Бревна были пронумерованы, чтобы их сложить на манер конструктора. Два этажа и мансарда, мансарда отделана не окончательно, чего-то там решительного не хватает, и я боюсь смотреть внимательнее, потому как отсутствует лестница, а только какие-то мостки. Недавно вновь отремонтировали кухню, взяли за образец декор плитки с бабочками, старший сын (мой муж) наделал самоклеек, и бабочки порхают очень густо по кухне, буквально роями.
Дом свекров для меня – другой, увлекательный мир, вот на окне стоит трехлитровая банка с непонятно чем разноцветным и жидким, напоминающим варенье.
- Да что ты, Наташа, это не варенье. Я варенье не варю. Это – целебный бальзам. Бальзам из всего дикорастущего. Тут важно – чтобы человек сам не садил, чтобы природа. Вот я пойду, пижмы наберу, дикого шалфея. Брусники, голубики привезла с севера. Грибы можно, но знать меру. Потом – спиртом. Точнее, добавляешь новую порцию, и спирту. Еще порцию – еще спирту. И так до глубокой осени. А в зиму пить, по десертной ложечке. Три раза в день. Я Андрею дам. У него ведь давление.
- Нет, нет, у него уже нет давления.
- Это сейчас! А потом – будет. Я вам отолью.
Приходят подруги свекрови. Лида и Люба. Они хорошо ко мне относятся, потому что я мало разговариваю, все слушаю и никогда не спорю. Один раз только высказала несогласие, об этом как-нибудь потом. Но они не могут меня хорошенько типизировать: вроде бы современных взглядов, острижена под нуль, таскается с ноутбуком, многое знает про интернет, но автомобиля не водит, м-да. У подруг свекрови многие невестки давно за рулем. Так довольны! Я бы хотела, чтобы на меня не обращали внимания совсем. А я бы просто так находилась.
- Наташа, не выучилась на права-то?
- Да я и не училась.
- А что ж ты? Оно вон как хорошо. Посадила детишек, развезла по секциям. К врачу опять же! Да куда хочешь. В Москву! В Саратов!
Откуда-то взялся Саратов. Я строгаю холодную картофелину в салат. Может быть, больше не будут про меня говорить.
- А я всегда в это салат добавляю фасоль. Наташа, ты добавляешь?
- Нет. Но идея интересная.
- Да что там интересная! Просто фасоль. Я вообще фасолью от всего спасаюсь. – Это подруга свекрови, она всегда переодевается в разные одежды. Приехала в платье, сейчас надела шорты и майку. С ней маленький внук, хорошенький мальчик. – Я как-то ростки фасоли прямо в марлечке привязала к колену! И что ты думаешь? Все как рукой сняло. Да.
Свекровь не согласна с фасолью. Она говорит:
- Перестань, Лида. В последнем ЗОЖ писали, что на колено надо – болотную грязь или жидкий торф. А еще хорошо, зарывать ноги в землю. Сначала – по щиколотку. Потом – выше.
Свекровь натирает чеснок на мелкой терке. Смахивает слезу. Подруга свекрови Люба поджимает губы. Она часто говорит о том, что отличник народного образования. Они недолюбливают друг друга с Лидой, делят сферы влияния.
- Я так чеснок люблю, - говорит подруга свекрови Лида, - давеча поела, с помидорой. Пришла к снохе, а она говорит: мама, чего это от вас чесноком пахнет. А я ей говорю: а от тебя пивом пахнет! А она мне: мама, у девчонок сегодня проводы, мы выпили немного. Прости, говорит, мама! А я ей: лучше бы ты чеснока съела.
- Ты, Лида, прямо как ребенок, - снисходительно говорит Люба, - не умеешь выстроить отношений с невесткой. Тут главное – авторитет.
У самой Любы невестки нет, ее сын в разводе, дочь не замужем. Она жарит баклажаны и складывает их на блюдо. Будет посыпать тертым чесноком.
- Прости меня, Лида, но ты – совершенно не пользуешься у своей невестки авторитетом! – повторяет Люба.
Свекровь разгибается от духовки. Там запекаются куриные крылья. Подруга свекрови Лида, прекрасная женщина, не расстраивается из-за авторитета, опять рассказывает о чем-то увлекательном. Рядом крутится маленький внук.
- Надька идет, я ей говорю: зайди за помидорами, а она даже не поднялась. Тогда я взяла перезревшие огурцы, сложила в пакет, пошла сама к ней. Так дверь не открыла! Оставила у двери, и ушла. Иду, ноги по колено белые. Это потому что ремонт. Надьке Володя два кресла подарил, чтобы она мыла пол во время его ремонта, а она не мыла ни разу. Ой, да что там! Она вообще последний раз мыла пол, когда еще у нее Федя был жив. Или нет? Нет, он уже обезножел. Но жил, кажется. Конечно! Надька тогда его еще спаивала. Она ему специально в водку спирт подливала, чтобы он отключался, потому что у нее в ту пору был мужик. Глухонемой киномеханик из кинотеатра Старт. Его потом уволили, за пьянку. Выяснилось, что он не был глухим. Так Надька долго успокоиться не могла, уж Федю схоронила, а все бегала в кино. Придет, и толчется там, вся такая. То шаль наденет, то шапку из норки. Она украла тогда две такие шапки, предлагала мне, но я сказала - нет. А кресла ей зря Володька отдал, их уже Гришка все зассал. Я ей говорю: Надя, а что же ты ему инвалидность не оформишь? Пенсию бы получали! А она мне: твой сын, может, инвалид, а мой - нет. Но кресла - проссал. Жалко. Я бы их в Сашину комнату поставила, по обе стороны кровати.
