AD
Маша, расскажите, как родилась идея этой книги?
Я приехала в квартиру, в которой выросла – забрать какие-то вещи. В обычную девятиэтажку на окраине Москвы. И встретила сначала соседку, потом соседа. Они меня узнали сразу же и стали рассказывать, какая я была маленькая – что говорила, какого цвета пальто носила. На детской площадке, где собирались все дети этого дома, гуляла с детьми моя одноклассница – она меня не узнала, да и я ее, если честно, с трудом. А ведь мы когда-то были лучшими подругами. Так что идея возникла как всегда – почти из ничего, из случайных встреч, из неожиданных воспоминаний, которые повели меня сразу к нескольким сюжетным линиям.
Как Вы считаете, с появлением многоэтажных домов, заселенных тысячами незнакомых друг с другом людей, не исчезло ли само понятие «добрососедские отношения»?
Как раз сейчас все поддерживают эти самые добрососедские отношения. Вежливые, дистанцированные. Это нормально для мегаполиса, для современного городского среднего класса. Но мои герои немного из другой эпохи. Или из чуть иной среды – это все-таки быт не современных новостроек, а истории из жизни старого окраинного и непрестижного московского микрорайона, возникшего, допустим, в конце 1970-х. Микрорайона, где жили очень разные люди, из разных социальных сфер, причем, как правило, с неустроенным бытом.
Расскажите о Ваших героинях. В чем состоит общность их судеб, чья история ярко выделяется на фоне других?
Лучше прочесть роман. Как правило, для меня наиболее привлекательны второстепенные персонажи, а не главные. Люди, которые неожиданно появляются и так же неожиданно пропадают, но без них картина не сложилась бы. Я надеюсь, что каждый читатель найдет в романе «своего» человека. Там есть молодая женщина, мать двоих детей, которая умирает от рака, а на самом деле от обиды и унижения. Есть женщина, которая жила только ради дочери. Там есть истории предательства, любви, прощения, доброты, граничащей с идиотизмом. Нет, пересказывать у меня не получается.
Я приехала в квартиру, в которой выросла – забрать какие-то вещи. В обычную девятиэтажку на окраине Москвы. И встретила сначала соседку, потом соседа. Они меня узнали сразу же и стали рассказывать, какая я была маленькая – что говорила, какого цвета пальто носила. На детской площадке, где собирались все дети этого дома, гуляла с детьми моя одноклассница – она меня не узнала, да и я ее, если честно, с трудом. А ведь мы когда-то были лучшими подругами. Так что идея возникла как всегда – почти из ничего, из случайных встреч, из неожиданных воспоминаний, которые повели меня сразу к нескольким сюжетным линиям.
Как Вы считаете, с появлением многоэтажных домов, заселенных тысячами незнакомых друг с другом людей, не исчезло ли само понятие «добрососедские отношения»?
Как раз сейчас все поддерживают эти самые добрососедские отношения. Вежливые, дистанцированные. Это нормально для мегаполиса, для современного городского среднего класса. Но мои герои немного из другой эпохи. Или из чуть иной среды – это все-таки быт не современных новостроек, а истории из жизни старого окраинного и непрестижного московского микрорайона, возникшего, допустим, в конце 1970-х. Микрорайона, где жили очень разные люди, из разных социальных сфер, причем, как правило, с неустроенным бытом.
Расскажите о Ваших героинях. В чем состоит общность их судеб, чья история ярко выделяется на фоне других?
Лучше прочесть роман. Как правило, для меня наиболее привлекательны второстепенные персонажи, а не главные. Люди, которые неожиданно появляются и так же неожиданно пропадают, но без них картина не сложилась бы. Я надеюсь, что каждый читатель найдет в романе «своего» человека. Там есть молодая женщина, мать двоих детей, которая умирает от рака, а на самом деле от обиды и унижения. Есть женщина, которая жила только ради дочери. Там есть истории предательства, любви, прощения, доброты, граничащей с идиотизмом. Нет, пересказывать у меня не получается.
В быту Вы общительный человек? Поддерживаете отношения с соседями?
Поддерживаем, конечно, но не такие близкие, как это принято в маленьких городках. На чай друг к другу не ходим. Я недавно вернулась из Батуми, где гостила у своей подруги. Так вот там я вернулась в свое детство. На утренний кофе приходили соседки. Потом чья-то невестка прибежала за сковородкой. А еще через час у меня на руках была девочка, которой едва исполнилось два месяца. Меня попросили посидеть с ней полчасика, пока ее мама – дочка еще одной соседки – сбегает в магазин. Мне, чужому человеку, которого видели в первый раз в жизни, доверили крошечного ребенка. И за эти полчаса я готова много отдать. Это было счастье. Там есть ощущение, что ты не одинок, что рядом всегда есть люди, которые придут на помощь. Знаете, там ведь нет домов для престарелых. Если у пожилого человека нет родственников, за ним ухаживают соседи – по очереди. Есть даже слово такое, которое надо произносить по-русски с грузинским акцентом – «досматривать», то есть присматривать за немощными или старыми соседями и знакомыми. Мне этого очень не хватает. Конечно, я бы хотела жить именно так, но, боюсь, меня неправильно поймут или вызовут полицию, если я приду к соседке с просьбой занять сковородку.
Начиная новый роман, Вы уже знаете, как он закончится? Или сюжет развивается по ходу работы?
Я даже не знаю, что будет на следующей странице. И, как правило, до конца не представляю, о чем он вообще будет. Меня ведет не сюжет, меня ведут детали. Или слово. Однажды я написала колонку ради одного слова – «простогрудая». О женщине, которая жила на море и выходила по утрам в халате. Очень хотелось это слово использовать. Правда, именно это слово – единственное во всем тексте – при редактуре выкинули…
Что для Вас самое притягательное в процессе творчества?
Перспектива авторского гонорара.
Поддерживаем, конечно, но не такие близкие, как это принято в маленьких городках. На чай друг к другу не ходим. Я недавно вернулась из Батуми, где гостила у своей подруги. Так вот там я вернулась в свое детство. На утренний кофе приходили соседки. Потом чья-то невестка прибежала за сковородкой. А еще через час у меня на руках была девочка, которой едва исполнилось два месяца. Меня попросили посидеть с ней полчасика, пока ее мама – дочка еще одной соседки – сбегает в магазин. Мне, чужому человеку, которого видели в первый раз в жизни, доверили крошечного ребенка. И за эти полчаса я готова много отдать. Это было счастье. Там есть ощущение, что ты не одинок, что рядом всегда есть люди, которые придут на помощь. Знаете, там ведь нет домов для престарелых. Если у пожилого человека нет родственников, за ним ухаживают соседи – по очереди. Есть даже слово такое, которое надо произносить по-русски с грузинским акцентом – «досматривать», то есть присматривать за немощными или старыми соседями и знакомыми. Мне этого очень не хватает. Конечно, я бы хотела жить именно так, но, боюсь, меня неправильно поймут или вызовут полицию, если я приду к соседке с просьбой занять сковородку.
Начиная новый роман, Вы уже знаете, как он закончится? Или сюжет развивается по ходу работы?
Я даже не знаю, что будет на следующей странице. И, как правило, до конца не представляю, о чем он вообще будет. Меня ведет не сюжет, меня ведут детали. Или слово. Однажды я написала колонку ради одного слова – «простогрудая». О женщине, которая жила на море и выходила по утрам в халате. Очень хотелось это слово использовать. Правда, именно это слово – единственное во всем тексте – при редактуре выкинули…
Что для Вас самое притягательное в процессе творчества?
Перспектива авторского гонорара.
Беседовала Татьяна Соловьева