Он так хотел летать!

Тяжелые Смоленские снега... Они завалили вход в землянку, приглушили все внешние звуки, и маленькому Юрке ничто не мешало крепко спать. Ни звуки далеких взрывов, ни жужжание танковых гусениц, ни плач голодного Полкана. А до нового года оставалось всего несколько минут.

Юрке снились самолеты. Большие, сильные они с ревом разрывали морозный воздух, кружились, падали, взмывали снова. Голубое небо принимало их с радостью, оглаживало мягкими облаками, грело желтыми солнечными лучами. Самолеты, резвясь, прочерчивали белые кудрявые дорожки, а внизу восхищенная и немного испуганная толпа ахала и аплодировала.

В том сне на Юрке были крепкие штаны, настоящая кожаная куртка и шлем с длинными «ушами». А сам Юрка уверенной рукой держал штурвал. Сердце немного сжималось, когда самолет входил в крутой вираж, но не дрожало. Ведь летчики, даже самые маленькие, ничего не боятся. Им нельзя. Там, внизу, на аэродроме стоят их молодые мамы в ситцевых косыночках, машут и ждут, ждут, ждут...

- Юрка, просыпайся! Осталось пять минут, слышишь? – теплые мамины руки гладили его по голове. Юрка подскочил, и старенькое лоскутное одеяльце сползло на пол.

- Мама, мама, я летал во сне!
- Это хорошо. Значит, ты растешь.
- Я видел самолеты, мама! Таких не бывает, но я их видел!
- Ох, проклятая война! Детям должны сниться учебники, а не самолеты, – бабка Тимофеевна звонко стукнула ложкой по столу.
- Ну-ну, – примирительно отозвался отец, – Юрка у нас мужик, боец, ему без самолетов никак.

Накинув тулупчик, Юрка выглянул из землянки. Небо было чистым и удивительно звездным. Казалось странным, что где-то там, наверху, самолеты толкают друг друга жесткими боками, идут на таран, а потом медленно падают на землю, чтобы больше никогда не взлететь. «Интересно», – думал Юрка, – «а как высоко может полететь самолет? На километр может? А выше? А до самых звезд?».

- Сын, ты где? – отец втащил Юрку обратно в землянку.
- Не сидится тебе, пострелёныш, вот никогда не сидится, – проворчала бабка Тимофеевна.
- Скорее загадывай желание, малыш, – шепнула мама и улыбнулась своей мягкой настоящей улыбкой.

«Хочу... А чего же я хочу?», – Юрка почесал затылок и вспомнил свой сон, – «конечно, я хочу летать. Летать!». Но взгляд его вдруг упал на тощий столик, на котелок с пустым кипятком, на худые руки бабки Тимофеевны...

- Милый, дорогой Новый Год, – горячо прошептал Юрка, – сделай так, чтобы не было войны, пожалуйста. Чтобы я ходил в школу, чтобы мама ела конфеты и чтобы папа не кашлял... Я прошу тебя, Новый Год, очень прошу! Постарайся сделать так, чтобы кончилась война...

...В люберецком ремесленном училище Юре понравилось сразу. От непростого литейного дела веяло торжественностью и большим огнем. Хотелось работать, работать, чтобы поскорее восстановить страну после той коварной жестокой войны.

Науки давались легко. В голове все укладывалось ровненько, чистенько. Учителя хвалили, обещали широкую и интересную жизненную дорогу. А Юре снились большие заводы, парады на Красной площади и иногда – самолеты.

Люберцы были недалеко от Москвы, и Юра часто ездил в столицу. Просто посмотреть, как живет большой город. Мама давала ему в дорогу яблок, а бабка Тимофеевна грозила кривым пальцем: «Смотри, пострелёныш, не заблудись». Юра возмущался: «Да я большой уже, бабушка!» и под недоверчивое «ну-ну» отправлялся в путь.

