AD
И там, за границами ледяного города, ощутить себя тем, кем ты никогда и не был. Ведь петербуржцами становятся, обретая флер загадочности и манящей тайны, только в глазах других людей. Эти местные люди так рады себя обмануться, что делать ничего не придется. Они все выдумают сами. И наградят такими качествами, каким вы никогда не обладали. Например: культурность, вежливость, достоинство. Стоит скроить задумчиво-грустное выражение на лице, этакий слепок «великой истории города с провинциальной судьбой», как все сочтут вас настоящим петербуржцем.
Недаром Хлестаков явился из Петербурга. Ничего не изменилось! Каждый петербуржец в чужом городе – непременно Хлестаков. Скромную важность напускает, дескать: мы-то, о-го-го, на дружеской ноге, не только с премьером, но и бери куда выше, брат! У нас, брат, знаешь, как все устроено? Вот, к примеру, у вас министр обороны, а у нас – мебельным складом заведовал. Чувствуешь, какая значительность? Тут любой провинциал, особенно московский, оробеет. И разглядит за петербуржцем столь влиятельные тени, что и сам себя напугает.
Петербуржец – самый ловкий обман в головах честных провинциалов. Нет за ним ничего, кроме фантома. Чистое помешательство на почве городских легенд. И вот уже распоследний клерк, что лопает на обед шаверму в ларьке на Лиговке, а живет в спальном Купчино, в чужом городке развернет плечи, бровки домик сделает, значок «Зенита» нацепит, и чувствует себя птенцом «гнезда Петрова». Хотя ничем иным, кроме чужой наивности, похвастаться не сможет.
Откровенно говоря, клеймо петербуржца – чистое надувательство. Не верьте ему. Петербург не делает дурака умней, а подлеца честным. Как ни крути.
Недаром Хлестаков явился из Петербурга. Ничего не изменилось! Каждый петербуржец в чужом городе – непременно Хлестаков. Скромную важность напускает, дескать: мы-то, о-го-го, на дружеской ноге, не только с премьером, но и бери куда выше, брат! У нас, брат, знаешь, как все устроено? Вот, к примеру, у вас министр обороны, а у нас – мебельным складом заведовал. Чувствуешь, какая значительность? Тут любой провинциал, особенно московский, оробеет. И разглядит за петербуржцем столь влиятельные тени, что и сам себя напугает.
Петербуржец – самый ловкий обман в головах честных провинциалов. Нет за ним ничего, кроме фантома. Чистое помешательство на почве городских легенд. И вот уже распоследний клерк, что лопает на обед шаверму в ларьке на Лиговке, а живет в спальном Купчино, в чужом городке развернет плечи, бровки домик сделает, значок «Зенита» нацепит, и чувствует себя птенцом «гнезда Петрова». Хотя ничем иным, кроме чужой наивности, похвастаться не сможет.
Откровенно говоря, клеймо петербуржца – чистое надувательство. Не верьте ему. Петербург не делает дурака умней, а подлеца честным. Как ни крути.
