AD
Елена доказала всем доказала своим примером – юный возраст не значит отсутствие опыта и мудрости. В ее случае молодость – это свежий взгляд на мир, искренность и огромный потенциал, который все ярче раскрывается с каждой новой книгой автора…
Мы очень рады, что Год литературы дарит нам такие яркие и впечатляющие открытия, к которым, несомненно, относится и ваша пронзительная и психологичная проза. Вы еще очень молоды. Скажите, когда вы решили, что обязательно впишете свое слово в российскую литературу?
«Вписать свое слово в литературу», да еще в российскую – такого я, конечно, не решала, и никто в здравом уме не решил бы. Слишком самонадеянно. Я просто всегда любила писать и придумывать – героев, их разговоры и приключения. Как-то незаметно для себя осознала, что жизнь свою без сочинительства не представляю. Я окончила сценарный факультет ВГИКа, писала сценарии, но этого показалось мало, и я стала писать прозу. И выяснилось, что в прозе я могу сказать гораздо больше…
Вы закончили сценарный факультет ВГИКа. Знания, полученные при обучении, помогают вам при написании романов? Если да, то чем именно?
Мне кажется, любому человеку вообще и писателю в частности помогают все приобретенные когда-либо знания. Что можно взять с собой, куда бы ни шел и ни ехал? Только свою голову, свои знания и опыт. И конечно, ВГИК до сих пор сидит во мне. Знание кино, знание драматургии очень помогает. Они как-то исподволь проявляются, я даже не осознаю этого. Вроде пишу книгу, она даже сама пишется, а потом смотрю – ага, тут поворот, перипетия, тут вот завязочная часть окончилась… И так далее. Иногда читатели мне говорят, что у меня проза очень кинематографичная, что читаешь ее, и сразу все видишь, как в кино. Или вот, к примеру, «Грустничное варенье», второй мой роман, – я его вообще называю «роуд-муви на бумаге». Так что я понимаю, что это теперь уже у меня в крови.
Ваш новый роман называется «Черный клевер». Как возникла идея его создания? Чем для вас значимо это произведение?
Люблю его горячо, страстно. Во-первых, я всегда пишу о том, что интересно лично мне, иначе нет в этом никакого смысла. Во-вторых, в одной из частей романа фигурирует Сухарева башня, история ее разрушения в 1934 году. А я с этим зданием всегда чувствовала какую-то трудно объяснимую связь. Никогда не видела воочию, естественно, но как подумаю о ней – болит в груди. Еще тема репрессий 30-х годов мне всегда очень болезненна. А что касается части, которая происходит в современности, то очень люблю героиню Лору, она таксистка, знаете, такой проводник между мирами, перевозчик. Очень архетипично. И сам город, Москва, - определенно один из главных героев. Так сложилось, что в этом романе перемешалось очень много любимых образов и историй, поэтому его я принимаю особенно близко к сердцу.
Вообще в романе «Черный клевер» многим героям довелось пережить тяжелые испытания. Откуда в вас такая тяга к серьезным психологическим вопросам?
Я полностью уверена, что ни одному человеку на земле не уготована ровная и счастливая жизнь без потрясений. Каждому выпадет свое, но никому не удастся уберечься или переждать, отсидеться в тихом месте. А коль скоро я пишу о людях, то должна писать и о ситуациях, когда их характеры проявляются в полную мощь. Обычно это происходит перед лицом сильных потрясений и испытаний. Сейчас в массовой культуре есть тенденция все облегчать. Проще сказать или жить под девизом «Не парься», чем соображать мозгами и решать сложные морально-этические вопросы. Но мне кажется, это какое-то тупиковое направление. Я сама, мои читатели и мои герои сталкиваются с непростым выбором, с мыслями о том, что правильно, а что нет, как поступить, как жить и в чем смысл… Вопросы эти на то и вечные, что каждый человек будет искать ответ на них. Писать облегченно мне было бы неинтересно и… нечестно даже. В конце концов, я верю в любовь и в то, что все будет хорошо, и должна донести эту мысль, поддержать как можно больше людей вокруг себя этой верой. Звучит, может, и высокопарно, но я так чувствую.
В своих предыдущих романах Вы не обращались ко второй сюжетной линии. Что побудило Вас сделать это в «Черном клевере»?
Вы знаете, у меня так или иначе всегда присутствует если не вторая линия, то второе пространство. В «Купальской ночи» это прошлое и настоящее. В «Грустничном варенье» даже больше, там отсылки к прошлому одной из сестер, плюс вставные истории по пути следования героев через всю Россию. Та же сказка, например, рассказанная старухой Сорочихой в Набережных Челнах. В романе «Верни мои крылья» есть пространство театра и пространство греческого Олимпа, где живут боги. И вот в «Черном клевере» наши дни и прошлое. Мне важна связь времен и пространств. Связь эта осуществляется только через любовь и неравнодушие, иначе все распадалось бы на разрозненные куски. В «Черном клевере» есть еще и своеобразные метафизические прорывы одного времени в другое, это ненавязчиво, но внимательный читатель сразу заметит. Мне это было очень важно, потому что, как я уже говорила, город выступает одним из героев, и именно город хранит все истории, что происходили на его улицах. Я показала только две. А сколько еще нерассказанных…
Мы очень рады, что Год литературы дарит нам такие яркие и впечатляющие открытия, к которым, несомненно, относится и ваша пронзительная и психологичная проза. Вы еще очень молоды. Скажите, когда вы решили, что обязательно впишете свое слово в российскую литературу?
