AD
Сначала никто не открывает дверь, и вы стоите минуту, две, уже три на оживленной улице своего города под вывеской «КОМНАТЫ НА ЧАСЫ, СУТКИ», и уже четыре добрых минуты стоите. Принимаете независимый вид, не смотрите по сторонам, не прикусываете губу, не трогаете спутника руками. Чертов бамбук успевает прорасти через ваши пыльные сапоги, ласточка с весною свивает гнездо в вашем правом ухе, когда, наконец, открывают. Развязная девица с лицом троечницы, плевавшей на все, криво ухмыляется, и хочется буквально узнать, кого она здесь рассчитывала принимать на часы и сутки. Товарищество детских библиотекарей, педагогический совет школы юных энтомологов, адвентистов седьмого дня с их полным отказом от переливания крови – или это кто-то другой отказывается от переливания. Какая разницу вашу мать, яростно думаете вы.
Где-то укромно размещенное радио рычит Unbreak my heart по тони-брэкстоновски. Троечница скалит серые зубки, недовольна замечаниями руководства; вот и руководство тут же, низкорослый таджик в сильных годах, а может быть, узбек. С возрастом они становятся неотличимы. Пофиг на узбека, он называет троечницу бестолковой и добавляет не по-русски еще десяток коротких слов. Троечница багровеет. Вам приятно.
Но что с комнатой, было заказано на два часа, имя Василий. Требуются документы, а вдруг вы поломаете мебель, с вызовом говорит бестолковая троечница, пылая лицом, кому ее восстанавливать? мне с моей зарплаты, может быть? Она нагло щурится, и прямо здесь готова предложить вам расстаться с суммой денег в ее фонд наблюдателей за неверными. Троечница шумно вздыхает. На ее груди покоится ожерелье будто бы из крышечек от зубной пасты. Документик попрошу, играет в милиционера. Условный Василий неохотно вынимает права. Наверное, он представляет уже, как выписка из амбарной книги попадает в СМИ. Ну, должен же быть такой ресурс, типа «вот что происходит там, где этого происходить не должно». Или: «вот что происходит с теми, кто клялся этого никогда не делать». Вам стыдно, и вроде бы нужно тут же как-то ситуацию исправить, но как.
Пятнадцатый номер, - с отвращением произносит девица, условный Василий выдирает из ее красных честных рук небольшой ключ с округлым номерком. По коридору налево, потом направо, потом в тупичок. Навстречу попадается мрачно пьяный мужчина в тельняшке и горничная с ведром, стопроцентно пустым. На стенах обои под покраску. Цвет – не белый, а такой.
Яичная скорлупа, - вдруг говорит горничная, шурша шваброй о напольное покрытие, коммерческий линолеум. Повышенная износостойкость, вы краснеете. Сколько здесь проходит ног, вот и ваши, пыльные сапоги с проросшим бамбуком. Не стесняйтесь, - свойски предлагает горничная, - снимайте пальто! Вы стискиваете самую верхнюю пуговицу двумя руками – правой и левой. На правой руке обручальное кольцо сверкает отсветами легкого аутодафе.
Или нет. Все происходит не так. Ведь вы живете очень хорошо.
Где-то укромно размещенное радио рычит Unbreak my heart по тони-брэкстоновски. Троечница скалит серые зубки, недовольна замечаниями руководства; вот и руководство тут же, низкорослый таджик в сильных годах, а может быть, узбек. С возрастом они становятся неотличимы. Пофиг на узбека, он называет троечницу бестолковой и добавляет не по-русски еще десяток коротких слов. Троечница багровеет. Вам приятно.
Но что с комнатой, было заказано на два часа, имя Василий. Требуются документы, а вдруг вы поломаете мебель, с вызовом говорит бестолковая троечница, пылая лицом, кому ее восстанавливать? мне с моей зарплаты, может быть? Она нагло щурится, и прямо здесь готова предложить вам расстаться с суммой денег в ее фонд наблюдателей за неверными. Троечница шумно вздыхает. На ее груди покоится ожерелье будто бы из крышечек от зубной пасты. Документик попрошу, играет в милиционера. Условный Василий неохотно вынимает права. Наверное, он представляет уже, как выписка из амбарной книги попадает в СМИ. Ну, должен же быть такой ресурс, типа «вот что происходит там, где этого происходить не должно». Или: «вот что происходит с теми, кто клялся этого никогда не делать». Вам стыдно, и вроде бы нужно тут же как-то ситуацию исправить, но как.
Пятнадцатый номер, - с отвращением произносит девица, условный Василий выдирает из ее красных честных рук небольшой ключ с округлым номерком. По коридору налево, потом направо, потом в тупичок. Навстречу попадается мрачно пьяный мужчина в тельняшке и горничная с ведром, стопроцентно пустым. На стенах обои под покраску. Цвет – не белый, а такой.
Яичная скорлупа, - вдруг говорит горничная, шурша шваброй о напольное покрытие, коммерческий линолеум. Повышенная износостойкость, вы краснеете. Сколько здесь проходит ног, вот и ваши, пыльные сапоги с проросшим бамбуком. Не стесняйтесь, - свойски предлагает горничная, - снимайте пальто! Вы стискиваете самую верхнюю пуговицу двумя руками – правой и левой. На правой руке обручальное кольцо сверкает отсветами легкого аутодафе.
Или нет. Все происходит не так. Ведь вы живете очень хорошо.