В ожидании встречи

Аэропорт был крошечным и состоял из двух терминалов, убогого зала ожидания и магазина беспошлинной торговли со стандартным набором товаров: сигареты, ликеры, парфюмы... В баре, притулившемся в дальнем углу под громкой вывеской «Ирландский паб» кучковались несколько мужских групп, по скромности одежды и дорогивизне очковых оправ подпадающих под определение «иностранцев». Женя несколько раз обошла зал ожидания, полистала газету и даже позволила себе выпить микроскопическую чашку неприлично дорогого кофе. По ту сторону стекла взмывали в небо и плавно плюхались на взлетные полосы самолеты: их бодро вздернутые кверху «хвосты» обещали надежды на лучшую жизнь. Женя вспомнила, каким необыкновенно-серым было небо в Париже прошлой зимой и как скорбно тыкался в небо скелет Эйфелевой башни, той самой, которая «уродлива, некрасива и портит вид французской столицы». Женя от всей души отождествляла себя с сооружением месье Эйфеля: вот ее тоже родили, не спросясь, столько усилий — а где результат? Иначе почему по некоторым не совсем удавшимся женским экземплярам мужчины хотя бы скользят полубезразличными взглядами, а Жене даже этой крупицы «счастья» не перепадает.

«Рубли — не лучший подарок, buy in Duty Free» — зазывал подслеповатый лайтбокс. Желающих расстаться с «не лучшим подарком» не наблюдалось совсем. Только у витрины с ювелирными изделиями неторопливо переминался пожилой мужчина — скорее всего американец, в стеганой куртке со звездно-полосатым флагом на всю спину и русской шапке-ушанке. Впрочем, он собирался расстаться с долларами. А помогали ему в этом сразу две дамы: карамельно-помадная продавщица с правильно школьным английским, старательно артикулирующая цену колечка от Bvlgari и невероятно красивая спутница позднестуденческого возраста, тот самый тип женщин, про которых говорят «dolly» и от которых сходят с ума все мужчины «от и до» по обе стороны Атлантики. Женщина-клон, выведенная искусственным путем в секретных лабораториях «Эль», «Космо», «Вог», и иже с ними. Ни единого изъяна, все соответствует ГОСТу: рост, вес, объемы, упаковка. И зря что ли первого в истории клона звали Долли? Ну и что, что овца? Женщина не должна быть одновременно красивой и умной.

Женя вздохнула: себя она относила к промежуточной категории женщин — к несчастным. Троица как будто услышала ее рассуждения и громко, синхронно засмеялась: продавщица — почти не открывая рта, американец — рыкающе, во весь голос, а его dolly — красиво, в удачном ракурсе демонстрируя безупречные зубы.

Видимо, консенсус был все же достигнут, и доллары американца перекочевали в кассу магазина, а кольцо за баснословную цену — туда, куда ему положено, на пальчик красавицы. Жене никогда не дарили подарков мужчины, если не считать миловидного гарсона в уютном французском кафе на углу Пляс Пигаль и рю Антуан, который угостил ее вкуснейшим кофе в мире и не дал погибнуть от бронхитного парижского ненастья. Вкус того кофе в маленькой розовой чашке в стиле легкомысленной пасторали Женя вспоминала всегда — его нельзя было описать, можно было только вновь и вновь плутать в поисках его по тупикам памяти, а найдя — вдыхать по капле.