«Вписать свое слово в литературу», да еще в российскую – такого я, конечно, не решала, и никто в здравом уме не решил бы. Слишком самонадеянно. Я просто всегда любила писать и придумывать – героев, их разговоры и приключения. Как-то незаметно для себя осознала, что жизнь свою без сочинительства не представляю. Я окончила сценарный факультет ВГИКа, писала сценарии, но этого показалось мало, и я стала писать прозу. И выяснилось, что в прозе я могу сказать гораздо больше…
Вы закончили сценарный факультет ВГИКа. Знания, полученные при обучении, помогают вам при написании романов? Если да, то чем именно?
Мне кажется, любому человеку вообще и писателю в частности помогают все приобретенные когда-либо знания. Что можно взять с собой, куда бы ни шел и ни ехал? Только свою голову, свои знания и опыт. И конечно, ВГИК до сих пор сидит во мне. Знание кино, знание драматургии очень помогает. Они как-то исподволь проявляются, я даже не осознаю этого. Вроде пишу книгу, она даже сама пишется, а потом смотрю – ага, тут поворот, перипетия, тут вот завязочная часть окончилась… И так далее. Иногда читатели мне говорят, что у меня проза очень кинематографичная, что читаешь ее, и сразу все видишь, как в кино. Или вот, к примеру, «Грустничное варенье», второй мой роман, – я его вообще называю «роуд-муви на бумаге». Так что я понимаю, что это теперь уже у меня в крови.
Ваш новый роман называется «Черный клевер». Как возникла идея его создания? Чем для вас значимо это произведение?
Люблю его горячо, страстно. Во-первых, я всегда пишу о том, что интересно лично мне, иначе нет в этом никакого смысла. Во-вторых, в одной из частей романа фигурирует Сухарева башня, история ее разрушения в 1934 году. А я с этим зданием всегда чувствовала какую-то трудно объяснимую связь. Никогда не видела воочию, естественно, но как подумаю о ней – болит в груди. Еще тема репрессий 30-х годов мне всегда очень болезненна. А что касается части, которая происходит в современности, то очень люблю героиню Лору, она таксистка, знаете, такой проводник между мирами, перевозчик. Очень архетипично. И сам город, Москва, - определенно один из главных героев. Так сложилось, что в этом романе перемешалось очень много любимых образов и историй, поэтому его я принимаю особенно близко к сердцу.
Вообще в романе «Черный клевер» многим героям довелось пережить тяжелые испытания. Откуда в вас такая тяга к серьезным психологическим вопросам?
Я полностью уверена, что ни одному человеку на земле не уготована ровная и счастливая жизнь без потрясений. Каждому выпадет свое, но никому не удастся уберечься или переждать, отсидеться в тихом месте. А коль скоро я пишу о людях, то должна писать и о ситуациях, когда их характеры проявляются в полную мощь. Обычно это происходит перед лицом сильных потрясений и испытаний. Сейчас в массовой культуре есть тенденция все облегчать. Проще сказать или жить под девизом «Не парься», чем соображать мозгами и решать сложные морально-этические вопросы. Но мне кажется, это какое-то тупиковое направление. Я сама, мои читатели и мои герои сталкиваются с непростым выбором, с мыслями о том, что правильно, а что нет, как поступить, как жить и в чем смысл… Вопросы эти на то и вечные, что каждый человек будет искать ответ на них. Писать облегченно мне было бы неинтересно и… нечестно даже. В конце концов, я верю в любовь и в то, что все будет хорошо, и должна донести эту мысль, поддержать как можно больше людей вокруг себя этой верой. Звучит, может, и высокопарно, но я так чувствую.
В своих предыдущих романах Вы не обращались ко второй сюжетной линии. Что побудило Вас сделать это в «Черном клевере»?
Вы знаете, у меня так или иначе всегда присутствует если не вторая линия, то второе пространство. В «Купальской ночи» это прошлое и настоящее. В «Грустничном варенье» даже больше, там отсылки к прошлому одной из сестер, плюс вставные истории по пути следования героев через всю Россию. Та же сказка, например, рассказанная старухой Сорочихой в Набережных Челнах. В романе «Верни мои крылья» есть пространство театра и пространство греческого Олимпа, где живут боги. И вот в «Черном клевере» наши дни и прошлое. Мне важна связь времен и пространств. Связь эта осуществляется только через любовь и неравнодушие, иначе все распадалось бы на разрозненные куски. В «Черном клевере» есть еще и своеобразные метафизические прорывы одного времени в другое, это ненавязчиво, но внимательный читатель сразу заметит. Мне это было очень важно, потому что, как я уже говорила, город выступает одним из героев, и именно город хранит все истории, что происходили на его улицах. Я показала только две. А сколько еще нерассказанных…