Везет в карты, не везет в любви

Этот Иеромонах, он невозможный. Он такой же невозможный, как ты, только с другим вектором, что ли. Неважно, кто вправо, кто куда. Когда мы вместе с ним вышли, было темно, он пискнул брелоком, и ему отозвался такой низенький спортивный автомобиль, вроде бы красный. Муж позже сказал, что это Феррари, я верю, он разбирается.
Иеромонах изящно подоткнул свою черную-черную рясу, и усаживаясь, продемонстрировал длинные ноги в узких джинсах. Неожиданно взял мою левую руку и положил себе на лоб: «Я не горячий? Пощупай, пожалуйста, женщины прекрасно это умеют». Под мои пальцы скользнули его волосы, отросшая челка, черная-черная тоже, и мягкая.

Какая-то нереальная безынерционность была в этом, абсурд. Как если бы марсианский сине-зеленый мухомор вдруг возрос в моей раковине из нержавейки поутру.

И мы поехали с невозможным иеромонахом в Специальный Дом. Он находился у черта на куличках. Дом притих, погружен во мрак, на семи лихих продувных ветрах, всеми окнами обратясь во мрак, а воротами - на проезжий тракт. Темный сруб, обнесенный высоким забором из бревен, некрашеных и каких-то теплых на вид.

Специальный Дом был внутри очень, очень. Как говорит моя подруга, упаковано. Там всеми силами и немалыми средствами создавали Настоящее Казино. Столы, зеленое сукно, девочки-крупье в строгих костюмах, бесплатное шампанское. Российское, а что? Если брют.

Иеромонаху все буквально били поклоны, называли чуть не Ваше преосвященство, открывали перед ним двери и спрашивали, все ли хорошо, все ли хорошо. Иеромонах оставил меня на высоком табурете у стойки как бы бара, но не бара, а фиг знает чего. Алтаря?

Для меня эти высокие табуреты недружественны. Я боюсь их, как тля божьих коровок, как раздолбанная "шестерка" лежачего полицейского, как мягкое место в желваках от инъекций крепкого шлепка медсестры, как микрофлора кишечника убойной дозы антибиотиков, как земляки с Трансильванщины осиного кола, как лед на реке Крещенских купаний, как мимические морщины ботокса, как... ну ладно, а то подавилась уже метафорами, как...хаха...удав кроликов.

Невозможный иеромонах принес большое количество фишек, разных цветов: серые, черные, белые. Вот эти, белые, оказались самыми дорогостоящими. И сказал мне: "Играй!" Я взяла белые фишки, две штуки, и поставила на два номера: "6" и "9"… потому что мне нравится цифра "6", поэтому. Шарик был брошен, шарик крутился, колесо тоже крутилось, причем они делали это в разные стороны, мне было безразлично. "Ставки сделаны", - традиционно объявила Дилер, а иеромонах прошептал мне на ухо, чтобы я не переживала и что казино - всегда остается в выигрыше, это же однорукий бандит. Я не переживала.

Я переживала, когда ты исчез, я переживала, сжимая в горячей ладони трубку, не решаясь позвонить.

Шарик катился себе и упал в выемку с цифрой "6". Дилер придвинула мне маленькую груду фишек, белых, я сказала все поставить на "6". Такая у меня сделалась идея, потому что это… это моя любимая цифра, и мне, в сущности, безразлично. Невозможный Иеромонах рассмеялся и поставил свои фишки, все, тоже на мою "шестерку". "Уверен, у нас получится, - сказал он, - что-то такое сегодня происходит...". "… невозможное?" - добавила я. "Похоже, да", - ответил он, наматывая свой черный-черный локон на палец. Абсолютно женский жест, но ему шло.

Не позвонила, не написала смс. Было больно постоянно смотреть на твою оранжевую спину, скрывающуюся за другими спинами, неоранжевым. В следующий раз я нарочно закрыла глаза, зажмуривала, чтобы не прокручивать потом вот это: разворачивается и уходит, разворачивается и уходит… невозможно.

Шарик попрыгал и лениво-вяло упална "шестерку". Дилер невозмутимо придвинула нам груду фишек уже большую. Я даже не обрадовалась, а Иеромонах - да, порывисто встал, придерживая черную-черную рясу, а какой-то благообразный господин в отличном костюме красиво закрыл глаза ухоженной ладонью и проговорил: "Мои поздравления и респекты". Иеромонах предложил мне забрать все фишки, он двигал их ко мне по игровому зеленому столу. Эту кучу денег, говорил он, ты выиграла кучу денег. Я испугалась. Выиграла кучу денег. Стала отпихивать фишки руками, роняя на пол, и на полу отпихивать их ногой, испугалась.

- Все на "шесть", снова, да, да, да! Абсолютно уверена.
Дилер установила сама, аккуратными столбиками, подняв с навощенного паркета.

Я не считала и не знаю, сколько проиграла в тот раз.
Иеромонах улыбался. "А не хлопнуть ли нам по рюмашке?" - процитировал он фразу из старого кинофильма. Я знала правильный ответ, но промолчала, устала. Мне было, в общем-то, безразлично. Я выпила шампанского, бокал… и ещё один. Иеромонах улыбался и много говорил. Невозможный жест, сказал он, я потрясен, сказал он, что ты молчишь, сказал он.

Иногда ты думаешь, что это слабость, сказала я, иногда ты думаешь, это зависимость, сказала я, а это просто любовь.

Наталья Апрелева