«Всякий раз, когда я обнимаю тебя, чувствую, что я наконец-то дома»: Эрнест Хемингуэй и Марлен Дитрих — о чем сожалела актриса до конца своей жизни

В романах часто пишут, что истинное счастье — это найти свою вторую половинку, с которой уйти из жизни непременно лучше в один день. Однако их любовь никогда не была такой как в романах, зато длится она и по сей день. Яркие и знаменитые они были увлечены друг другом, но так и не довели это влечение до конца, потому что, как выразился Эрнест Хемингуэй, они с Марлен Дитрих были «жертвами несинхронизированной страсти». Писатель пояснил свои слова так: всякий раз, когда один из нас выходил из отношений, другой был в них, и время никогда не совпадало.

Хемингуэй писал в письме к Марлен: «Я всегда любил тебя и восхищался тобой, и у меня к тебе смешанные чувства».

Позже в письме он заявляет: «ты прекрасна... я уродлив... пожалуйста, знай, что я люблю тебя всегда, и я иногда забываю о тебе, как и не забываю, что мое сердце бьется. Помни, оно бьется всегда».

«Дорогой, думаю, пришло время сказать тебе, что я все время думаю о тебе. Я читаю твои письма снова и снова и беседую о тебе с несколькими избранными мужчинами. Я повесила твою фотографию в своей спальне и обычно смотрю на нее довольно беспомощно», — отвечала писателю немецкая актриса. Но вернемся в самое начало этого головокружительного романа.

Шел 1934 год, Марлен Дитрих на тот момент уже покинула родную страну и лишь время от времени наведывалась в Германию, чтобы повидать семью. Актриса как раз возвращалась в Америку на роскошном французском лайнере «Иль-де-Франс», когда Хемингуэй оказался на этом же корабле по пути в Ки-Уэст через Париж после сафари в Восточной Африке. Марлен знала, что на борту находится прославившийся писатель и к ужину вышла в роскошном атласном платье с открытой спиной. Сцену их встречи смело можно было бы назвать постановочным знакомством.

Она вошла в ресторан и собиралась сесть за стол, однако заметив, что поступив так окажется 13 человеком, честно призналась присутствующим, что суеверна и лучше поужинает одна. Но тут к ней подошел высокий и широкоплечий мужчина, заявивший, что тоже намерен сесть за общий стол, став 14 гостем. Это был Хемингуэй.

Весь вечер они говорили обо всем на свете и расстались хорошими друзьями. Он был сражен ее красотой и умом, она — его талантом и склонностью к философским размышлениям. Судьба развела их по разные стороны, но время от времени они пересекались, все больше убеждаясь в симпатии друг к другу. Кто-то говорит, что переписка между Дитрих и Хемингуэем завязалась сразу, но это не так. На момент знакомства писателю было всего 35 лет, а актрисе — 32. Впервые Эрнест написал своей хорошей подруге лишь в 50-летнем возрасте и вел с ней переписку около 12 лет вплоть до самоубийства.

Узнав о смерти дорогого друга Марлен облачилась в траур и не снимала его много лет. Она хранила его письма как драгоценность в платной ячейке банка и завещала дочери обнародовать их лишь спустя 15 лет после своей смерти.

Ее воля была выполнена. До обнародования этих писем мало кто действительно знал, что писатель и актриса были влюблены друг в друга, но так и не смогли быть вместе. Каждый раз, когда Эрнест терял голову от страсти к немецкой кинозвезде, она была в отношениях с другим мужчиной. А когда сердце Дитрих готово было выпрыгнуть из груди рядом с ее дорогим другом, он уже был в других отношениях. Однако был один эпизод, о котором Марлен жалела до конца своих дней.

Она очень подробно описала тот день, когда со всех ног бежала на встречу с Хемингуэем, чтобы наконец-то признаться ему в любви и предложить попробовать перевести дружбу на новый уровень. Но не успела она и рта открыть, как писатель заявил, что влюблен. Он с упоением рассказывал, что встретил «Венеру в карманном варианте» и хочет непременно ее заполучить, невзирая на то, что был решительно отвергнут ею.

Дитрих проглотила так и не сказанные слова и предложила другу свою помощь. Она решила встретиться и поговорить с объектом страсти Эрнеста. Однако, увидев Мэри Уэлш, актриса никак не могла понять, что в ней так заворожило писателя.

Заурядная женщина не отличалась ни умом, ни красотой и скорее отталкивала, чем притягивала к себе. И все же Хемингуэй был в нее влюблен и Дитрих решила ему помочь. Годы спустя она назовет свою помощь ужасной ошибкой и будет винить Мэри в самоубийстве писателя. Марлен была уверена, что если бы она тогда призналась Эрнесту в любви и он выбрал бы ее, а не Мэри, то она могла бы стать для него надежной опорой в тяжелые времена и не позволила бы ему сломаться и покончить с собой.

Марлен не скрывая боли писала: «Он был моей «гибралтарской скалой», и этот титул нравился ему. Прошли годы без него, и каждый год становился больнее предыдущего. «Время лечит раны» — только успокаивающие слова, это неправда, хотя я и хотела бы, чтоб это было так».

«Мне очень не хватает его. Если бы была жизнь после смерти, он поговорил бы со мной теперь, может быть, этими длинными ночами. Но он потерян навсегда, и никакая печаль не может его вернуть. Гнев не исцеляет. Гнев на то, что он оставил тебя одну, ни к чему не приводит. Он сказал, что никогда не покинет меня. Но кем я была среди тех людей, которых он оставил, — его детей, жены, всех, кто от него зависел, я была седьмая спица в колеснице. Меня он в расчёт не брал».

Но все было так, как было. Дитрих умерла в глубокой старости, оставшись настоящей легендой кинематографа. А ее платоническая любовь к Хемингуэю жива до сих пор и продолжает жить, сохранившись в их нежных, трепетных и страстных письмах полных взаимного доверия и уважения. Так было, так есть и так будет.

«Мы переживали времена самые плохие, какие когда-либо видели. Я имею в виду не только войны. Войны подобны листьям шпината. Жизнь в целом — это трудная часть».

«Я влюбляюсь в тебя, плохо».

«Я буду любить тебя вечно и дольше».

«Всякий раз, когда я обнимаю тебя, чувствую, что я наконец-то дома».

© Из писем Эрнеста Хемингуэя к Марлен Дитрих

Ранее мы рассказывали невероятную историю любви Элизабет Тейлор и Ричарда Бертона.

Фото: свободные интернет-источники