Меню

Убийство в кладовке. Быль.

Вера испытывает все прелести ремонта

9.12.09 00:00
AD
Вера испытывает все прелести ремонта

Слабонервных прошу не читать. Нет, я серьезно. Если вы слабонервный - не читайте.

Ну, я предупредила.

Я давно уже храню вещи в больших коробках из Икеи. Эти коробки распиханы у меня по всем углам, выстроены вдоль стен, ими забиты все диваны и подкровати. У меня дома прилично места, но очень мало шкафов. Шкафы же всей глубиной своей фанерной сущности провоцируют во мне упаднические настроения. Примерно такие же, как сиреневые лосины: я индифферентна к ним, пока их носят другие, но как представлю, что они на мне - сразу желаю топиться. Если уж мне нож к горлу приставят - надевай! - я готова надеть их на голову. Но на жопу не натяну никогда. А шкаф даже на голову не наденешь. В общем, я не держу шкафов. Единственное средство хранения, которое имеет право на сожительство со мной - это комод. Но, как вы понимаете, нельзя все жизненно-необходимые вещи семьи из трех человек засунуть в комод. Нельзя и в два комода. У меня четыре комода - куда больше-то? Но и в четыре тоже ничего не помещается. В итоге - бесконечное количество коробок везде.

Последние пять лет я иду к мысли, что в доме не помешает кладовка. На прошлой неделе я к этой мысли окончательно пришла. Нашлось и место: неиспользуемый угол на кухне годился как раз для этого. Нужно было только выстроить противоположный угол из двух гипсокартонных стен. Дверью в кладовку становилась бывшая дверь на кухню, которая все равно была задвинута диваном, потому что попасть на кухню прекрасно можно еще и из большой комнаты (см. План).



А тут и гонорар пришел, а в квартире у сестры прекрасная группа рабочих как раз закончила красить стены. "Все по карме", - подумала я, и пригласила милейшую Марину составить смету.

Я была готова написать фельетон о том, как строительство кладовки закончилось тем, что я узнала стоимость работ. Но нет! Чудеса случаются, и сумма оказалась тютелька в тютельку равна моему гонорару. "Все по карме", - снова подумала я, и договорилась о начале ремонта.

Работали двое: милейшая Марина и ее сын. И сработали они мне кладовую за неполный рабочий день. На следующий день зашпатлюют, прогрунтуют под обои, и все! Останется только поклейка обоев собственными силами - а, видит бог: клеить обои я люблю куда больше, чем потом в них жить. "Если ремонт - это такая фигня, - подумала я, - то можно, пожалуй, и в налоговую сходить, получить, наконец ИНН. Там, небось, приветливые тети предлагают кофе в процессе ожидания". И почти уже пошла писать про это фельетон.

Но на следующий день милейшая Марина пришла с совершенно другим мужчиной. Это был невысокого роста, светловолосый тихий дяденька, лет тридцати восьми.

- Дима, - представился он тихим голосом, внимательно глядя на мою кладовку так, как будто это он ей представлялся.

"Очень приятно, Кладовка", - должна была ответить моя кладовка, но промолчала.

- Что же это тут у нас за позорище такое? - так же тихо спросил у кладовки Дима, легонечко по ней постукивая и толкая ее.

Кладовка отвечала на его прикосновения скрипом железа и пружинила стенками.

- Дышит, - скривился Дима, наконец-то обращаясь ко мне.
- А что, не должна? - спросила я.
- Ни в коем случае, - ответил Дима, - будем переделывать.

Милейшая Марина вздохнула и принесла перфоратор. В тот день они ее, мою кладовку, разобрали полностью, и от нее осталась только груда металлических профилей и пачка листов гипсокартона. На следующий день Дима пришел один.

- Здравствуйте, - кивнул он листам гипсокартона, и немедленно приступил к сборке нового каркаса.

Он работал на совесть. Конструкция, которую он сооружал, была прочна и красива. Примерно к обеду ему на руку соскочил металлический профиль. Дима сказал:

- Ой, дайте пластырь, пожалуйста.

