Ты что, русский язык забыла?!
Вера заводит говорящих собак
Говорящая собака номер раз.
Это был тот короткий период, когда я уже была вполне себе немаленькая, но жила у родителей. В перерыве, так сказать. И вот однажды мы с сестрой Анькой и моим тогдашним однокурсником Сашей Дорофеевым сидели на кухне - дома у моих родителей. Ну и меня накрыло. Как бывает. Была суббота, кажется. Как водится, ночь на дворе.
- Мне надо собаку, - сказала я. Анька тогда, кажется, даже чаем подавилась. Или это я уже сейчас придумала, что она подавилась… Но только я очень хорошо помню ее глаза и как она тихо говорит: "Вера. Спокойно", - она к тому времени знала меня лет девятнадцать, и последствия от таких вот моих ночных озарений были ей хорошо известны.
- Собака - это прикольно! - обрадовался Саша. Он к тому времени знал меня всего пару-тройку месяцев. Я его еще даже Дорофчуком не начала называть. Хотя "Сашенька", в определенных случаях, уже проскальзывал.
- Саша-а-а-а… - в голосе Аньки чувствовалась явная угроза.
- Нет, ну а чего?! - удивился Саша, - собака - это круто. Обязательно надо собаку. Когда-нибудь надо обязательно завести хорошую породистую собаку.
Мизансцена того события у меня перед глазами до сих пор стоит примерно такая.
Саша Дорофеев - несколько отдельно от основной актерской группы: спокойно допивает чай, где-то на фоне вещая о том, какая прекрасная собака Злата живет у его родителей, что хорошая породистая собака - овчарка или лайка - это счастье и сказка…
А между нами с Анькой в этот момент происходит молчаливый, но зверский обмен энергией. "Вера. - Мысленно требует Анька, испепеляя меня своими гигантскими глазами. - Успокойся. Наша мама не даст тебе этого сделать". "Чего это не даст-то? - глупо улыбаюсь я Аньке. - И чего это она, интересно, сделает? Домой меня не пустит?" "Блин, тебе чего, 9 лет? Вот так взять и собаку домой притащить? А мама будет орать. - Анькины глаза тщетно пытаются меня урезонить. - И вообще надо хорошо подумать. Ты неизвестно сколько здесь проживешь. Кто тут будет с твоей собакой возиться?!" А я смотрю на Аньку, и мне правда нечего ей ответить. Но у меня на лице уже такое блаженство: мол, как же это, как же это я раньше не догадалась, что можно вот так просто придумать, пойти и купить собаку? Что же я столько лет прожила без собаки, как дура, и не догадалась, как же…
И откуда-то из глубины выплывает голос Дорофеева:
- … не, ну понятно, что надо, чтобы был большой дом, ну или хотя бы квартира. Мне вот сейчас некуда, а вот если ребенок будет, ну так, уже года четыре чтоб ему было, то хорошая породистая собака: овчарка там, или лайка - это очень круто.
"Когда-нибудь" произошло на следующий день, а "хорошей породистой собакой: овчаркой там, или лайкой" стал кобель Рич: русский спаниель (по словам тетеньки, у которой мы его купили). Чуть позже я узнала, что такая порода даже не значится в международном реестре. Ну вот, нет такой породы. И не надо. Зато у меня была собака.
Прямо сразу. Самая настоящая говорящая собака.
Потом мы с Ричем двое суток жили в офисе на Новом Арбате, потому что мама, как и предсказывалось, кричала: "Не нужно мне тут никакой собаки! Несите ее туда, откуда вы ее взяли!" В скорости мама, естественно, сменила гнев на милость, и черный смешной комок, который тогда еще даже не умел нормально ходить, поселился у нас дома.
Через какое-то время мы с Анькой и Ричем переехали в маленькую квартирку на севере Москвы. Была разодрана в клочья обитая кожей входная дверь - в первый же день, когда Рича оставили одного дома на весь день. Потом у Рича настал переходный возраст, и начались разборки "кто в доме хозяин".
"Аа-а-а-а-а! Пришла, пришла, пришла! За-ши-би-и-и-и-ись! Гуля-а-а-а-ать!" - кричал Рич, подпрыгивая до потолка каждый вечер, когда я возвращалась домой.
"Жизнь - отстой", - хмуро констатировал он каждое утро, сидя в прихожей, когда я уходила.
"Да наплюй! - Говорил он мне, когда у меня опять что-нибудь не клеилось. - На что он тебе сдался? Пошли гулять лучше".
Он был настоящим мужиком. С ним никогда не было просто. Скажу даже, что с ним всегда было очень сложно. Мне говорили: нечего было брать, кого попало, дворняги - они все непредсказуемые, надо было посоветоваться, вот теперь и расхлебывай. А мне, и правда, по-барабану были ободранные обои, сгрызенная деревянная дверь, лужи. И все равно, что мы не могли оставить его друзьям на неделю, чтобы поехать отдыхать. Зато он умел разговаривать. А говорящая собака - это, согласитесь, дорогого стоит.
Через пару лет родился Олег, и Рич стал совсем неуправляемым: огрызался на нас, клацал зубами на ребенка. Разборки стали почти ежедневными. Он ходил прибитый, а я с разодранными в кровь руками: я пыталась объяснить ему, что я - хозяин, а он отчаянно доказывал мне, что он - кобель.
