Внешкольный вальс

Когда девочкам шестнадцать лет, они такие хорошие. Они такие красивые, со своими пушистыми волосами, нежной кожей и неумелым макияжем, который хочется немедленно смыть. Они такие самоуверенные, они такие беспомощные, они радуются, когда им случайно дают восемнадцать и привычно умываются каким-нибудь средством от прыщей.

Когда мальчикам шестнадцать лет, они такие хорошие. Они выглядывают знаки внимания, ждут телефонных звонков и мечтают о любви. Они такие ранимые, такие трепетные, и их так легко обидеть случайным и глупым словом.

Обычно в это самое время и случается выпускной вечер. Разве что кому-нибудь из них уже исполнилось семнадцать.

В этом году я имею непосредственное отношение к выпускному вечеру как мать девочки шестнадцати лет. Моя девочка шестнадцати лет такая хорошая, такая красивая, а средство для умывания она потихонечку таскает у своего младшего брата.
И все великолепно. Сегодняшние выпускники - очень нежное поколение, я бы даже сказала, чувственное, это не замечательно сконструированные топ-менеджеры восемьдесят третьего года рождения, и это не последние романтики «back in USSR» семьдесят пятого.

Если для первых выпускной вечер был стартовой площадкой к жизненному успеху, а для вторых - значимой степенью свободы, то для сегодняшних выпускников это просто - выпускной вечер, школьный вальс без прочих отягощений. И мне это нравится.

Не всегда отягощения красиво формируют мышцу, иногда они уродуют скелет и от этого очень трудно избавиться. Нет, просто - выпускной вечер, но на нем, разумеется, нужно выглядеть.

Тщательно выбирается наряд, девочки нежно гомонят в весьма подходящем случаю магазине «Красотки и Доллары», где покрой платьев соответствует всем представлениям о торжественном событии. Аксессуары тут же. Бусы из гигантских розовых шаров. Браслеты из искусственных жемчужин с кружевом. Туфли-балетки, удобно танцевать и соответствует стилю.

Мальчики могут значительно облегчить участь и банковскую карту родителя, заказав себе что-нибудь этакое через интернет. Что-нибудь в полоску. Или смокинг. Или фрачную пару, а что. Цилиндр и перчатки.

Выпускное платье моей девочки шестнадцати лет простого силуэта «new look» и цвета шампанского. Широкий темно-коричневый пояс завязывается сзади бантом. Сегодня утром дочь обеспокоилась состоянием своего платья. Она случайно уже надевала его разово, посещая в качестве гостьи свадьбу двоюродного брата, и немного залила ситро. На самом деле, никакого ситро уже давно не существует, я ностальгирую просто, последние романтики и «back in USSR».

Так вот, обследовав небольшие бесцветные пятна (диаметром порядка 0,5 см и в количестве двух), мы немного поспорили. Я говорила, что ни один дурак пятна не увидит, кроме как в электронном микроскопе, и все отлично. Дочь заламывала руки и стонала в смысле "все пропало" и "вечно я хуже всех". Тщательно осмотрели ярлычок с указаниями насчет ухода, стирка разрешалась. Ручная. При температуре. В результате платье замочили в пластмассовом тазике, обычно используемом мною для педикюра. Порошок взяли обыкновенный, это важно. «Миф» с «Мойдодыром» в фартучке, синяя пачка, французские ароматы, все дела. Специального для шелка не оказалось.

Через пятнадцать минут дочь настигла меня на рабочем месте и обрушила буквально на вот эту самую клавиатуру потоки слез, мыльной воды и проклятий. Причина была веской. Шелковое платье НЕИЗВЕСТНО С КАКОЙ РАДОСТИ окрасилось многочисленными красноватыми разводами, очень несимпатичными на вид. При этом они наотрез отказались отстирываться, я в лучших традициях русских женщин полчаса полоскала мерзкую дрянь, безрезультатно. Разводы даже стали ярче, клянусь. Откуда? Откуда?!

Пока дурацкое платье сохло для какой-то надобности на вешалке, дочь с молодецкими криками "по-любому мне надо в чем-то идти на выпускной!" умчала (внимание!) присматривать себе выпускной наряд общим счетом номер три, а я деятельно грустила и искала выход. Думала, в каком еще ядовитом отваре можно искупать чертову тряпку? Купила «Ваниш». Долго занималась пятновыведением. Сушкой на солнце. Вроде бы помогло.