Я сказала:

- Ой-ой-ой! Сейчас найду!

И убежала за пластырем. Когда я вернулась, кровь вдохновенным фонтаном хлестала из раны - между его большим и указательным пальцами.

- Наверное, лучше бинтик, - сказал Дима, заливая кровью все вокруг себя.

Сначала у меня не нашлось слов, но когда я вернулась с бинтиком, а Дима был уже по локоть в крови, то у меня нашлось слово "травмпункт".

- Нет, нет, - сказал Дима, - сейчас сама остановится.
- Уверены? - Спросила я, - тут недалеко.
- Нет, нет, - Дима уже замотал руку бинтом.
- Может, домой пойдете? - спросила я.
- Нет, нет, - ответил Дима, - дайте тряпочку, пожалуйста, вытереть тут немножко.
- Ну ладно, - сказала я недоверчиво, притащила тряпок, помогла Диме зачистить место преступления и ушла работать в свою комнату.

Через полтора часа я выползла из своей пещеры на кухню, чтобы налить кофе, и моим глазам предстала картина убийства в лучших традициях кинорежиссера Родригеса. Моя кухня. Моя чистенькая, вся в полотенчиках и свечечках кухня, была покрыта кровавыми пятнами. Не хватало только расчлененного трупа. Я живо представила, как еще целенький труп затаскивают на верхнюю ступень стремянки (стремянка была вся в крови) и там расчленяют его, зубами отрывая у него руки, ноги и другие члены. Оторвав, начинают швыряться окровавленными членами в разные стороны (весь пол вокруг кладовки - шмяк, шмяк - в багровых пятнах), предварительно хорошенько раскручивая их над головой (капли крови обнаруживаются и на стенах). Часть трупа - ту, что побольше и помясистее - пытаются пропихнуть внутрь кладовки через незакрытую еще гипсокартоном дырку в железном каркасе, находящуюся прямо под потолком. Видимо, удачно - потому что застрявший труп оттуда не торчит (но кровищей там все заляпано очень густо). Потом слезают со стремянки, хватают оставшийся кусок плоти и начинают яростно возить им по светленьким гипсокартонным стенкам.

В этом месте нужно вернуться к Плану и посмотреть - уже со знанием материала, насколько вытаращились мои глаза.

"Срань господня", - подумала я голосом комиссара Катани. Мое подсознание судорожно искало слова, подходящие для такого торжественного случая, и нашло его в воспоминаниях о сериале "Спрут".

Изнутри кладовки доносилось мерное чавканье. Я живо представила, как Дима доедает остатки. Останки.

Постояв еще несколько секунд и послушав странные звуки я отважно двинула прямо туда - внутрь. И пока я шла из кухни в комнату и из комнаты в коридор, то фантазировала самое страшное. Я всегда так делаю, когда боюсь чего-то: очень стараюсь представить все так, чтобы меня уже ничего не могло испугать или смутить. До абсурда. Если я жду оценок на экзамене - то я представляю кол с обязательным отчислением из института. Даже если лекции преподавателя знаю наизусть во всех вариациях за последние несколько лет. В ожидании письма от клиента с комментариями по дизайну сайта - я жду, как минимум, хамства, как максимум - повестки в суд. Даже если только что разговаривала с клиентом по телефону, и он сказал, что все замечательно. Ну вот как-то так у меня работают защитные механизмы. И, надо сказать, что это срабатывает - чаще всего меня практически невозможно неприятно удивить. Я ко всему готова.

И мои защитные механизмы не подвели меня! Скажу больше: когда я приоткрыла дверь в кладовую, то даже не увидела кое-чего из того, что напредставляла себе по дороге. Ну вот, например, обглоданный труп не свисал с потолка, пронизанный, как паутиной, окровавленными металлическими канатами. А на стене не был нарисован кровью Витрувианский человек Леонардо да Винчи. Нет, нет, ничего этого не было.