Когда Леге было полгода, мы отдали Рича в деревню, к не очень знакомым людям. Когда его увозили, он что-то мне говорил, но я не слушала. Иначе не дала бы увезти. Я плакала несколько дней и до сих пор чувствую себя предателем. Даже сейчас иногда еду в машине и говорю про себя: "Ричун, ты меня простил, а?" И жду, что он мне ответит: "Да ладно тебе, Верка, брось! У меня все нормально. Такая жизнь".
Говорящая собака номер два.
Свой первый год миниатюрная такса Гортензия провела у Казакова, ведя умиротворенную гламурную жизнь обитательницы Сретенки. В первые дни после появления в нашем дурдоме, обремененном трехлетним ребенком, Гортензия часто являла миру свои прекрасные глаза, исполненные страдания. Женьку, который иногда приходил к нам в гости, собака встречала явно с надеждой на спасение.
Через пару недель Гортензия начала обживаться. Глаза ее немного успокоились. У нее появился свой угол в торце коридора, куда она пряталась, если Легон совсем уж ее доставал. Она погрызла пару десятков его игрушек, стала регулярно облаивать робота Васю - в общем, жизнь входила в нормальное русло. Вполне ожидаемо было и то, что она не разговаривала. Было бы очень наивно рассчитывать, что за мою жизнь именно мне достанется целых две говорящие собаки.
Однажды, подойдя утром к своей миске, Гортензия обнаружила там… морскую капусту.
Не нужно думать, что мне нравится издеваться над животными. Просто ветеринар, которую я позвала, чтобы проконсультироваться относительно содержания собаки, вынесла резолюцию: морской капустой собаку кормить, в парке собаку каждый день "выбегивать".
Если бы я не знала этого врача уже много лет, я бы, наверное, засомневалась в ее вменяемости. На мой взгляд (а мой взгляд - это взгляд большого любителя вкусно покушать), подсовывать живому существу на завтрак морскую капусту - кощунственно. Примерно настолько же кощунственно, как кормить маленьких детишек баночным пюре из индейки, которое по вкусу напоминает размоченный картон. Но врач сказала: "Она будет морскую капусту, не волнуйся! Собаке явно не хватает йода, у нее в нем потребность". Ну, хорошо. Потребность, так потребность.
Утром, как обычно, Гортензия, размахивая ушами, неслась со всех ног на кухню, едва заслышав стук миски об пол. Не ожидая подвоха, она с разбегу влетела носом в морскую капусту… И замерла. Потом она брезгливо вынула свой оскорбленный нос из миски, чихнула и, не поворачивая головы, вопросительно скосила на меня глаза. О, что это были за глаза! (Думаю, у меня были примерно такие же, когда я отведала солененького кофе, который любезно налил мне один мой приятель…)
- Чего, невкусно? - конфузливо спросила я. - Ну, у тебя же вроде это… потребность… в йоде…
И как-то довольно быстро мне стало ясно, что истинной потребностью Гортензии в тот момент была потребность ответить мне. Ответить мне то, чего я тогда заслуживала.
Второе предписание врача - ежедневные пробежки с собакой по парку - соблюдать оказалось не менее сложно - в силу моей лени и нехватки времени (что, в общем, одно и то же). Тем не менее, я, как ответственный хозяин, начала ходить с Гортензией в парк и на стадион. Однажды - был приятный солнечный день - мы собрались гулять втроем: Лега, Грета и я.
Мы скакали по траве и дорожкам Тимирязевского парка без остановки часа четыре. Мы прыгали в пруд, лазили по горкам и качелям, мы нюхали все, что попадалось нам на пути, и кое-что даже пытались съесть. Что и говорить, к моменту нашего возвращения домой все мы были без задних ног.
Войдя в квартиру, собака грохнулась в прихожей - даже не на коврик, а так - где шла, там и упала. Какое-то время она пролежала в позе трупа, с высунутым языком. Я присела над ней на корточки, почесала ее за ухом и сказала: "Грет… Пойдем на кухню с нами? Там кресло есть, ну чего тут на плитке валяться?"
Собака Гортензия тяжело вздохнула, чуть приоткрыла глаза, посмотрела на меня, и я отчетливо услышала: "Дорофеева. Иди в жопу".
На следующее утро я, как всегда, проснулась облепленная собаками и детьми. То есть у меня их только двое: один ребенок и одна собака, но спросонья всегда очень сложно понять, где чьи ноги, руки, хвосты, и сколько их там - скачет по тебе.
- Легон, беги, возьми сырок в холодильнике, - сонно пробубнила я, услышав стандартное "мама, я хочу кушать". Удаляющийся топот ног дал надежду еще на 15 минут сна, но тут кто-то сказал: "Я, между прочим, тоже есть хочу". Я открыла глаза и увидела Гортензию, которая стояла передними лапами на кровати и смотрела на меня. Нельзя сказать, что по утрам я очень хорошо соображаю, а тут и совсем растерялась. "Ты че? - Спросила собака, увидев мой недоуменный взгляд. - Русский язык забыла? Пошли кофе пить". "Да не, - ответила я, - не забыла… Просто не проснулась еще. Пошли".
И мы пошли.
Читайте на Еве.Ру: "По дороге с облаками. Вера заезжает во двор"< /a>