Волшебная флейта, окончание

- Что? Ну что? - Аксинья с удовольствием бы откусила часть телефонной трубки, но остановилась все-таки. Пожалела. Телефон подарил ей Семен, без повода - просто новая модель.

Борюсик, почувствовав настроение жены, быстро рассказал, что уже дома и собирается в командировку. Помнит ли Аксинья, что он едет в Питер? Он ей говорил. Обмениваться опытом с местными преподавателями мастерства актера самодеятельного театра.

Аксинья помнила не очень, но склочно протрубила:

- Как же, как же! Петербург Достоевского! Когда самолет?

Самолет был через четыре часа, Борюсик не мог найти чемодана. Аксинья вздохнула. Она не знала о месте хранения чемодана, «такого, на колесиках, в черно-белую клетку». Более того, она не знала о месте хранения чемодана ни-че-го. Признаваться в этом было немного неудобно, но пришлось.

- Я вот что думаю, - раздраженно предложила она мужу, - возьми спортивную сумку, что ли. Она в шкафу, на верхней полке. Просто заранее надо было как-то все это проделывать, заранее! Вчера, там, позавчера! Неделю, блин, назад! Искать чемоданы! Может быть, мы родителям твоим отдали! Когда они в Турцию ездили…

- Кисуля, - проговорил Борюсик с нежностью, Аксинья поморщилась от нелюбимого названия, - кисуля, я вчера только узнал. Все произошло весьма неожиданно…

- Ну и пожалуйста! - неуместно резюмировала Аксинья, - ну и как хочешь!..

Больше она ничего говорить не стала, потому что в зеркальце заднего вида отразился белый автомобиль Семена с четырьмя скрещенными колечками авторитетного логотипа. Аксинья немедленно нажала на «отбой», Борюсик захлебнулся парными согласными звуками и затих. Без любви и чемодана.

«Теперь абсолютно нет времени сосредоточиться, - с досадой подумала Аксинья, - так, так, что именно я должна сказать? Что? Холотропное дыхание? Нет, нафиг дыхание… Тайная эротическая вечеринка, приглашение на две персоны… И еще интонации, интонации… Специальные интонации… Эротические. Оооо!.. Блин, вечно он!!!»

Последнее относилось, разумеется, к Борюсику, посмевшему нарушить нужный настрой для важного разговора. Аксинья изломала в пальцах сигарету, с ненавистью ссыпала бело-коричневый мусор в окно и задышала, почти холотропно.

Белый Семенов автомобиль остановился на традиционном месте, приличествующем руководителю и серьезному человеку, но дверей не открывал и пассажиров не выпускал. Просто стоял себе, отражал солнечные лучи. Аксинья забеспокоилась. Ее насторожила странная неспешность. Как правило, Семен с пользой для дела использовал каждую единицу времени. Правда, существовала вероятность, что он ведет какую-то деловую беседу по телефону, и не желает покидать прохладного кондиционированного салона. Она хмыкнула и достала новую сигарету. «Что ж, подождем», - подумала и вспомнила абсолютно некстати стих из девичьего альбома, верх подростковой гормональной куртуазности: «Не бойся к другу опоздать, кто любит, тот умеет ждать…»

Семен молчит. Новая сотрудница отдела аналитики вынимает из небольшой сумки связку ключей, символизируя неотложную необходимость бежать и открывать кабинет. «Надо работать, - нерешительно говорит она, никуда не глядя, - два отчета и доклад». Семен неожиданно и резко хватает ее за руку, ключи падают, как тот самый пятак. Звеня и подпрыгивая. Новая сотрудница испуганно распахивает дверь автомобиля, мгновенно выбирается наружу, практически выпрыгивает, уже оттуда тянется тонкой рукой за сумкой, ключи остаются лежать. «Постой жжже», - хрипит Семен, не узнавая голоса, не узнавая себя.