Хотя все остальное было.

Почему-то на ум мне тут же пришла добрая история про умную собачку Соню - та, где Соня пролила варенье и потом разлизала его по всему столу, чтобы хозяин, увидев вместо белой - прекрасную вишневую скатерть, не стал сердиться. Соню тогда подвело белое круглое пятно, которое осталось под банкой - она про него забыла, и ей влетело. Почему я это вспомнила? А! Потому что я увидела Диму. Он немножко отошел от стены - и там, где он стоял до этого, осталось белое пятно в форме человека с поднятой рукой. Дима при помощи шпателя усердно замазывал и зашлепывал сметанообразной массой стык между двумя гипсокартонными листами, издавая таким образом те самые чавкающие звуки. Все, кроме этого белого силуэта, было измазано кровью и напоминало пыточный казимат гестапо.

- Дмитрий, травмпункт, - голос комиссара Катани прорвался наружу откуда-то из глубин моей души.
- А? Чего? - бодро так откликнулся Дима.
- Поедемте в травмпункт, - повторил комиссар оттуда же.
- Ну давайте, - пожал плечами Дима, - одной левой все-таки не очень удобно работать. Переодеваться что ли?

И он оглядел свой рабочий прикид. Прикид мясника, а не строителя. Я еще раз взглянула на кладовку, представила, как он сейчас будет одеваться в прихожей и сказала:

- Нет, мы поедем так.

Мы замотали его руку бинтами, полотенцами, целлофановым пакетом и поехали в травмпункт. Врач, увидев Диму в его кровавом обличье, а рядом меня со зверским лицом, недоуменно поднял одну бровь.

- Это не я, - проскрипела я сквозь зубы. - Я еще не приступала.

Рану промыли и зашили - оказалось, что Дима перебил вену, поэтому кровь никак не могла остановиться. Пока я везла его к метро, он рассказал мне историю. Она была навеяна тем, что в квартире он заметил много разных причиндалов для йоги (нет, этот Малюта Скуратов что-то там еще заметил оказывается!)

- А вы знаете, а я четыре раза в жизни ходил на йогу, - начал Дима, - раньше я занимался футболом, у меня зажались мышцы ног, и врачи сказали мне обязательно ходить на йогу, растягиваться. И вот я туда ходил, а там одни бабы. Одни только бабы и я один. И вот я прихожу в четвертый раз, опоздал еще. И пришлось разложить свой коврик прямо около входной двери - чтобы никому не мешать. Мы позанимались, и в конце, когда надо медитировать в темноте, все легли на коврики, и я тоже лег, и тренер подошла к входной двери, чтобы свет выключить. А там я лежу прямо у порога. Она свет выключила и говорит мне: "Вы передвиньтесь поближе к центру зала, а то здесь вам будет из-под двери сквозить". А свет выключила уже. Ну я взял свой коврик и перелег. В центр, прямо между бабами. А потом, когда свет включили - они давай ржать надо мной: "Вот, мол, мужчина какой, активный, только свет выключили, он к женщинам и перебрался!" Смеялись, смеялись, засмущали меня, и я больше не пошел на йогу. Я очень стеснительный.

Отмывая кухню и все, что с ней связано, я думала, что Дима ко мне тоже уже больше не придет. И уже собралась написать про это фельетон. Но он пришел на следующий день рано утром и все доделал очень хорошо. Он вообще все очень здорово и быстро сделал. Правда-правда. Он просто очень стеснительный.

Вера Дорофеева
AD

© Eva.ru 2002-2024 Все права на материалы, размещенные на сайте, защищены законодательством об авторском праве и смежных правах и не могут быть воспроизведены или каким либо образом использованы без письменного разрешения правообладателя и проставления активной ссылки на главную страницу портала Ева.Ру (www.eva.ru) рядом с использованными материалами. За содержание рекламных материалов редакция ответственности не несет. Свидетельство о регистрации СМИ Эл №ФС77-36354 от 22 мая 2009 г. выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) v.3.4.325