Новое дело

Утром нового дня хорошо что-нибудь начинать. Новое дело, новую упаковку кофе (и пить без сахара, наконец) , переустроить эти отношения так, как считаешь нужным ты, надеть новые спорные одежды, вымыть уже окна, напомнить о деньгах и, полностью удалив неудачный файл, сделать все по-другому, чтобы нравилось.

Утром, когда я пришла на первую в жизни работу, мне было самых настоящих восемнадцать лет - без всяких там дамских штучек, да и всяких там дамских штучек я не знала ещё. Папа пристроил меня бортпроводницей. Это такие специальные девушки в самолетах, которые в советских фильмах говорили «по-нерусски» и навечно прикреплялись к тому или иному экипажу, а в реальном прошлом - считали железные ложки и вилки, чтобы не стащили алчные пассажиры, и дозированно распределяли место в единственном гигиеническом пакете для нужд желающих.

Я очень боялась первого дня труда. Проходя медкомиссию и всякие оформления, насмотрелась на прекрасных настоящих стюардесс, опытных красавиц с профильным образованием: ленинградским техническим летным училищем. Они были слепяще прекрасны в сексуально сидящей форме, с красиво завязанными на гордых шеях шарфиками, украшенными четким логотипом Аэрофлота.

Форму надела и я, понравилась себе очень мало, а то и совсем не понравилась: какая-то упитанная комсомолка-доброволка, белый верх, синий низ, блюэээ. ..И много внимания уделила этому самому шарфу. Завязать его - дело непростое. Не вот там - набросить и того, затянуть петлей. Надо было с неприсущим мне чувством прекрасного выстроить узел и тщательно закрепить его. Да. Провозилась около часа, не преувеличиваю, а может быть, больше. Что-то получилось. Похожее. Часто бывает так, да всегда почти бывает так, что выплыть можно, только уцепившись за незначительную мелкую глупость, вот этот чертов шарф, к примеру. Кому был нужен? Зачем?

Я появилась в Офисе Службы Проводников, юбка измялась, рубашка запачкалась рукавом об какого-то незнакомца, на подбородке сиял прыщ, и на лбу - тоже сиял, сердце колотилось уже где-то прямо в горле и я сглатывала периодически. Подержалась немного за шарф. Подошла к круглой прозрачной стойке диспетчера, писклявым голосом доложила о прибытии себя. Диспетчер отметила и указала рукой, где надлежит быть.

Надлежало быть в кругу именно что самых звезд авиаотряда: две Дивы, две яркие красавицы в идеально наглаженных формах, стройные бедра в темно-синем, высокие груди в распахнутых отворотах блузок и шарфы, шарфы. О, Боже, мой тщательно наглаженный бант был просто жалким узлом пионерского галстука троечницы Пупиркиной, по сравнению с Их Цветками Лотоса.

- А, девочка, - пристально глядя, опознала меня старшая из Див, - мне сказали, что какая-то новенькая будет...
- Да уж, - поддержала ее вторая, - ну просто как летать-то рейс? Непонятно, почему все на нас.
- Кто везет, - авторитетно сказала первая, - на том и везут.
- Точно, - вздохнула вторая, привстала с красного служебного диванчика и потянула меня за кончик шарфа, шарф сделал ласковое «шшшшш» и развязался совсем, повиснув унылой голубой тряпкой на шее с сердцем внутри.
- Ну, пошли, что ли! - скомандовала первая. - Представляю, сколько сейчас на приеме жратвы провозимся... А я поспать полчасика хотела. Ночь не спала, прикинь? С Гадом этим...

Рейс был в Ташкент, и полагалась еда. Про Гада я вскоре узнала все.

Никуда я с ними не пойду, подумала я. Зарыдаю сейчас, подумала я. Папе пожалуюсь, подумала я. Да и вообще, нафиг мне работать, подумала я. Не работа это, подумала я, сняла шарф, скомкала его в кулаке и пошла за Дивами на летное поле.
Взойдя по трапу в самолетное пахучее нутро, я как-то неожиданно взбодрилась. Приостановилась. Правой рукой намотала на левое запястье шелковую повязку, завязала куцым бантиком (вышло убого), но мне понравилось.

Дивы порассматривали меня со своей высоты красавиц и профессионалов.
- Надо же, - новым голосом сказала первая, - первый раз вижу. Чтоб на руку. А неплохо. Только в лимонад будет лезть, в пассажирские чашки.
- Главное, чтоб не в пилотские, - рассмеялась вторая. И я рассмеялась, наконец, тоже.

А к чему это я все? Да к тому, что люблю и уважаю всех, начинающих сегодня, или завтра, или вчера, или всегда страшное новое дело: не работу, так диету, не диету, так любовь, не любовь, так что угодно… И стучащихся головой о дверь, и открывающих ее так же - головой, ни на что более непригодной вроде бы, а пригодной, пригодной - виданное ли дело.

Наталья Апрелева