AD
По-моему, если мать затягивает грудное вскармливание, то делает это главным образом для себя, а не для ребенка. Многим женщинам нравится роль кормящей матери, нравится чувство особой близости и тайное ощущение, что только она может успокоить ребенка. Одних кормление умиротворяет и позволяет чувствовать свою значимость, а других попросту согревает мысль, что их дети так от них зависят. Например, Натаниэлю было 2,5 года, а Адриана до сих пор кормила его. Ее муж Ричард был вне себя:
— Что делать, Трейси? Стоит Натаниэлю расстроиться, она дает ему грудь. Она даже разговаривать со мной об этом не желает. Говорит, в Ла Лече Лиге ей сказали, что это «естественно» и что грудь — лучший способ утешить ребенка.
Я спросила Адриану, что чувствует она сама.
— Мне нравится успокаивать Натаниэля, Трейси. Он так во мне нуждается! — поведала она. Но призналась, что начала прятать от сынишки грудь, поскольку знала, что терпение мужа на исходе.
— Я сказала ему, что отлучила Натаниэля от груди. Но недавно мы были на барбекю у друзей, и Натаниэль стал тянуться к моей груди и просить: «Тата, тата» [так он называл мамину грудь]. Ричард метнул на меня такой взгляд! Он понял, что я соврала. Просто взбесился!
Не мое дело — менять представления женщины о грудном вскармливании. Как я уже говорила, это сугубо индивидуальный, личный вопрос. Но Адриане я посоветовала по крайней мере быть честной с мужем и подчеркнула, что забочусь прежде всего о благе всей семьи.
— Не мне решать, когда вам отлучать Натаниэля, — сказала я. — Но смотрите сами, как это влияет на всех вас. Вы должны учитывать интересы ребенка и мужа, но, похоже, все подчинено ребенку.
И добавила:
— Убеждая Натаниэля за спиной Ричарда, что ему можно требовать грудь, вы приучаете малыша к вранью.
Я посоветовала Адриане проанализировать ситуацию, понять, что заставляет ее саму продолжать кормить, и заглянуть в будущее. Ее не страшат возможные последствия того, что она лжет мужу и подает дурной пример сыну? Разумеется, страшат! Просто до сих пор она не брала на себя труд об этом задуматься!
— Сомневаюсь, что кормления нужны Натаниэлю, — честно сказала я. — Думаю, они нужны вам. И вам следует об этом поразмыслить.
К ее чести, Адриана заглянула в собственную душу. Она признала, что использовала Натаниэля как оправдание, чтобы не выходить на работу. Рассказывая всем и каждому, как ей «не терпится» вернуться на службу, она втайне лелеяла совсем другие мысли. Ей хотелось бы задержаться дома с Натаниэлем еще на несколько лет, возможно, родить еще ребенка.
Наконец, она решилась открыться Ричарду.
— Просто невероятно, но он во всем меня поддержал! — делилась она со мной. — Сказал, что нам хватит его дохода, к тому же он гордится тем, что я такая хорошая мать. Но он хотел бы чувствовать и себя частью семьи, полноценным родителем.
На сей раз, пообещав Ричарду отлучить Натаниэля от груди, Адриана не кривила душой. Сначала она перестала кормить мальчика днем. Однажды она просто сказала ему:
— Больше никакой таты — только перед сном. Когда Натаниэль пытался задрать ее блузку, а в первые дни это происходило многократно, она отвечала: «Молочка больше нет», — и вместо груди давала ему чашку-непроливайку. Через неделю она покончила и с ночными кормлениями. Натаниэль пытался переубедить маму: «Еще только пять минуток!» — но она настойчиво повторяла: «Больше никакой таты». Через две недели подобных препирательств Натаниэль сдался — и как отрезало! Через месяц Адриана призналась:
— Я так удивлена! Кажется, он вообще не помнит, что его когда-то кормили грудью. Поверить не могу. Что еще более важно, у Адрианы снова была семья:
— У нас с Ричардом второй медовый месяц.
Адриана получила важный урок о ценности самопознания и гармонии. Чтобы быть родителем, необходимо и то и другое. Многие так называемые проблемы возникают из-за того, что мамы и папы не понимают, как сильно проецируют на детей самих себя, свои личности. Всегда полезно спросить себя: «Для кого я это делаю — для ребенка или для себя?»
Я то и дело встречаю родителей, которые носят на руках детей, которых уже незачем носить, кормят грудью еще долго после того, как ребенок перестает нуждаться в грудном молоке. Адриана прикрывалась сыном, убегая от самой себя, и, сама того не понимая, пряталась и от мужа. Когда же она сумела осмыслить, что происходит, смогла быть честной с самой собой и супругом, когда поняла, что в ее власти изменить нездоровую ситуацию, то автоматически стала лучшей матерью, лучшей женой и более сильной личностью.