Новая сотрудница уже вбегает в нарядную дверь офиса - итальянской фирме- изготовителю заплатили в свое время порядочно. Семен поднимает ключи, рассматривает забавный брелок в виде набора миниатюрных музыкальных инструментов: скрипки, рояля, флейты и валторны. Особого внимания удостаивается округлая валторна, ее изогнутые трубы, широкое сопло. Семен пытается понять, что такое с ним происходит. «Это болезнь, - догадывается он, - я болен. Я занемог в тот самый час, как увидел ее. Просто сначала мощный иммунитет давил симптомы, здоровый организм боролся». Здоровому организму чужды вот эти сердцебиения и остановки дыхания из-за капризов девчонки в белых штанах. Что-то отвлекает его от дум. Пальцами барабанят в окошко, - «Кто осмелился, сейчас огребет», - грубо думает Семен и опускает стекло. Вместе с горячим воздухом внутрь устремляется странный взгляд его недавней любовницы и ее слова.

- Юных барышень катаем? - Аксинья пыталась говорить легко, но мешала королевская кобра, внезапно заселившаяся в ее легкие. Гигантская змея уютно расположилась в парном органе, свою опасную голову удобно разместила в розовом Аксиньином горле и время от времени поплевывала оттуда ядом.

Семен потер лоб и без особого интереса спросил:

- Господи, что ты тут здесь делаешь?

Прежняя любовница выглядела на удивление агрессивной, в ее темных глазах плавали пираньи и клацали многочисленными зубами. Бело-синее платье казалось картой военных действий державы-завоевателя.

- Да вот, приехала поговорить, - кобра метко плюнула, целясь Семену в глаз. Попала. Семен зажмурился.

Аксинья с ужасом разглядывала красивого мужчину напротив. Было совершенно ясно, что он ей не рад. И что разговаривать, в сущности, не о чем. В то время, когда она со слезами счастья вспоминала их свидания и великолепные моменты единения душ посредством единения тел, он набивал трубку дорогим табаком и приминал его упруго серебряной ложечкой. Проиграла, проиграла, и ничего уже нельзя. Надо сказать несколько слов ни о чем, об аномальной жаре, развернуться на каблуках - и пойти. В своем автомобиле переобуться в балетки, повернуть ключ зажигания, выжать сцепление, а потом газ. Но она стояла, пламенея от стыда щеками, к которым, казалось, прилила вся кровь мира.

- Прости, я очень занят, - рассеянно говорил тем временем Семен, сжимая что-то в кулаке, Аксинья пригляделась - ключи.

- Юным барышням уже снимаем хаты? - Кобра ворочалась в горле, Аскинью сильно тошнило, и перед глазами что-то такое металось. Сверкающее, силуэтов рыбы. Целый праздничный косяк.

- О чем ты?

- Обеденный перерыв проводим с пользой, - не унималась кобра, - практикуем классический секс… Или мосье предпочитает анальный?

Откуда, из каких глубин мозга вылез еще этот «мосье», никогда Аксинья никого так не называла. Семен вышел из машины. Встал, покачался немного с пятки на носок. Был рядом, но недоступен, как сто тысяч абонентов различных телефонных сетей в эту минуту.

Из офисной двери благородных оттенков бронзы вышла новая сотрудница. Ноги при ходьбе она ставила чуть-чуть с перехлестом коленей, это напоминало ломаный шаг моделей и выглядело странно на тихой улице. Но красиво. Семену, по крайней мере, понравилось. А вот Аксинье - нет.

- Что эта шлюшшшка здесь забыла, - прошшшипела она хором с коброй.

- Аксинья, что ты себе позволяешь, - в голосе Семена столкнулись и стукнулись хрустящее кубики льда. - Немедленно езжай. Поворачивайся и езжай. Мне так думается, что у тебя сегодня еще много-много дел. Всего доброго.

- Конечно, много дел, - Аксинья развернулась, сделала пару шагов, тряхнула головой, - Просто по горло! По горло занята оральным сексом! Ччаааооо!..

Я сейчас умру, подумала она, просто перестану существовать. Пошагала еще. Левой-правой. Вдохнула, выдохнула, жива.

- Удачи, - Семен уже смотрел на новую сотрудницу.

- Ключи… - новая сотрудница дважды шевельнула губами, верхняя много крупнее нижней. - Не могу открыть сейф, - переливчатый голос.

- Конечно, - Семен глотнул.

