Альфонс Васька
А тюльпанчики-то кому?
Странно... Восьмого марта я вдруг оказался ничьим мужиком. Не далее как накануне Светка собрала мои скудные пожитки, сложила их в полиэтиленовый пакетик и вкупе с гитарой выставила на лестницу. Вот так просто. За «не так садился на диван».
И я пошел. Пошел в свою старенькую многокомнатную коммуналку. За семь месяцев я отвык от ободранных стен на кухне, от капающего крана. От того, что зубную щетку нужно уносить из ванной, а при варящемся супе дежурить неотлучно.
...Утром я проснулся какой-то унылый и очень небритый. Вышел в город и долго дышал весенней теплотой. Вокруг суетились мужики: тащили мимозы и тюльпаны, громко разговаривали по телефону и возбужденно курили. И мне тоже захотелось праздника.
Безумно захотелось поздравить Женщину с женским днем.
Я купил пятнадцать желтых тюльпанов и призадумался. Куда идти? Вернее, к кому идти... Идти мне было не к кому, и я уже начал подумывать о безвозмездном дарении букета первой встречной.
Вот бежит девчонка. Лет двадцать, не больше. Глаза поют, каблучки стучат. Конечно, спешит на свидание, и тюльпаны мои ей «до лампочки».
А вот томная дама средних лет. Смотрит свысока (на мои 180), кривит напомаженные губы и крутит обручальное кольцо. Нет, с замужними не связываюсь.
Так-так, милая дева лет 25-ти. Без кольца, без букета, без телефона. Делаю шаг... И тут у тротуара тормозит роскошный блондин на мотоцикле. С корзиной роз. Ага-ага... Я – в пролете.
Принялся звонить бывшим, но и там как-то не задалось. Одна с придыханием сообщила, что очень занята, вторая выругалась и бросила трубку, третья... А третьей я звонить не стал. Просто потому, что третьей была та самая Светка.
...Я вдохнул неяркий запах тюльпанов и побрел домой, в родную пыльную коммуналку. На пороге меня встретила Марья Никитична, весьма вздорная и престарелая пенсионерка:
- Гляди-ка, Васька! Давненько не видались! Где был-то?
- У дамы жил.
- Альфонс! – театрально бросила Марья Никитична.
- Выходит, Альфонс, – миролюбиво улыбнулся я.
- А чего приехал-то?
- Так выгнали меня оттуда, Марья Никитична.
- И поделом тебе!
- Конечно, поделом...
Пенсионерка ухмыльнулась и бросила взгляд на букет:
- А тюльпанчики-то кому? Уже новую завел, любострастник?
- Да куда мне... А тюльпанчики – это Вам, Марья Никитична. С праздником.
Я никогда не видел так быстро теплеющих глаз. Женских глаз.
- Васька... А ну-ка, заходи! – и она распахнула дверь в свою комнату.
Я впервые вступил в это запретное помещение. Оно оказалось просторным и светлым, с белым накрахмаленным тюлем и неяркими лампами. Телевизор под салфеточкой, герани и книги, книги... Надо же, она читает Набокова и Маркеса.
Под рюмочку хвойного бальзама я рассматривал блеклые фотографии и слушал Шаляпина. А Марья Никитична любовно гладила желтые головки тюльпанов, туго вставленных в пол-литровую банку, и бегло вывязывала толстенький носок.
Наутро я отдраил Марье пригоревшую кастрюлю и подарил хрустальную вазу. А в графике дежурств по коммуналке вместо ее имени вписал «ВАСЬКА». Пусть читает Маркеса, пока я снова не стану Альфонсом.
Статья участвует в конкурсе " Мужской женский день".