черта мне никто об этом
не сообщил?»
Кристина мне нравилась. Она убирала мою кварти-
ру три года и знала все мои маленькие грязные секреты.
А я с ней даже не попрощался.
Может быть, это временно.
— Она скоро вернется? — спрашиваю я.
Морщинки на лбу у девушки становятся глубже, од-
нако она молчит, только бросает взгляд на мои ноги. Не
знаю почему, это меня смущает. Упершись руками в бе-
дра, я отступаю на шаг, с каждой минутой все меньше
понимая, что происходит.
— Ты здесь давно?
Она отвечает едва слышно, будто ей не хватает воз-
духа.
— В Англии?
— Пожалуйста, посмотри на меня, — прошу я.
Ее тонкие пальчики снова в отчаянии крепко обхва-
тывают деревянный черенок метлы. Можно подумать,
девушка намерена ею обороняться. Однако она нерв-
но сглатывает и поднимает голову, устремляя на меня
огромные бездонные карие глаза. В таких можно уто-
нуть. Мое тело встает по стойке «смирно», а во рту ста-
новится сухо, как в пустыне.
«Черт!»
— Я в Англии три недели.
На этот раз слова звучат яснее и громче. Незнакомка
говорит со странным акцентом и решительно выпячи-
вает подбородок. Ее губы порозовели. Нижняя кажется
чуть пухлее, а язычок снова пробегает по верхней губе.
«Ад и преисподняя!»
Она меня чертовски возбуждает. Я отступаю еще на
шаг и задумчиво повторяю:
— Три недели?
Что же со мной творится?
Что в этой девушке такого необычного?
«Она чертовски необыкновенная», — тихо звенит
у меня в голове.
О да. Даже в бесформенном халате дьявольски при-
влекательна.
«Сосредоточься!»
Она так и не ответила на мой вопрос.
— Нет. Я спрашиваю: как давно ты пришла в мою
квартиру?
Откуда эта малышка вообще взялась? Кажется, мис-
сис Блейк нашла Кристину через каких-то своих знако-
мых. Однако девушка, сменившая Кристину, по-преж-
нему молчит.
— Ты говоришь по-английски? — спрашиваю я, пы-
таясь вытянуть из нее хоть слово. — Как тебя зовут?
Девушка мрачно меня оглядывает — наверное, так
смотрят на идиотов.
— Да. Я говорю по-английски. Меня зовут Алессия
Демачи. Я нахожусь в вашей квартире с десяти часов
утра.
Ого! Да она и правда говорит по-английски!
— Понятно. Хорошо. Приятно познакомиться, Алес-
сия Демачи. А меня зовут…
«Как же представиться? Треветик? Тревельян?»
— Максим.
Она коротко кивает, будто бы собираясь сделать ре-
веранс, однако остается на месте, сжимая метлу и раз-
девая меня встревоженным взглядом.
Такое впечатление, что на меня со всех сторон на-
двигаются стены холла, грозя задушить. Хочется развер-
нуться и бежать что есть сил от этой странной девушки
и ее глаз, переворачивающих душу.
— Ну, рад был с тобой познакомиться, Алессия. Про-
должай уборку, пожалуйста. — Подумав, я прошу: —
И смени заодно постельное белье. — Взмахом руки я по-
казываю, где находится моя спальня. — Ты ведь знаешь,
где лежат простыни?
Она молча кивает.
— Я пошел в спортзал, — негромко сообщаю я, не-
понятно с чего вдруг отчитываясь перед новой горнич-
ной.
Пока он разворачивается и идет по коридору к спаль-
не, Алессия с облегчением вздыхает и опирается о мет-
лу. Она смотрит ему вслед, отмечая, как перекатывают-
ся мышцы на его спине до круглых ямочек над поясом
джинсов. Стоя, он выглядит даже более привлекатель-
ным, чем лежа на кровати. Она закрывает глаза, ощу-
щая каждый удар сердца.
Он не прогнал ее, но может позвонить Агате, подруге
Магды, чтобы та подыскала другую горничную. Он так
разозлился — наверное, она ему помешала? — и не по-
добрел к концу разговора.
А почему?
Алессия хмурится и пытается сгладить поднимающи-
еся волны паники, глядя на рояль в гостиной.
Нет. Этого допустить нельзя. Если потребуется, она
станет молить о прощении и никуда не уйдет. Она не
хочет. Она не может уйти. Рояль — ее единственна от-
душина. Единственная радость.
А есть еще и сам Мистер. Его подтянутый живот, го-
лые ноги, внимательный взгляд, прожигающий до глу-
бины души. У него лицо ангела, а тело… ну, в общем…
Она краснеет. Нечего о таком и думать.
Он такой красивый!
Нет. Хватит. Сосредоточься.
Э.Л. Джеймс — псевдоним английской писательницы Эрики Леонард Митчелл, автора нашумевшего эротического романа «50 оттенков серого» и его продолжений. Изучала историю в Кентском университете, работала на телевидении, в свободное время писала фанфик на вампирскую сагу «Сумерки», увлечение которой вылилось в успешную писательскую карьеру. В 2012 году Джеймс вошла в список «100 самых влиятельных людей мира» по версии журнала «Time». Живет в Лондоне с мужем и двумя сыновьями.