AD
Первая повесть — о запретной любви между парнем-хиппи по прозвищу Солнце и юной неофиткой Сашей из привилегированной советской семьи. На страницах повести сталкиваются два диаметрально противоположных мира: по одну сторону баррикад — личный автомобиль, путевки в Болгарию, важный отец, которому на улицах козыряют милиционеры, по другую — джинсы клеш, небрежные длинные волосы и абсолютная свобода.
У костра восседало четверо молодых ребят и две девушки, третья кружилась вокруг огня со сплетенным из еще зеленого терновника венком. Саша и Герда молча уселись рядом с остальными и протянули к огню руки, прислушиваясь к неторопливым разговорам сидящих.
— И зачем нужно побеждать этот мир? — повествовал молодой человек в самодельном пончо. — Не лучше ли раствориться в нем, подобно ветру? — Он, словно в подтверждение своих слов, сделал плавный жест над головой.
— Правильно, — невпопад поддержал его коренастый брюнет с перевязанными сиреневой тесемкой волосами, — очень хочется свободы. А это — бабки, бабки, бабки...
— Иди работай, — встряла в разговор Герда и глупо хихикнула.
— Золотые слова, — послышалось из темноты.
В свет костра вышел Солнце…
— И зачем нужно побеждать этот мир? — повествовал молодой человек в самодельном пончо. — Не лучше ли раствориться в нем, подобно ветру? — Он, словно в подтверждение своих слов, сделал плавный жест над головой.
— Правильно, — невпопад поддержал его коренастый брюнет с перевязанными сиреневой тесемкой волосами, — очень хочется свободы. А это — бабки, бабки, бабки...
— Иди работай, — встряла в разговор Герда и глупо хихикнула.
— Золотые слова, — послышалось из темноты.
В свет костра вышел Солнце…
В центре второй повести — на этот раз фантастической — приключения мальчика Саньки, живущего в СССЭР — Союзе Советских Социалистических Эльфийских Республик. В 1966 году мир охватил глобальный политический кризис: в результате неразумной политики США были уничтожены все природные запасы нефти. Это событие породило хаос, гражданские войны, эпидемии и голод; только СССЭР, отгородившись от агонизирующего мира, полностью посвящает себя внедрению прогрессивных технологий. К 1971 году Союз превращается в технологичную сверхдержаву. Описанные в повести события происходят на грани смелого вымысла и советских реалий 1970-х годов.
Рано утром его разбудил электронный перезвон курантов, традиционно служащий сигналом подъема для миллионов советских школьников. На кухне слышались оживленные родительские голоса.
— Нельзя быть таким упрямым! — с укором говорила мама. — В конце концов, вы делаете общее дело! Остальное неважно.
— Как это — неважно?! — не соглашался папа. — Это не частный вопрос. Если следовать логике Голубкина, то вообще не имеет смысла что-либо менять. Развивай водородную линию и забудь о перспективах. Он забывает, что в условиях большинства космических станций подвиги неэффективны, там приходится использовать атомные реакторы со смешным коэффициентом выработки, причем крайне опасных моделей. А разработки нашего института позволят, заметь, безо всякого риска питать от трех до ста семидесяти модулей!
Мальчику надоело слушать эту перебранку. Он потихоньку выбрался из-под одеяла. Часы, встроенные в потолок, показывали семь. Санька включил проектор, и на стене появилось изображение кинотренера.
— Сегодня мы приступаем к обучению по системе «биокоммунар», — сообщил атлетически сложенный мужчина в черном трико...
— Нельзя быть таким упрямым! — с укором говорила мама. — В конце концов, вы делаете общее дело! Остальное неважно.
— Как это — неважно?! — не соглашался папа. — Это не частный вопрос. Если следовать логике Голубкина, то вообще не имеет смысла что-либо менять. Развивай водородную линию и забудь о перспективах. Он забывает, что в условиях большинства космических станций подвиги неэффективны, там приходится использовать атомные реакторы со смешным коэффициентом выработки, причем крайне опасных моделей. А разработки нашего института позволят, заметь, безо всякого риска питать от трех до ста семидесяти модулей!
Мальчику надоело слушать эту перебранку. Он потихоньку выбрался из-под одеяла. Часы, встроенные в потолок, показывали семь. Санька включил проектор, и на стене появилось изображение кинотренера.
— Сегодня мы приступаем к обучению по системе «биокоммунар», — сообщил атлетически сложенный мужчина в черном трико...