Ко всему прочему дочь сказала мне чудовищную, насквозь лживую вещь: "Мама, а в этом испорченном платье можешь пойти, например, ты. Тебе здорово идет! Сразу видно, что ты родом из шестидесятых..."

Пока я надувалась от гнева, выкрикивая свой год рождения, негодная девчонка прыгала вокруг на одной ноге. На ней колыхался спасенный наряд цвета шампанского.

Сейчас мы сидим на кухне, рядом дочерин приятель, мальчик шестнадцати лет. Рассказывает, что костюм у него будет светло-серый, рубашка - белая, галстук он еще не выбрал. Хотел взять папин, розовый в мелких собачках породы мопс, но мама сказала, что это вообще. Я спрашиваю однообразно:

- Ну и что такое для вас выпускной вечер?

- Ни-че- го, - говорит четко дочь.

Приятель кивает.

- Я абсолютно не пылаю к этому вечеру. Я бы лучше просто погуляла бы. Или сходила бы в клуб. Помнишь, как было классно в «Бумажной луне» на прошлой неделе?

Приятель кивает.

- У Никиты Н., - говорит дочь еще, - специально постарались сделать так, чтобы вообще ничто не напоминало, что это собственно выпускной вечер. Они сняли целый специальный коттедж для торжества. И там не будет никаких учителей. А только Никита Н., его одноклассники и куча официантов. Официанты будут работать «в розлив» и подавать жареных змей и студень из зайца. А Никита Н. будет круто тусовать во всех помещениях, включая джакузи.

- Неужели змей? - удивляюсь я, - Теперь это круто, есть змей?

- Мама, - дочь смотрит устало, - змеи тут вообще не причем. Дело в отрыве от реальности, понимаешь? Что может быть вообще ценнее путешествия в другую жизнь? Даже если это просто съемный коттедж в четыре этажа…

- С джакузи. И студнем из зайца.

- Да, - дочь сдержанно кивает, - а на нашу унылую лажу в отстойном ресторане я вообще бы не пошла, если бы вы денег не сдали так много…

Мы действительно сдали денег дополна. Мы сдали четырнадцать тысяч рублей на унылую лажу в ресторане, и еще тысячу триста на кораблик для последнего звонка. Так что сегодняшний вальс - сугубо внешкольный.

- А что же ты молчала? - возмущаюсь я, - сказала бы. Что ты против. Унылой лажи.

- Да мне без разницы, мам, - отвечает честно дочь, - и бунтовать неохота. Зачем?

Приятель кивает.

Родители последних романтиков «back in USSR»сдавали на выпускной вечер что-то порядка ста рублей, на какие-то символические украшения спортивного зала. Стояли суровые годы талонов на макаронные изделия и моющие средства, колбаса поставлялась в магазины по графику «завоза колбасных изделий», и все еще замечательно помнили путч и прекрасного молодого Ельцина на броневичке. Последние романтики любили бунтовать. Они видели в этом историческое предназначение русского народа.

Идеальные топ-менеджеры в роли выпускников твердой рукой приостанавливали любящих родителей от лишних трат, высказывая разумные пожелания нормально «апгрейдить» компьютер и приобрести электронную записную книжку. Они твердо знали, зачем им вручат аттестат, и что делать дальше. Бунт в их ближайшие планы не входил, но при необходимости мог быть стратегически запланирован и тактически идеально исполнен.

И всем им на какой-то момент, контрольную точку, было шестнадцать лет. Хороший возраст для девочек, хороший возраст для мальчиков. Когда закончен этап предварительной грунтовки стены, и в твоих руках железное ведерко с краской. Плескай - ррраз! Плескай - два! И ничего страшного, если и промахнешься немного, не выдержишь задуманного узора. Можно либо перекрасить, или переосмыслить орнамент. Ну, в крайнем случае, разломать ставшую некрасивой стену. Метод бунтовщиков, иногда он самый точный. И всегда можно остановиться, и подумать. А иногда самое правильное - повернуть назад.

- Мама, - оказывается, дочь давно теребит меня за плечо, - мама, я вот хотела тебя попросить. Пожалуйста, пожалуйста, если ты завтра будешь на вечере общаться с родителями, ты не заводи сразу «По диким степям Забайкалья», обещаешь?

Я обещаю.

(Продолжение следует)

Наталья Апрелева