Любовь до изнурения

Моя большая любовь

Моя любовь была такая большая, такая большая, и все увеличивалась, все увеличивалась. Будто ярко-красный воздушный шар надували, пока он не сделался сначала светло-красным, потом бледно-розовым, а потом и вовсе потерял цвет.
И его уже не было видно, как и моей большой любви. Видеть нельзя, а чувствовать - сколько угодно. Протянешь руку вперед, наткнешься на прозрачный бок, сядешь на стул, нащупаешь босой ногой. Вдохнешь воздух, она липнет к щеке, проведешь рукой по коже, отстранишь, выдохнешь, ощутишь за спиной.

Просыпаешься утром, ресницы шуршат резиново по стенкам, с кровати не встать, только изогнувшись с трудом, пробираясь в ванную, равнодушно понимаешь, что точно такое же чудище растет внутри, нежно поблескивает среди лиловых кишок.
Окна и двери выбухают грыжами, даже замочные скважины заполнены, даже через щели в полу к соседям. Открываешь рот, пальцами втискиваешь ее обратно, постоянно контролируешь уши, нос, все эти физиологические отверстия! И вот уже она внутри и она снаружи ведут переговоры, в стремлении слиться и поглотить.

Приняла меры безопасности, сидя в углу, притянула колени к груди и голову спрятала. Нащупала вооруженной рукой чуть скрипящую оболочку, проткнула иглой. Успела рукой прикрыть голову поверх второй руки. Сверху грохнуло. В животе чавкнуло. Через минуту выплюнула много розовой слюны, она изобильно пузырилась и пахла клубничной жвачкой.

Теперь удивительно, как немного ярко-красных клочков нахожу в доме, куда подевались площади? Нахожу, подношу к губам, распластываю по лицу и дую, дую. Получается маленький аккуратный шарик, любо-дорого, его закрутить, обернуть вокруг много раз. Вот он, мой маленький. Правда, хорошенький?

Моя небольшая любовь

Моя любовь была небольшая, весила немного, имела приятную округлую форму, запах сухого чая и ее легко было носить с собой каждый день. Брать в разные места, куда бы ни пошла: хочешь - в присутственные, хочешь - произвольно. Села утром на диван-кровать, потянулась, достала из-за подушки, понесла умывать под струей проточной воды. Сварила кофе, добавила сахару - любовь, она любит с сахаром.

Вышла на улицу, «иномарки целуются», скользко -прямо как в песне; небольшая любовь кармана не тянет, есть не просит, развлекает в транспортных пробках и очень теплая , можно погреть руки.

Так и носишь с собой ее весь белый день, весь черный вечер, всю ночь укачиваешь, чтобы уснула наконец. Потому что это невозможно, ну просто не возможно же: и говорит она и говорит. И волнуется, и кипятится, и повторяет, повторяет одно и то же. Странно. Почему-то совершенно не разобрать, что.

Приходится переспрашивать, уточнять, и вот уже вступаешь в настоящий диалог. Небольшая любовь - превосходный собеседник, так хорошо слушает, так искренне благодарит. «За что, - смеешься ты, - за что?» Уклоняется от ответа и просит приоткрыть окно. Жадно вдыхает холодный воздух, утром она не поместится в карман и поедет в сумке.

«Мне кажется или ты подросла?» - спросила я. Горячо заверила, что мне кажется. Попросила рассказать что-нибудь, чтобы не скучать в дороге. С каждым словом сумка давила на плечо все сильней.

Моя маленькая любовь

Моя любовь была такой маленькой, что иногда ее не было совсем. Тогда я останавливалась на углу, покупала хот-дог с ганноверской сосиской, майонезом и горчицей, пинала носком сапога кусок льда и слушала в наушниках: «Я знаю, что вена моя - эрогенная зона!..»

Но иногда моя маленькая любовь как-то группировалась, открывала свой миниатюрный рот и впивалась острыми зубами мне в кожу где-нибудь на запястье. Она обычно ползала по пальцам, дремала за небольшим камнем в бриллиантовом кольце или за более крупной жемчужиной. Сдались ей эти кольца, на самом деле. И ногти. Основная беда была с ногтями, она их грызла нещадно. Не помогало ничего. Ни классический хинин, ни прогрессивный лак с соответствующим эффектом. Невероятной мощности отвлекающий фактор - эти неопрятные ногти с зазубринами. Только отложишь маникюрную пилку, только вздохнешь облегченно, а твой указательный палец опять выглядит убожеством, прячешь его в параллельной ладони и спрашиваешь вслух: ну и какого черта?

Такого черта, отвечает негодяйка, вот такого черта, а ты сама-то как думала? Что обойдешься без повреждений? Скажи спасибо, что я пока вгрызаюсь не так глубоко, как могла бы.

И я немедленно замолкала, от стыда прикусывая язык и часть щеки изнутри - без повреждений никак, это правда. И говорила: «Спасибо…»

И осторожно включала музыку в наушниках, Биллис Бэнд или что-то такое, но быстро выключала. Эта маленькая любовь, она такая церемонная. Нельзя оставлять без внимания, обидится смертельно. Растение, которое поливают.

Наталья Апрелева