Механический голос объявил рейс до Цюриха на трех языках и народ в зале зашевелился: зашелестел пакетами, щелкнул ноутбуками и пудреницами и организованно потянулся на посадку. Женя повторила про себя — Цю-рих, цир-лих-манирлих. Старая жеманная кокетка Швейцария — финансовая печень Европы, благополучная, как банки на Банхофштрассе и желанная, как коробка бонбонов Lindt. А вот у Жени на лице написано, что «такси идет в парк», что денег у нее практически нет, что шоколад она ест от случая к случаю, работает допоздна и времени на личную жизнь «катастрофически не хватает», поэтому она сидит в этом аэропорту, тоже летит куда-то, как все, но между прочим, ее мог бы встречать потрясающий голубоглазый брюнет, миллионер, гибрид раннего Пола Ньюмена и позднего Тимоти Далтона. В Европе женщина не обязательно должна быть dolly, по крайней мере, голландской фройлен, хозяйке маленькой пекарни, в которой Женя убиралась, неприглядная внешность не помешала добиться успехов в бизнесе и личной жизни — от женихов не было отбоя. Правда, фройлен с замужеством не спешила, а грезила о собственной сети пекарен и кондитерских. Но она могла позволить себе такую роскошь — она ведь была голландкой...

Женя верила в то, что на Западе у нее больше шансов устроиться, и еще ей казалось, что где-то в пряничных улочках Амстердама, многоголосых avenidas Мадрида, а может в масляном хрусте утреннего круассана в парижском кафе кроется тот самый секрет, который никак не разгадает загадочная русская душа. Цюрихская «группа» почти полностью дисперсировалась, и механический голос в последний раз попросил опаздывающих поторопиться. Женя подумала: кто же, интересно, по доброй воле раздумает лететь в Швейцарию? Только полный идиот и... Женя. А все потому, что стала «невыездной» после дурацкой истории с неудавшимся сватовством респектабельного жениха из Лугано. Все шло как по нотам — разуверившись в возможностях «отечественных производителей» и досыта набатрачившись в голландских пекарнях и француских кафе — Женя решила покорять Европу с тыла. А именно — женив на себе какого-нибудь состоятельного иностранца, не слишком озабоченного материально. Тем более, «импортные мужчины» менее щепетильны в вопросах соответствия женской красоты журнальным канонам, в отличие от избалованных русских. Неизбалованный итальянец, проживающий в Швейцарии, сыскался только через пару месяцев. Женя была так окрылена успехом, что не обратила внимания на 25-летнюю разницу в возрасте и сноску о трех детях от первого и второго браков. Но даже на это можно было закрыть глаза, если бы не сногсшибательный в прямом и переносном смысле темперамент жениха. Секса ему хотелось много, а вот получалось не всегда, вернее, всегда не получалось. Виноватой оказывалась, конечно, Женя — «бесчувственное фригидное бревно не способное завести мужчин — когда я вижу твое лицо, я перестаю видеть свою эрекцию». Отмучившись любезно предоставленные посольством две недели, Женя как смогла замазала тональным кремом самые яркие синяки, сложила чемодан, не забыв купленные женихом тряпки — «за моральный ущерб» и пулей помчалась в аэропорт. Вот видимо за экспроприацию этих «щедрых даров» Женя и поплатилась. Итальяшка позвонил в посольство и попросил занести сеньориту Евгению Щеглову в «черный список» российских невест-мошенниц...

Самолет на Цюрих с красно-белым крестом на боку начал набирать скорость. К стойке с надписью «Посадка на рейс 7989 завершена» — с неменьшей скоростью подлетел запыхавшийся молодой человек в длинном сером плаще. Выслушав сожаления работника аэропорта, он смачно, по-русски выругался и рухнул в первое попавшееся кресло. Женя улыбнулась и пошла к запасному выходу — вперед, на воздух, на свежий российский воздух, пропитанный бензином праздно околачивающихся такси и чесночно-луковым амбре угнездившегося рядом с аэропортом Макдоналдса. Она каждый день заново вдыхала эти запахи и ради этого ехала каждый день в аэропорт за 25 км. Знакомый таможенный офицер за небольшую мзду на свой страх и риск пускал ее в зал отлета, выжидал положенный час, пока самолет на Цюрих, Париж или Амстердам наконец взмывал в небо, и как тень Командора начинал курсировать в радиусе нескольких метров, делая страшные глаза.

Женя помахала ему и быстро спустилась по лестнице вниз. Завтра будет другой день, другой самолет, другие лица, другая надежда.

Bonboncita

Статья участвует в конкурсе "Радости – печали. Встречи – расставания"