— Что делать, Трейси? Стоит Натаниэлю расстроиться, она дает ему грудь. Она даже разговаривать со мной об этом не желает. Говорит, в Ла Лече Лиге ей сказали, что это «естественно» и что грудь — лучший способ утешить ребенка.
Я спросила Адриану, что чувствует она сама.
— Мне нравится успокаивать Натаниэля, Трейси. Он так во мне нуждается! — поведала она. Но призналась, что начала прятать от сынишки грудь, поскольку знала, что терпение мужа на исходе.
— Я сказала ему, что отлучила Натаниэля от груди. Но недавно мы были на барбекю у друзей, и Натаниэль стал тянуться к моей груди и просить: «Тата, тата» [так он называл мамину грудь]. Ричард метнул на меня такой взгляд! Он понял, что я соврала. Просто взбесился!
Не мое дело — менять представления женщины о грудном вскармливании. Как я уже говорила, это сугубо индивидуальный, личный вопрос. Но Адриане я посоветовала по крайней мере быть честной с мужем и подчеркнула, что забочусь прежде всего о благе всей семьи.
— Не мне решать, когда вам отлучать Натаниэля, — сказала я. — Но смотрите сами, как это влияет на всех вас. Вы должны учитывать интересы ребенка и мужа, но, похоже, все подчинено ребенку.
И добавила:
— Убеждая Натаниэля за спиной Ричарда, что ему можно требовать грудь, вы приучаете малыша к вранью.
Я посоветовала Адриане проанализировать ситуацию, понять, что заставляет ее саму продолжать кормить, и заглянуть в будущее. Ее не страшат возможные последствия того, что она лжет мужу и подает дурной пример сыну? Разумеется, страшат! Просто до сих пор она не брала на себя труд об этом задуматься!
— Сомневаюсь, что кормления нужны Натаниэлю, — честно сказала я. — Думаю, они нужны вам. И вам следует об этом поразмыслить.
К ее чести, Адриана заглянула в собственную душу. Она признала, что использовала Натаниэля как оправдание, чтобы не выходить на работу. Рассказывая всем и каждому, как ей «не терпится» вернуться на службу, она втайне лелеяла совсем другие мысли. Ей хотелось бы задержаться дома с Натаниэлем еще на несколько лет, возможно, родить еще ребенка.
Наконец, она решилась открыться Ричарду.
— Просто невероятно, но он во всем меня поддержал! — делилась она со мной. — Сказал, что нам хватит его дохода, к тому же он гордится тем, что я такая хорошая мать. Но он хотел бы чувствовать и себя частью семьи, полноценным родителем.
На сей раз, пообещав Ричарду отлучить Натаниэля от груди, Адриана не кривила душой. Сначала она перестала кормить мальчика днем. Однажды она просто сказала ему:
— Больше никакой таты — только перед сном. Когда Натаниэль пытался задрать ее блузку, а в первые дни это происходило многократно, она отвечала: «Молочка больше нет», — и вместо груди давала ему чашку-непроливайку. Через неделю она покончила и с ночными кормлениями. Натаниэль пытался переубедить маму: «Еще только пять минуток!» — но она настойчиво повторяла: «Больше никакой таты». Через две недели подобных препирательств Натаниэль сдался — и как отрезало! Через месяц Адриана призналась:
— Я так удивлена! Кажется, он вообще не помнит, что его когда-то кормили грудью. Поверить не могу. Что еще более важно, у Адрианы снова была семья:
— У нас с Ричардом второй медовый месяц.
Адриана получила важный урок о ценности самопознания и гармонии. Чтобы быть родителем, необходимо и то и другое. Многие так называемые проблемы возникают из-за того, что мамы и папы не понимают, как сильно проецируют на детей самих себя, свои личности. Всегда полезно спросить себя: «Для кого я это делаю — для ребенка или для себя?»
Я то и дело встречаю родителей, которые носят на руках детей, которых уже незачем носить, кормят грудью еще долго после того, как ребенок перестает нуждаться в грудном молоке. Адриана прикрывалась сыном, убегая от самой себя, и, сама того не понимая, пряталась и от мужа. Когда же она сумела осмыслить, что происходит, смогла быть честной с самой собой и супругом, когда поняла, что в ее власти изменить нездоровую ситуацию, то автоматически стала лучшей матерью, лучшей женой и более сильной личностью.
