Шлягер

Она не умела врать, поэтому ушла от мужа, от достойного, в общем-то, человека, с которым вполне счастливо прожила немало лет. Ушла спонтанно, с сумкой через плечо. Вернее, ее подхватило и понесло неведомо куда.

Она приземлилась у посреднической фирмы, и уже через час вошла в квартиру, в которой ей предстояло жить. Квартира была пустой и гулкой, с полом, покрытым плиткой - желтой в коричневую крапинку. Как в общественной бане или в зале ожидания на вокзале.

Первые ночи она спала на полу, расстелив на этой плитке свое барахлишко. Потом она заболела. Она заболела бывшим мужем. Вернее, это бывший муж заболел ею, каждую ночь названивая по телефону. Требуя объяснений и выяснений, проклиная, и заклиная вернуться.

А она сострадала ему и не могла объяснить даже себе, что с ней происходит.

Она почему-то решила, что ее сострадание может облегчить его страдания. Оказалось, отнюдь. И даже напротив, оно усугубляет и удлиняет.

Но это она поняла позже.

Другой человек, который знал ее веселой и беззаботной, поселился, было в этой квартире, но устав от ее мучений и ночных метаний по телефону, намекнул, что хотел бы уйти. Он почему-то решил, что если ему уйти, то ей будет легче разобраться с самой собой. Ну, и с бывшим, заодно. А, может, он ощущал вину перед ней, и эта тяжесть оказалась ему не по плечу.

Так или иначе, она удивилась. Или сделала гордый вид, что удивилась.

- Разве ты взаперти? - спросила она.

И добавила, что ей было очень хорошо с ним. Спасибо. Пока.

...Если бы кто-то поинтересовался тогда, как у нее дела, она бы спела с неискренним задором в голосе: «Я в галошу труля-ля, и в другую труля-ля, и вот стою любуюся, во что же я обуюся». Про то, что хочется выть на луну, вряд ли призналась бы.

Но никто не поинтересовался.

Сын работал по контрактам в разных странах, полгода в Испании, два месяца в Англии… Дочь после окончания университета отправилась в длительное путешествие – совершенствоваться в языках… Одна подруга жила в России, другая уехала в Америку… С бывшим мужем ей меньше всего хотелось делиться своими проблемами.

Вот им-то она, как раз тогда, и перестала болеть. Ибо уже не до состраданий ей было.

Да и бывший муж как-то успокоился, перестал названивать, и ей сказали, что его видели с эффектной дамой, с которой, впрочем, он был замечен и раньше, но ей об этом не говорили.

После нескольких дней оцепенения она сделала первые попытки встряхнуть себя. Наверное, баобаб легче встряхнуть, чем себя в такой ситуации. Кто пережил это, поймет.

Проснувшись, она шла к зеркалу улыбаться. Доулыбавшись до хохота, до коликов в животе, она шла под контрастный душ.

- Ах, какая женщина, а-а-у (глубокий вздох под тугими брызгами холодной воды), какая женщина, мне б таку-у-ю! – напевала она.

Ведя машину и ступая по тротуару, в процессе аранжировки цветов (она работала флористом) и в процессе торговых сделок, в парикмахерской и в тренажерном зале, в супермаркете и на рынке, в компании и в гордом одиночестве, одеваясь и раздеваясь, с утра и до вечера, вслух и мысленно (а иногда и бессмысленно) напевала она этот шлягер, полный безнадежной страсти и легкой горечи: «В шумном зале ресторана, средь веселья и обмана»…

…На встречу нового года старые знакомые пригласили ее в русский паб. Она пришла, немного опоздав. Она была знакома почти со всей компанией и очень обрадовалась тому, как шумно обрадовались ей. Она не сразу заметила Другого. Он кивнул ей издалека, улыбнулся. И бармен кивнул ей, хотя она не была с ним знакома. И зазвучала песня, как будто она с барменом сговорилась заранее. «В шумном зале ресторана, средь веселья и обмана»…

Она подошла к нему, села рядом.

- Как ты живешь?
- Не очень, - улыбнулся он. И протянул ей меню. И поинтересовался, как у своей женщины. – Что тебе заказать? Что ты хочешь?
- Я хочу на Мертвое море, - сказала она первое, что пришло в голову. Они вышли из паба, сели в его машину и поехали на Мертвое море.

Луна в ту ночь была неправдоподобно огромной, сияла так, что хоть крестиком вышивай. И пейзаж за окном номера гостиницы был фантастическим – голубая каменистая пустыня, тишина, покой, гармония.

Он откупорил бутылку с шампанским.

- Загадывай желание, - улыбнулась она, взглянув на часы.
- А оно уже исполнилось, - просто ответил он.

…Сегодня Она опять услышала эту песню. По русскому радио, в такси, в котором возвращалась с работы домой (перед праздниками у нее всегда много работы).

Как сладко замерло сердце... И в эту минуту позвонил Он.

- Извини, что я так часто звоню, но я не могу не поделиться. Так смешно и трогательно ведет себя наша дочка.

И рассказал, что дочка не хотела уходить из игровой комнаты и, чтобы оттянуть время ухода, со всеми долго прощалась: «Бай-бай, машинка, бай-бай, мячик, бай-бай, тетя, дядя, стул…» Что они вернулись домой и уже поужинали, и нарядили елку, и что буквально сейчас их дочка нарисовала «саламот» и «абака» удивительно талантливо для ее возраста. И что они по ней соскучились. Очень.

Блинчик

Статья участвует в конкурсе " Вивальди. Зима. Новогодняя сказка."