В Москве жизнь кипела: машины, автобусы, стройки, магазины и люди, люди, люди. Рабочие и военные, профессора и студенты, продавцы, врачи, вагоновожатые. И летчики. Летчики... В крепких штанах и настоящих кожаных куртках. Их сыновья-пионеры гордо вышагивали рядом в шлемах с длинными «ушами» и ужасно гордились. Юра старался не смотреть на них, но втайне мечтал о том, что когда-нибудь сосед Свиридов даст поносить вот такой же длинноухий шлем.

К зиме в училище стали поговаривать о том, что лучших учеников осенью отправят в саратовский индустриальный техникум. Все гадали – кто же поедет. Юра понимал, что его, отличника, скорее всего, возьмут, но... Сердце сжималось при мысли, что кто-нибудь окажется достойнее, чем он.

Новый год встречали во дворе. Мальчишки катались с горы, играли в снежки, дразнили девчонок. Взрослые наряжали елку всякими смешными вещами и пели военные песни. За минуту до нового года мама тихонько подошла к Юре: «Скорее загадывай желание, малыш».

«Хочу... А чего же я хочу?», – Юра снял ушанку и подставил пылающее лицо под густой и мокрый снег.

- Юра, слышь? – сосед Свиридов небрежно толкнул его локтем, – это... хочешь, шлем дам поносить?
- Мне?!! – Юра задохнулся, – давай! Спасибо тебе, Леха!
- Да ладно...

«Так чего же я хочу?», – думал Юра, с удовольствием натягивая прохладный шлем, – «конечно, я хочу летать... Летать!» Но тут ему вспомнились саратовский индивидуальный техникум и то шаткое положение, в котором находились люберецкие ученики.

- Дорогой Новый год! Пожалуйста, сделай так, чтобы меня взяли в Саратов. Я очень, очень хочу учиться! Пусть меня возьмут, ладно?

Поезд гулко стучал колесами. Соседи по вагону читали газеты, жевали булки и хрусткие луковицы. Юра с жаром рассказывал своему случайном попутчику о том, как его хвалили в ремесленном и как дали-таки направление в Саратов.

Юра еще не знал о том, что в Саратове он откроет свою первую «небесную страницу» . Не мог предположить он и того, что саратовский аэроклуб очень скоро рекомендует его в Чкаловское военно-авиационное училище. И что именно там отличник Гагарин, наконец, научится летать.

...Большие, сильные самолеты с ревом разрывали морозный воздух, кружились, падали, взмывали снова. Зимнее небо принимало их с радостью и оглаживало мягкими пушистыми облаками. Самолеты, резвясь, прочерчивали белые кудрявые дорожки, а внизу восхищенная и немного испуганная толпа ахала и аплодировала. На Юрии Алексеевиче были крепкие штаны, настоящая кожаная куртка и шлем с длинными «ушами». А сам он уверенной рукой держал штурвал. И было это, конечно, не во сне...

Новый 1961-ый год Юрий Алексеевич встречал с товарищами. Выпили немного шампанского и долго-долго говорили о перспективах советской авиации. И еще о том, что очень скоро в космос полетит самый первый человек.

Когда массивные трофейные часы начали бить двенадцать, Юрий Алексеевич встал и прошептал сам себе: «Скорее загадывай желание, малыш». И задумался: «А чего же я хочу?». Вдруг ему почему-то вспомнились темная военная землянка и маленький Юрка, глядящий в звездное небо: «Интересно, а как высоко может полететь самолет?».

Юрий Алексеевич засмеялся – теперь он знал, как высоко.

- Дорогой Новый Год! Пожалуйста, сделай так, чтобы я поскорее попал в космос. Не обязательно первым, хотя первым, конечно, хочется безумно. И еще... Дорогой Новый Год... Я очень, очень, очень хочу летать!

…А потом – поехали! И Юрке совсем не было страшно. Сердце его немного сжималось, но не дрожало. Ведь там, внизу, на космодроме стояла его молодая мама в ситцевой косыночке, махала маленьким платочком и ждала, ждала, ждала...

Shumarika

Статья участвует в конкурсе " Вивальди. Зима. Новогодняя сказка."