Гештальт завершен

Приключения с врачицей забавным образом продолжились. Но уже с участием третьего лица - юриста Славы. Он совершенно случайно ко мне заехал, отдать-забрать ключи с прошлых работ, записные книжки, журналы столетней давности, всякое такое. А я как раз заполучила свеженькие результаты анализов из независимой лаборатории «Инвитро» - они были прекрасные. Без всяких глупостей от руки, сочиненных алчной гинекологиней в тиши уютного кабинета.

Я победно танцевала вокруг монитора и негромко пела - «Инвитро» по почте присылает анализы, очень удобно для танцев.

И тут случается юрист Слава. И я в порыве радости с какого-то черта рассказываю ему в общих чертах историю: обман в частной клинике, четыре тысячи сто рублей, новые прекрасные результаты и все хорошо вроде бы. Но он со мной не соглашается. Уверяет, что все может быть еще лучше. Просто начинает разминаться у меня на ковре, потирать руки, как боксер перед поединком. И говорит:

- Наташка, мы сейчас эту жуткую бабу за полминуты сделаем! Ты хочешь обратно четыре тысячи сто рублей? И еще два раза по столько же? За моральный ущерб? Да я таких, как она, да как Бог черепаху!.. Да я за социальную и всякую другую справедливость! Горы сверну! Я борец, настоящий борец!

Я кусаю губы, я неприлично хочу назад четыре тысячи сто рублей. Моральный ущерб я бы легко простила алчной гинекологине. Но вот четыре тысячи сто рублей очень хорошо бы меня выручили этим маем. Я купила бы те самые духи Ricci "Ricci". И шанелевскую базу под макияж, сияющую. А то все как-то больше за квартиру, да за квартиру, да еда, да куртки детям, да кроссовки непременно на «липучках», потому что сын ненавидит завязывать шнурки. А, и еще за газ. И я - несчастная! - киваю прокушенной губой юристу Славе.

Он мгновенно меня хватает за руки - за ноги, он меня волочит на улицу и сажает в свой автомобиль. Славин автомобиль очень грязный. Не просто там банально грязный - а невероятно, невообразимо, чудовищно грязный. Это невозможно себе представить. Грязь лежит на кузове неизвестного никому цвета толщиной сантиметров тридцать, не меньше. Когда-нибудь ее придется уже отбивать кайлом, а не отмывать.

Или не придется.

- Да, - блестит очками юрист Слава, - я принципиально не мою машину за личные деньги. Я считаю, что город должен мне сам мыть машину, если хочет видеть свои дороги аккуратными!

Тут бы мне одуматься. Выйти с достоинством из принципиально немытого автомобиля. Вернуться домой. Выпить кофе. Послушать радио «Эхо Москвы» в Самаре. Но я, безумная, пристегиваюсь - и мы едем.

По пути юрист Слава интересно рассказывает мне о своем вкладе в составлении «Полевого определителя птиц Подмосковья» с описаниями и изображениями, триста семь видов птиц средней полосы России. Говорит, что лично описал несколько нетипичных птиц. Я спрашиваю, была ли там пеночка. Он почему-то обижается и сильно ударяет руками по рулю. Машина странно виляет в стороны. Я моргаю.

- Не в пеночке дело! - с болью отвечает он. Замолкает надолго.

Приезжаем. Юрист Слава не торопится вылезать из машины, он снимает очки, вынимает из карманы другие, надевает их. Снимает. Надевает прежние. Я немного начинаю жалеть о намеченном мероприятии. Юрист Слава вдруг сильно возбуждается, и вытаскивает из бардачка смятую газету. В газету завернут листок бумаги большого формата А3.

- Подожди, - громко говорит он, - я вот тебя хочу попросить. До всего.
- Да? - любезно отзываюсь я.
- Ты поддержи мою добрую инициативу по поводу иппотерапии. Я не для себя стараюсь. Я для детей стараюсь. Я хочу, чтобы каждый ребенок города познакомился с лошадью. Ты подпишешь мое открытое письмо Невзорову?
- Невзорову? Питерскому журналисту? А почему именно ему?

Юрист Слава волнуется еще больше. Лицо его краснеет. Губы прыгают. Руки дрожат. И голос тоже:

- Как ты не понимаешь?! Я обращаюсь к нему, как к знатоку лошадей. И опытному пропагандисту. Надеюсь, ты хотя бы знаешь, что его лошади прекрасно читают?

Отодвигаюсь по возможности дальше.

- Как это - лошади прекрасно читают?
- Очень просто, читают и пишут по-латыни. Невзоров - гений. Я очень рассчитываю на его поддержку. У Самары огромное будущее в плане иппогорода. Мы еще выйдем на улицы!

Он немного стучит по рулю опять. И еще раз. Автомобиль коротко и тревожно гудит.

- Слава. Я подпишу, - говорю я, - обязательно подпишу. Мне нравятся лошадки.
- Лошадки! - вскрикивает он, - лошадки! Вот оно, бескультурье! Безнравственность! Лучше вообще молчи! Будешь курить?!
- Не курю, - робко хрюкаю я.
- Не куришь? А почему ты не куришь? Все равно у тебя ни экологического сознания, ни экологического соображения нет!

Он закуривает сигарету, гневно исчезает в беловатом дыму на время. Потом произносит настойчиво и твердо:

- Лошади бессмертны! Учти это.

Я обещаю. Открываю дверь. Осторожно выставляю в весеннюю лужу обе ноги, как и рекомендуется правилами хорошего тона. Потом выхожу из машины целиком. Пачкаюсь. И руки, и джинсы и еще пиджак.

- Слава, ты не жди меня, хорошо? - говорю уже с улицы, - я сама, сама. Все-таки такой вопрос, такой вопрос. Деликатный.
- Да мне все равно вообще! Делайте, что хотите! - на меня он уже не смотрит, обиделся?

Немного елозит на месте, уезжает. Я поворачиваюсь, иду на остановку. Отправляюсь домой. Разговаривать с гинекологиней про четыре тысячи сто рублей передумала. В маршрутке обнаруживаю, что оставила на сиденье у юриста Славы темные очки. Не расстраиваюсь нисколько. Почему-то считаю это логическим завершением.

Трагедия и фарс всегда рядом.

Наталья Апрелева