Навеяло, вспомнилось...

На мгновение ей показалось, что он наконец успокоился. Тело его напрягшись, внезапно расслабилось, и он замер, придавив ее животом. Все-таки какой он большой. Она не ожидала. Вот сейчас он перевалится на бок, перетянет на себя одеяло и уснет, а она - нет, она будет всю ночь лежать и думать, глядеть в потолок, рассвеченный пятнами фонарей, на причудливый рисунок тени листвы. Она поняла, что заблуждалась, только когда он стал храпеть нимало не стремясь освободить ее из-под себя. В ответ на осторожную попытку высвободиться, очнулся и, прошептав: "Тебе хорошо?", снова стал ритмично двигаться, весь в парах пергара. Приходилось соответствовать. Казалось, что ночь никогда не кончится. Она уже начинала ненавидеть эту ночь, эту постель, эту водку и даже немного его, хотя он ни в чем не виноват. Она сама пригласила его. Не могла удержаться. Стыдно и больно будет завтра, а завтра будет уже совсем скоро. Завтра опять на работу, опять обманывать себя и других. Скоро уже зазвонит будильник. Ночь пропала безвозвратно. Сквозь окна на нее неудержимо наваливался день. Бесспорно, третья степень похмелья - во многих отношениях самая мерзкая. Разбудило его солнце, оно пробилось сквозь заботливо прикрытые плотные шторы, и Дима обнаружил себя на чужой кровати, в чужой незнакомой квартире. Как ни странно голова не болела. Она просто не ощущалась, зато прекрасно ощущалось, как вибрирует в теле желудок, то взлетая до кадыка, то резво, как в скоростном лифте, опускаясь в пах. В унисон пляшущему желудку дрожали руки. Во рту была безбрежная пустыня, жаждущая воды. Вода обнаружилась на столике возле кровати. Там же, среди рассыпанной бижутерии и косметики, обнаружилась записка, которая дрожащим и виноватым почерком сообщала, что завтрак - при этом слове его перекорежило - на плите, муж вернется только через неделю, а дети в лагере. Осушив большими жадными глотками бутылку колы, Дима отправился искать туалет. Нашел. Затем он вытащил из холодильника пакет молока, вскрыл зубами, присосался и стал осматривать квартиру. Квартира была большая. На письменном столе в кабинете, среди бумаг, трубок и книг стояла фотография. Мужчина в очках уверенно обнимал женщину с печальными глазами. "Лена, ее зовут Лена", - вспомнил он. Вернувшись в спальню, еще раз перечитал записку. На оборотной стороне еще более виноватым почерком она признавалась ему в любви. Ему стало не то стыдно, не то страшно. Захотелось скорее уйти и никогда не возвращаться, забыть все что было. Он заставил себя, превозмогая отвращение, съесть завтрак, принял душ и выскользнул из квартиры, мягко закрыв дверь, будто боялся, что кто-то может услышать щелчок замка. Телефона он не оставил.

Поучительно!:-) А сколько вообще бывает степеней похмелья?:-)

Jazz Police, это ваши личные воспоминания? Воспоминания, впрочем, могут быть всякими...

Кое в чем личные :)

У Вас явно литературный талант. Не зарывайте его в землю :)

Часто встречающаяся в жизни ситуация:-). Ничего, пройдет все у Димочки...Забудется..А перед тем, кто тебя любит, а ты нет, всегда чувствуешь себя немного виноватым :-). Такова се ля ва.

я бы сбежала "не позавтракав"...