- Дайте мне, пожалуйста.

Аксинья не сняла туфли. Все-таки на каблуках она чувствовала себя увереннее и выше, пусть в автомобиле это и все равно. Она дала задний ход, стала выбираться из глупого тупика, в который загнала себя сама. Ну, надо же, мужчина ее жизни. Баранина, ветки вишневого дерева, букеты роз по утрам. Минимизировать в лоток панели задач, немедленно.

- Красивый брелок. Вы занимались музыкой?

- Не я.

- Кто-то из членов семьи?

- Мама учительница. Фортепиано. Извините… Мне…

Новая сотрудница протянула руку. Семен задрожал пальцами, побледнел губами, вложил в ее ладонь увесистую связку. Неброский маникюр чуть плавился от всеобщего тепла.

- Спасибо, - новая сотрудница улыбнулась облегченно. - Я пошла, да?

- Подождите, - Семен не мог придумать, как бы ее задержать, на минуту, на тридцать секунд это очень важно стало почему-то, задержать. - Подождите… прошу Вас!

Аксинья смотрела прямо перед собой. Кобра положила свой капюшон ей на правое плечо и негромко шипела в ухо. Пираньи развились в глубинах зрачка, грызли радужку, шевелили хвостами. Щеки невыносимо горели, ведь вся кровь мира прилила к ним. Вся кровь мира толпилась в сосудах, и бедное Аксиньино сердце не справлялось с нагрузкой. Прямо перед Аксиньей мужчина ее жизни нагло передавал ключи от съемной хаты сопливой шлюшке в уродливых туфлях. Шлюшка хватала их, как дрессированная обезьяна в цирке хватает банан или прочую еду приматов. Шлюшка выговаривала пошлыми вздутыми губами какую-то глупость. Мужчина ее жизни не желал минимизироваться в лоток панели задач, а внимал шлюшке и держал ее за пальцы.

Кобра вылизывала Аксинье шею и напоминала о главном. Аксинья шаталась по страшным домам великих старух с птицами на щеках, Аксинья знакомилась с извращенцами и вела с ними противоестественные разговоры. Аксинья нарядно упаковывала себя и преподносила мужчине своей жизни не просто, а с выдумкой и изрядным огоньком. Мужчина ее жизни целовал шлюшкино запястье, там, где неопытные пользователи ищут пульс.

Аксинья переключила скорости и нажала на газ. Размазать шлюшку повидлом по капоту, раздробить запястья вместе с пульсом, цветной мертвой тряпкой кинуть под ноги любовнику, чтобы понял.

Огромные глаза, белые одежды, звон металла, расстегнутый ворот рубахи.

Семен с силой оттолкнул новую сотрудницу от себя, легкая, она упала на четвереньки, зацепившись ногой за бордюрный камень, аккуратно выкрашенный белым.

Больше Семен ничего сделать не успел. Или успел бы?

Страшная жара не желала покидать города, от асфальта поднималось вполне зримое обжигающее марево, картошка пеклась прямо на грядках, а арбузы сгорали на бахче. Голод, голод - гомонили разного рода кликуши, а доверчивые пожилые женщины в ситцевых сарафанах скупали уже гречку, перловку и соль.

Аксинья, не доехав двух метров, развернула автомобиль и, пропахав ухоженный газон, с силой врезалась в стену Семенова офиса, окно вверху треснуло и подалось. Бампер смялся в гармошку, а подушек безопасности Аксиньина недорогая модель не имела. Поэтому ее пребольно ударило грудью о руль и засыпало осколками от разлетевшегося вдребезги лобового стекла. На ощупь вытащив один, наиболее удобный для захвата, из горячей щеки, она заплакала.

*

Предполагаю оставить последними словами «она заплакала» и предложить каждому желающему придумать свой вариант развития событий ровно с этого места: новая сотрудница на бордюре, Семен двумя метрами левее, Аксинья в стеклах и сломанных ребрах, Вава в неизвестном месте, занятая чем-то, далеким от повествования, Борюсик в недрах спортивной сумки, кофейница Захаровна в обществе взволнованной клиентки и мастер Ольга с колотящимся сердцем.

Наталья Апрелева