Саша, сын Лиды, два года назад выпрыгнул с четвертого этажа. Пьяный, да, он вообще пил и его лечили - перелечили. У Любы год назад был инсульт, но обошлось. Ее очень любит муж. Вот он подходит, целует непрокрашенную седую макушку, кладет рядом пучок базилика – Любе нравится его запах.
Дом свекров для меня – другой, увлекательный мир, вот на окне стоит трехлитровая банка с непонятно чем разноцветным и жидким, напоминающим варенье.
- Да что ты, Наташа, это не варенье. Я варенье не варю. Это – целебный бальзам. Бальзам из всего дикорастущего. Тут важно – чтобы человек сам не садил, чтобы природа. Вот я пойду, пижмы наберу, дикого шалфея. Брусники, голубики привезла с севера. Грибы можно, но знать меру. Потом – спиртом. Точнее, добавляешь новую порцию, и спирту. Еще порцию – еще спирту. И так до глубокой осени. А в зиму пить, по десертной ложечке. Три раза в день. Я Андрею дам. У него ведь давление.
- Нет, нет, у него уже нет давления.
- Это сейчас! А потом – будет. Я вам отолью.
Приходят подруги свекрови. Лида и Люба. Они хорошо ко мне относятся, потому что я мало разговариваю, все слушаю и никогда не спорю. Один раз только высказала несогласие, об этом как-нибудь потом. Но они не могут меня хорошенько типизировать: вроде бы современных взглядов, острижена под нуль, таскается с ноутбуком, многое знает про интернет, но автомобиля не водит, м-да. У подруг свекрови многие невестки давно за рулем. Так довольны! Я бы хотела, чтобы на меня не обращали внимания совсем. А я бы просто так находилась.
- Наташа, не выучилась на права-то?
- Да я и не училась.
- А что ж ты? Оно вон как хорошо. Посадила детишек, развезла по секциям. К врачу опять же! Да куда хочешь. В Москву! В Саратов!
Откуда-то взялся Саратов. Я строгаю холодную картофелину в салат. Может быть, больше не будут про меня говорить.
- А я всегда в это салат добавляю фасоль. Наташа, ты добавляешь?
- Нет. Но идея интересная.
- Да что там интересная! Просто фасоль. Я вообще фасолью от всего спасаюсь. – Это подруга свекрови, она всегда переодевается в разные одежды. Приехала в платье, сейчас надела шорты и майку. С ней маленький внук, хорошенький мальчик. – Я как-то ростки фасоли прямо в марлечке привязала к колену! И что ты думаешь? Все как рукой сняло. Да.
Свекровь не согласна с фасолью. Она говорит:
- Перестань, Лида. В последнем ЗОЖ писали, что на колено надо – болотную грязь или жидкий торф. А еще хорошо, зарывать ноги в землю. Сначала – по щиколотку. Потом – выше.
Свекровь натирает чеснок на мелкой терке. Смахивает слезу. Подруга свекрови Люба поджимает губы. Она часто говорит о том, что отличник народного образования. Они недолюбливают друг друга с Лидой, делят сферы влияния.
- Я так чеснок люблю, - говорит подруга свекрови Лида, - давеча поела, с помидорой. Пришла к снохе, а она говорит: мама, чего это от вас чесноком пахнет. А я ей говорю: а от тебя пивом пахнет! А она мне: мама, у девчонок сегодня проводы, мы выпили немного. Прости, говорит, мама! А я ей: лучше бы ты чеснока съела.
- Ты, Лида, прямо как ребенок, - снисходительно говорит Люба, - не умеешь выстроить отношений с невесткой. Тут главное – авторитет.
У самой Любы невестки нет, ее сын в разводе, дочь не замужем. Она жарит баклажаны и складывает их на блюдо. Будет посыпать тертым чесноком.
- Прости меня, Лида, но ты – совершенно не пользуешься у своей невестки авторитетом! – повторяет Люба.
Свекровь разгибается от духовки. Там запекаются куриные крылья. Подруга свекрови Лида, прекрасная женщина, не расстраивается из-за авторитета, опять рассказывает о чем-то увлекательном. Рядом крутится маленький внук.
- Надька идет, я ей говорю: зайди за помидорами, а она даже не поднялась. Тогда я взяла перезревшие огурцы, сложила в пакет, пошла сама к ней. Так дверь не открыла! Оставила у двери, и ушла. Иду, ноги по колено белые. Это потому что ремонт. Надьке Володя два кресла подарил, чтобы она мыла пол во время его ремонта, а она не мыла ни разу. Ой, да что там! Она вообще последний раз мыла пол, когда еще у нее Федя был жив. Или нет? Нет, он уже обезножел. Но жил, кажется. Конечно! Надька тогда его еще спаивала. Она ему специально в водку спирт подливала, чтобы он отключался, потому что у нее в ту пору был мужик. Глухонемой киномеханик из кинотеатра Старт. Его потом уволили, за пьянку. Выяснилось, что он не был глухим. Так Надька долго успокоиться не могла, уж Федю схоронила, а все бегала в кино. Придет, и толчется там, вся такая. То шаль наденет, то шапку из норки. Она украла тогда две такие шапки, предлагала мне, но я сказала - нет. А кресла ей зря Володька отдал, их уже Гришка все зассал. Я ей говорю: Надя, а что же ты ему инвалидность не оформишь? Пенсию бы получали! А она мне: твой сын, может, инвалид, а мой - нет. Но кресла - проссал. Жалко. Я бы их в Сашину комнату поставила, по обе стороны кровати.
Саша, сын Лиды, два года назад выпрыгнул с четвертого этажа. Пьяный, да, он вообще пил и его лечили - перелечили. У Любы год назад был инсульт, но обошлось. Ее очень любит муж. Вот он подходит, целует непрокрашенную седую макушку, кладет рядом пучок базилика – Любе нравится его запах.